одеяла. Грейпс придвинулся к входу и осторожно высунул голову.
Сначала он не заметил ничего необычного. Однако через пару секунд из застилавшего горизонт плотного тумана выплыла некая фантасмагорическая конструкция; с головокружительной скоростью она неслась в их сторону.
Очертания ее становились все более четкими; когда дымка рассеялась, она превратилась в нарты, которые тащила большая собачья упряжка. Лай разносился по всей равнине, пока каюр свистом не заставил псов сбавить ход. Мэри-Роуз тоже подползла ближе и высунулась наружу; теперь супруги, как пара шпионов, следили из своего укрытия за разыгрывающимся действом.
Нарты затормозили довольно далеко от них, и с них спустились три фигуры. Грейпсы сразу же узнали мужчину, юношу-подростка и девочку. Мужчина снял с собак упряжь и, прокричав что-то, скрылся в тумане; свора потрусила за ним. Юноша подошел к саням и начал выгружать привезенные ящики и сумки. Его сестренка осталась ждать рядом с нартами.
Затем он тоже шагнул в туман, а девочка запрыгнула в сани и, качаясь, вытащила пару коробок. По размеру они были больше ее самой и загораживали ей весь обзор. Но малышка упорно тащила их в ту сторону, куда удалились отец и брат, пока не споткнулась и не упала. Содержимое ящиков разлетелось по снегу.
Гарольд и Мэри-Роуз вздрогнули, когда девочка рухнула наземь.
– Наверное, она здорово ушиблась, – промолвила Мэри-Роуз, глядя, как малышка барахтается в сугробе.
– Оставайся здесь, а я пойду посмотрю, как она.
– А если вернется отец?
– Это самое малое, что мы можем сделать, – ответил Гарольд, глядя на кустарную повязку на воспаленном колене жены.
Мэри-Роуз пробормотала еще что-то, но Гарольд уже выбрался из палатки и шел по равнине. Теперь он глубоко проваливался при каждом шаге, и пушистый снег скрадывал скрип его сапог. Девочка меж тем наводила порядок в поклаже, не замечая идущего в ее сторону Гарольда.
Подойдя ближе, Грейпс увидел, что ящики наполнены рыбой и еще десятки рыбин валялись на снегу, подобно блестящим серебристо-голубоватым драгоценным слиткам. Услышав шаги, девчушка насторожилась, а увидев Гарольда так близко, отпрянула от ящиков и начала вертеть головой, решая, как ей быть.
– Я просто хочу помочь, – объяснил Гарольд, прекрасно зная, что она его не понимает.
Он нагнулся и начал собирать разбросанные по снегу тушки, укладывая их в ящик. Немного поколебавшись, девочка подошла ближе и, не переставая искоса поглядывать в сторону чужака, принялась складывать рыбу во второй ящик.
Из глубины палатки Мэри-Роуз с беспокойством следила за этой сценой, понимая, что в любое мгновение может вернуться мужчина.
Малышка заполнила свой ящик, но при попытке поднять его снова упала. Гарольд заметил, что из ранки, образовавшейся у нее на руке, идет кровь. Он оглянулся в поисках мужчины или брата-подростка, но их не было видно. Так что пришлось ему самому поставить ящики один на другой и поднять их. Он слишком ослаб для такой работы, но попытался не думать о боли. Улыбнувшись девочке, без единого слова он зашагал по следам туда, куда раньше ушли мужчина и юноша; девочка сразу же последовала за ним. Вскоре Мэри-Роуз потеряла их из виду.
Каждая мышца в истощенных мускулах Гарольда горела огнем, но он упорно продолжал мало-помалу двигаться вперед через снежные заносы, пока не дошел до лагеря. Солнечные лучи пробились сквозь плотные тучи и теперь ярко освещали площадку перед большим шатром. Однако здесь не было видно ни мужчины, ни его сына – ни единой живой души. Следы обрывались перед маленькой палаткой в форме полусферы. Туда они и направились, спотыкаясь на скользких колдобинах, и там Гарольд смог наконец опустить вниз свой тяжелый груз. На миг ему показалось, что руки вот-вот оторвутся, но он выпрямился и краем глаза заметил какое-то движение у себя за спиной. Обернувшись, он увидел мужчину и подростка, которые сурово смотрели на него.
– Девочка поранилась о ящик, – объяснил он, указывая для большей ясности на руку малышки. – Я только помог ей дотащить рыбу.
Гарольд вновь бросил взгляд на девочку в надежде на поддержку, но при появлении мужчины она сразу понурилась – опустила глаза и уставилась на снег. Мужчина увидел ее окровавленную ладошку и еще больше нахмурился. Похоже, он не только не разобрался в ситуации, но и, хуже того, понял все неправильно. Грейпс уже не знал, что делать или говорить; невозможность наладить контакт приводила его в отчаяние.
В этот миг мужчина что-то грозно сказал девочке. Она медленно подняла голову, помолчала пару секунд, а затем быстро-быстро что-то затараторила. Гарольд не разбирал ни слова, но догадывался, что малышка пытается объяснить, что произошло. Оставалось лишь надеяться, что она расскажет правду. Через несколько минут мужчина обратил взгляд на Гарольда, но тут произошло нечто странное: его лицо резко побледнело, а суровое выражение сменилось неприкрытым страхом. Грейпс сообразил, что мужчина смотрел не на него, а на что-то за его спиной. Объятый смущением и тревогой, Гарольд медленно повернулся, чтобы узнать, в чем дело.
Вначале он ничего не заметил. Окружавшая поселение равнина блестела под пронзительно-синим небом. Облака и туман рассеялись без следа, а вдалеке взметнулся ввысь черный горный хребет, который они видели, когда их дом вмерз в лед. Темно-голубая линия отмечала границу, где береговой припай встречался с морем. Тысячи льдин и айсбергов торжественно и неспешно отделялись от колоссальной застывшей платформы и уплывали в открытое море, как лепестки увядающего цветка.
Гарольд продолжал жадно изучать монотонную ледяную панораму, чтобы понять причину столь необычной реакции мужчины. А когда он понял, что к чему, сердце сжалось в его груди: в мешанине бело-черных оттенков ярко выделялась желтая точка, сверкавшая, как маяк в глухой ночи. Их дом.
Словно гигантская лапа сдавила Гарольду легкие, и он зашелся в приступе кашля. Лицо его побледнело так, будто он увидел привидение. До этого им владела уверенность, что с момента, как они покинули свое жилище, прошло не так уж много времени; теперь же, когда дом обнаружился посреди этого головокружительного пейзажа, Гарольда охватило ощущение, что прошла целая вечность и все, что его окружало, было нереальным. Хруст снега за спиной заставил его вернуться к действительности. Кое-как он совладал с кашлем и обернулся: к ним начали подтягиваться другие люди. Они шушукались между собой, с опаской указывая на вмерзший в лед дом. Взглянув на мужчину, Грейпс заметил, что растерянное выражение исчезло с его лица; теперь в его узких глазах сквозила такая лютая ненависть, что Гарольд похолодел – сильнее, чем от пронизывающего ветра. В воздухе повисло грозное молчание. Было совершенно непонятно, как реагировать, и в душе зашевелился животный страх.
