севере в лунном свете виднелась полоска перистых облаков. Вокруг было так тихо, что было слышно, как гудит гребной винт. Недовольные штилем волны бились о борт корабля и тут же терялись в бескрайнем море, но им на смену приходили другие. И так без конца. Пахло сгоревшим углём и водорослями.
II
В три часа пополудни следующего дня капитан, собрав пассажиров первого и второго классов в кают-компании, объявил:
– Дамы и господа, через час мы прибудем в Александрию. Однако вам придётся повременить с высадкой на берег. Как вы знаете, несколько дней назад на борту случилось несчастье – погиб пассажир Бубело. По всем вероятиям, его намеренно толкнули в угольную шахту. А значит, преступник среди нас. Есть все основания предполагать, что это второе убийство, а первое было совершено в Ставрополе-Кавказском две недели назад. Для того чтобы узнать имя злоумышленника, я, ещё находясь в Пирее, отбил две телеграммы. Надеюсь, что ответ на них уже ждёт в агентстве РОПиТа в Александрии, и я ознакомлюсь с ним ещё до того, как убийца сойдёт на берег и скроется от правосудия.
– Ой, да как же это? – воскликнула мать почтенного семейства в платье с турнюром из второго класса.
– Да кто же осмелился заповедь Божью нарушить? – подозрительно оглядывая присутствующих, вопросила княгиня.
– С ума сойти! – всплеснул руками директор театра.
– Чего-чего, а такого камуфлета я не ожидал, – признался декоратор.
– Всех подозревают? – возмутился Хачикян. – И меня? Но я не убивал пока никто… Вчера сам умирал и в каюта лежал. Волна был высокий, как Арарат.
– А что вы сделаете с преступником? – спросил Батищев.
– Помещу под арест и доставлю в Одессу, – ответил Добрянский. – Ещё вопросы есть?
– Да какие тут вопросы, – досадливо махнул рукой Сарновский. – Главное, чтобы за этот час третий труп не появился.
– Что ж, тогда я вас покину, – изрёк капитан и удалился.
– Клим Пантелеевич, вы слышали? – спросила Бестужева. – И что же теперь?
– Ничего не поделаешь. Придётся ждать.
– А можно вас попросить быть подле нас, пока капитан не вернётся?
– С большим удовольствием, Дарья Андреевна, составлю компанию вам и Марии Павловне. Может быть, хотите чаю, кофе?
– Что-то у меня сердце от страха зашлось, – пожаловалась княгиня. – Морем подышать надо.
– Вам помочь? – спросил Клим.
– Нет, сама доковыляю. А вы вещи уже собрали?
– Да, ещё вчера.
– Тогда хорошо.
– Господа-господа! Прошу внимания, – дрожащим голосом прокричал директор театра. – У меня пропал заграничный паспорт. Его нет ни в каюте, ни в одежде. Убедительно прошу всех сообщить мне, если вдруг он вам попадётся на глаза.
– Так вы же вчера его чайкам собирались скормить, – весело провещал египтолог Батищев. – Едва уговорил вас этого не делать, помните?
– Признаться, Максимилиан Андреевич, ничего подобного не припоминаю-с.
– Так и немудрено, Маркел Парамонович. Вы же едва на ногах держались. Спасибо господину Ардашеву, что уговорил вас в каюту вернуться.
– Виноват-с, господа, виноват-с, – опустив плечи, вымолвил Блинохватов и вышел. За ним поспешил и Матецкий. Им вслед раздался злорадный смех Батищева.
– А что будет, если он так и не найдёт заграничный вид? – жалобно вопросила Дарья Андреевна.
– Вернётся назад, в Одессу, – пожав плечами, предположил Сарновский.
– Дела-с! – глубокомысленно протянул купец из второго класса.
Лик солнца завис над почти зеркальной поверхностью моря. Чайки и буревестники, приняв «Рюрик» за рыбацкое судно, рядом с которым всегда можно разжиться рыбёшкой, уселись на мачтах и с любопытством разглядывали пассажиров, взирающих на пернатых с опаской. Где-то далеко, почти у самого горизонта, показались полоска суши и Александрийский маяк. Линия африканского берега становилась всё больше и больше, пока не превратилась в уже различимую землю. Александрия – полоска прибрежной суши, протянулась вдоль моря почти на пятнадцать вёрст.
Прямо по курсу выстроились многочисленные пароходы и парусники, подпирающие небосвод мачтами. Это и был всем известный Александрийский рейд. Подойдя к нему, машина убавила ход, а потом и застопорилась. Александрийский порт всегда славился отмелями, узкими проходами и рифами. Без местного лоцмана нечего было и думать о входе в гавань. Минут через тридцать от берега отошёл паровой катер и, пыхтя длиной трубой, заспешил к «Рюрику». С палубы сбросили трап, и лоцман-араб в тюрбане и абайе[83] через мгновение оказался на палубе. Винт снова затарахтел. Корабельный поводырь прошёл в рубку и, давая команды на французском языке, повёл судно мимо опасных рифов на место стоянки. Неожиданно показалась стоящая на возвышенности Помпеева колонна.
Пароход втиснулся в Старую гавань легко, как двуколка въезжает в каретный сарай. Минут через пять туземец взмахнул рукой, и вахтенный офицер перевёл телеграф в положение «стоп». Закрутился барабан брашпиля, и послышался грохот летящей в море якорной цепи. Спустили трап, и капитан сошёл на берег. На судно пытались пройти хаммалы[84] и рассыльные гостиниц, но старпом преградил им дорогу и напомнил пассажирам, что до возвращения капитана ни один пассажир на берег не сойдёт и с причала тоже никто на «Рюрик» не поднимется. Арабы в растерянности отступили, но продолжали возмущённо галдеть, точно гуси.
«Да, – мысленно вымолвил Ардашев, – скоро всё выяснится».
Глава 17
Александрия
Нет столь важной вещи на свете, ради которой стоит спешить.
Арабская пословица
Несмотря на вечер, градусник термометра остановился на отметке двадцать пять по Реомюру[85], и пассажиры вернулись в ещё не успевшие нагреться каюты. Клим ждал капитана на палубе. По ровной водной глади бегали солнечные зайчики от иллюминаторов, и от этого казалось, что море тихо смеётся своими плавными волнами.
Прошло три четверти часа, прежде чем Добрянский поднялся по трапу и протянул Климу два конверта:
– Можете полюбопытствовать, Клим Пантелеевич, здесь два одинаковых ответа. Именно Бубело выкупил золотую клипсу в ставропольском ломбарде. Наша с вами затея не удалась. Убийца сойдёт на берег.
Пробежав глазами по бумаге, Ардашев сказал:
– Тут уж ничего не поделаешь. Радует только то, что одной загадкой стало меньше. Теперь ясно, что покойный хорист находился в весьма доверительных отношениях с Несчастливцевым и последний либо поведал ему о готовящейся краже эскиза, либо намекнул, а может, просто проболтался, но, когда скрипача нашли мёртвым, разрозненные догадки Бубело сложились в единый пузель[86]. Теперь он уже точно знал, кто убийца Несчастливцева и какого числа он собирается отплыть в Александрию.
– Но зачем преступнику Египет?
– Чтобы продать подлинник Леонардо да Винчи.
– Выходит рисунок, найденный у скрипача, тоже подделка?
– Теперь я в этом почти уверен.
– Допустим, вы правы, но возникает вопрос: а почему преступник решил поехать в Александрию, а не
