Кинжал по рукоять вошел в грудь одного из убийц. Мальчик с молниеносной быстротой метнул еще два ножа. Странно — все в того же противника. Видно, был уверен, что не пострадавшие все равно увернутся?
Убийца, в чьей груди торчали три кинжала, еще миг постоял, покачиваясь. Выронил меч, поднял руку, вцепился в рукоять кинжала, потянул. Виктора обдало ужасом — он вдруг представил, что враг просто вырвет все ножи и засмеется, грозный и неуязвимый…
Но сквозь синюю ткань уже проступало багровое пятно. Останавливающимся взглядом враг посмотрел на Виктора — и рухнул.
Двое оставшихся действовали так синхронно, словно были отражениями друг друга. Вскинули левые руки — пустые, без мечей, взмахнули… Из ладоней скользнули в воздух голубые струящиеся нити. Всего лишь струйки воды, чудом получившие гибкость и прочность. С губительной быстротой водяные плети метнулись к мальчишке, по пути разрубив тяжелую деревянную скамью. Виктор с содроганием понял, что сейчас произойдет…
Голубые плети рассыпались. Раздробились, окатив пацана сверкающей росой. Мальчишка засмеялся, сжимая в ладони камешек на цепочке.
Тоже оберег?
И впрямь — действует?
Миг растерянности убийц был краток, но Предельнику его хватило. Кистень обрушился на голову ближайшего Водного, хрустнули кости. Зрелище было страшное, словно человек попал под асфальтовый каток.
Последний из троицы отскочил, закружился в каскаде стоек, с удивительной плавностью — будто перетекая из позы в позу. Применить магию он больше не пытался — то ли ему не хватало времени, то ли он разуверился в ее действенности. Длинный меч чертил в воздухе узоры, не подпуская разбойника на расстояние удара.
И тогда Виктор, отжав плечом Предельника, пошел навстречу Водному.
Ничего необычного в том не было. Крепкий, стройный мужчина, в обтягивающем, будто спортивный, костюме. Лицо собранное, жесткое, но без какой-либо кровожадности или жестокости.
Просто человек, делающий свое дело. Трудное, но любимое.
— Как смели вы пойти против меня?
Виктор не знал, откуда в нем этот тон, эти слова — которые и впрямь могли принадлежать Владыке — а не случайному гостю Срединного Мира.
Лицо Водного стало еще собраннее. Он закружился, потек в смертельном танце, закружил вокруг Виктора. Держа меч перед собой, не отрывая взгляда, Виктор вновь спросил:
— Как вы посмели убить моего слугу?
Водный распластался в рывке, стремясь дотянуться до Виктора мечом. И вновь что-то случилось — подаренный меч будто ожил, руки заработали сами, отбивая удар, ноги ступили в сторону — Водный пролетел мимо, едва не попал под удар кистеня, снова закрутил свою пляску. Но во взгляде его появилась растерянность. Не страх — он, наверное, был готов умереть. Удивление, что противник сумел уйти.
— Мой гнев на тебе… — прошептало что-то, живущее сейчас в Викторе. Меч пронзил воздух, мимоходом отбросил вражеский клинок и скользнул по горлу Водного.
Наступила тишина. Водный таращил глаза вниз, словно пытался разглядеть тонкий, еще не кровоточащий разрез на горле.
Взревел паровоз. Уже рядом, уже где-то на путях. Водный дернулся — и голова его откинулась назад, открывая рассеченную наполовину шею. Кровь ударила тугим фонтаном. Не в силах человеческих было так стоять — с перебитым позвоночником, с перерезанными артериями. Но он стоял — пока Предельник с негодующим рыком не пнул его в спину.
— Спасибо, Владыка… ты отплатил за жизнь твоего раба… — Предельник опустил ногу в тяжелом ботинке на спину Водного. Хрустнули кости.
Виктор глянул на распахнутую дверь. Появись там сейчас хоть один противник — и сможет ударить в спину. Но за дверью по-прежнему клубился туман.
— Где остальные, Предельник?
Разбойник двинулся к двери, с ясным намерением проверить.
— Стой! Пора уходить!
Они побежали к дверям на перрон, где так и продолжали стоять сыновья разбойника. Дисциплинированные ребята… Мальчик бросился следом, на миг остановившись у тела брата. Виктору показалось, что в глазах его блестят слезы.
Да уж. Надежды не было — не выжить после того, как два меча пронзают тело насквозь…
Вновь рев паровоза — совсем, совсем рядом. Видно, встревоженный шапкой тумана над вокзалом машинист терзал гудок…
Будто ждали сигнала!
Ощущение опасности, чуждой силы, стало ярким до боли. Виктор повернулся — вовремя, чтобы увидеть, как разлетается в щепки дверь, рушится часть стены — и в зал входит, втекает нечто…
Словно амеба распухла до исполинских размеров, будто за дверью была не пустая площадь, а огромный, сейчас лопнувший аквариум — тугой водный вал, скованный поверхностным натяжением, усилившимся до небывалых пределов, мчался по залу. Приподнялся, вскинулся, вопреки всем законам природы. Обрел форму — исполинского, метра под три, человека, сложенного бурлящими струями воды.
Предельник схватил остолбеневшего Виктора, оттолкнул за спину, заорал, уже без всякого пиетета:
— Беги, Владыка! Беги! Кресс, ко мне!
Старший сын разбойника бросился к нему, они застыли рядом — две крошечные фигуры против водного монстра.
Раздался булькающий смех — исполинские ладони потянулись к ним. Предельник с воплем обрушил удар кистеня на лапу чудовища. Шипастый шар прошел сквозь воду без сопротивления — и с грохотом отвалился, упал, источенный ржавчиной, рассыпающийся рыжей трухой.
Виктора вытолкнули из двери. Он даже упал на ровные каменные плиты, едва не наткнувшись на собственный меч. Следом выскочили двое сыновей разбойника — младший и парень лет двадцати.
— Быстрее, Владыка…
В их самоотверженности, в готовности бросить отца и брата ради Виктора было что-то жуткое. Как загипнотизированный, Виктор кинулся бежать. Сквозь молоко тумана, к темному силуэту, скользящему по путям…
Нельзя! Нельзя бросать тех, кто готов идти ради тебя на смерть! Ведь есть в нем что-то, кроются какие-то навыки — не случайно же он убил одного из Водных! Надо встать рядом с Предельником, а не убегать под гипнозом… гипнозом собственного страха.
Вопль — позади. И не разберешь, кто кричит — Предельник или его сын. И не поймешь, предсмертный это крик или торжествующий.
…Пространство таяло, растворялось в белизне. Он не бежал — летел. Мчался сквозь светлую, будто в Питере, белую ночь. Лишь один взгляд назад — и страх сковывает разум. В пене облаков скользит крылатая тень. Исполинская. Грозная. Смертоносная. То ли звезды сияют в белоснежной чешуе, то ли она горит собственным светом. Крылья равномерно колотят разреженный воздух, в огромных мерцающих глазах — ярость. Он посмел бросить вызов чудовищу, посмел — хоть и не в силах еще был справиться. И теперь его догоняет властитель неба и хозяин глубин, повелитель тверди и господин огня.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
