— Так и выпить не успеем, а ты все съешь! Давай за удачу! — нетерпеливо предложил сталкер.
— За удачу, да! — согласился Вадим. — Чтобы мы наконец поняли, зачем нас Сухой по Зоне водит, и наконец нашли Байкалова.
По вытянувшемуся Юриному лицу Вадим понял, что сказал что-то не то. Шип поморщился, его лысина порозовела, но он промолчал и выпил водку так же споро, как и перед этим. Очень скоро Вадим убедился, что он и вправду сказал что-то не то.
— До хрена знаешь? — раздался хриплый голос за спиной Малахова.
— Да, — ответил Вадим, не оборачиваясь и не прекращая есть похлебку.
— А мы не любим тут таких умников, — не успокоился человек за спиной.
— Иди в жопу, — спокойно сказал Вадим.
— Встань, сука, когда с тобой разговаривают! — заорали за спиной, и тяжелая рука опустилась на плечо Малахова.
Вадим моментально перехватил ложку и резким ударом, не оборачиваясь, вогнал ее в ногу стоящего за спиной человека. Потом Малахов поднялся, затылком врезавшись собеседнику в челюсть, и, резко развернувшись, и увидел, что отключил здорового громилу в камуфляже. На помощь своему товарищу вставали из-за соседнего стола трое, явно ищущие кровавой справедливости. Из глубины бара из-за стойки появились, словно материализовавшись из мрака, два жуткого вида амбала, но бармен жестом остановил их. Видимо, это была охрана.
— Сядьте и не шевелитесь, — предупредил сталкеров Вадим. В его руке блестел «Таурус».
Один из сталкеров, уже стоящий рядом со столом, потянулся к кобуре. Вадим навскидку выстрелил, и кобура отлетела в сторону.
— Не стоит экспериментировать, я хорошо стреляю, — строго сказал Вадим, набрасывая капюшон. — И объясните мне, какого хрена вам надо? Поверьте, я не люблю, когда мне не дают доесть.
— Байкалов убил моего друга, — внезапно донеслось из-под стола. Незнакомый сталкер уже пришел в себя, но драться больше не хотел. — А ты, урод, с ним дружбу водишь? Нельзя об этом гаде в приличном месте говорить.
— Во-первых, я с ним дружбу не вожу и даже не знаком. Во-вторых, у меня к нему серьезные вопросы. В-третьих, откуда ты знаешь, что он убил твоего друга?
Накинув на голову капюшон, Вадим почувствовал, что восприятие мира внезапно поменялось. Ощущение было таким, словно кто-то залез ему в мозг, прогнал тревогу, навел резкость в глазах и сделал мысли простыми и жесткими.
— Как откуда? — удивился сидящий на полу сталкер, зажимая ладонью раненую ногу. — Виталий Иванович сказал.
— Какой Виталий Иванович?
— Ну, тот, что в Припяти в ДК живет, — упавшим голосом и без тени злобы сказал сталкер.
— Ладно, вставай. — Вадим протянул руку и помог ему подняться. — Не надо было на меня наезжать. Вот возьми индивидуальный пакет, перебинтуй. Мир?
Вадим достал из рюкзака индивидуальный пакет и протянул его раненому.
— Мир, — буркнул сталкер, — но обещай, что встретишь этого гада — замочишь.
— Не ты первый об этом просишь. Обещаю — сделаю все возможное.
На этом инцидент посчитали исчерпанным. Выпили мировую, потом выпили за распухшую челюсть и за скорое заживление ран. Потом поспорили, сможет ли Малахов за пять выстрелов удержать в воздухе алюминиевую тарелку. На улице пьяные сталкеры сначала стали просто стрелять по деревьям, соревнуясь, кто сколько веток срубит. Потом, когда Вадим попросил внимания, все замерли, напряженно бормоча. Сталкер с раненой ногой заявил, что он подбросит тарелку выше всех, и долго примеривался, прежде чем запустить алюминиевый диск в небо. Вадим успел среагировать и пять раз разрядил свой «Таурус» в тарелку, которая, позвякивая, подлетала все выше и выше. Один из болельщиков оказался неудовлетворен. Он, оказывается, спорил на то, что Малахов в тарелке сделает две дырки точно на расстоянии в диаметр доллара. Вадим, дождавшись, когда принесут новую, повторил стрельбы. Тут оказалось, что монеты в доллар ни у кого нет, да, впрочем, и быть не могло. Померить было нечем. Поспорив недолго, удовлетворенные сталкеры вернулись в бар, а вслед за ними и Малахов.
— Ну, ты и разошелся, — тихо сказал Шип, когда Вадим сел за стол. — Это же ты самого Болта вырубил. А друг его покойный — это Трамадол. И как ему кто-то успел сказать, что Трамадола Байкалов убил, если это только утром произошло.
— Шип, закажи пива, а то водка в меня уже не лезет. Надо бы полирнуть. И пусть на тот стол пива всем принесут. От меня, — попросил Малахов, указав на стол, где сидели сталкеры. — А я с Болтом еще поговорю.
— Извините, мужики. — Вадим подошел к столу недавних соперников. — Выпьем для окончательного закрепления дружбы народов.
Сталкеры за столом удовлетворенно хмыкнули.
— А вот Виталия Ивановича этого где можно увидеть? — продолжил Вадим.
— Так он уже домой ушел, в свой ДК. Не догонишь. Он тут с утра был. Пришел, про Трамадола рассказал и смотался, — ответил Болт.
— Ну, ладно, еще раз извини, что я так… — сказал Малахов.
— Да ладно, я и сам не знаю, чего полез. Трамадола жалко, — ответил Болт. — Ты там давай найди этого гада.
— Да постараюсь.
Теперь Вадим мог нормально продолжить ужин. В баре царили мир и покой. Над столами висел размеренный гул — обычное бормотание посетителей, рассказывающих о своих обыденных делах. Но с какого-то момента Вадим заметил, что над одним из столиков нависает напряжение. Там начался разговор на повышенных тонах. Малахов оторвал взгляд от тарелки и украдкой огляделся. Он увидел то, что подсознательно надеялся увидеть.
Налево по диагонали за столом сидели двое. Один, по внешнему виду сталкер, и второй, как и ожидалось — одетый с иголочки человек из тех, кого Малча окрестила «комиссарами». Говорил в основном сталкер, крепко сжимая в руке кружку пива с поникшей пеной.
— Я же вам говорю, Иван Иванович, там всегда были «колобки», всегда. Когда вы просили, я ходил и приносил их. Вы меня сами научили их там собирать. И я всегда имел доход, и вы. Вы понимаете?
— Я ведь уже не заказываю тебе «колобков». В чем вопрос-то, Урал? — спокойно спросил Иван Иванович.
— Ну, так вчера я там вообще ни одного «колобка» не нашел!
— Ну и?
— Что ну и? Вы понимаете? С ноября прошлого года по июнь этого года у меня не было ни одной пустой ходки. Я всегда приносил хабар, как мы и договаривались. А вот уже третий день подряд там мало «колобков». — Сталкер, которого звали Урал, в сердцах поставил кружку с пивом на стол так, что содержимое плеснуло наружу.
— Я ничего не понимаю, ты меня позвал, чтобы что-то спросить, так спрашивай. — Собеседник сталкера был совершенно спокоен и, как показалось Вадиму, даже внутренне наслаждался происходящим.
Ответ не понравился Уралу, и он, сам себя распаляя, стал говорить уже настолько громко, что на их столик стали оглядываться остальные посетители бара.
— Ты что, совсем тупой? Я же говорю! С ноября месяца одна тысяча, нет, две тысячи двенадцатого года по июнь две тысячи тринадцатого года всегда были «колобки» там, где ты показал, а теперь их нет! Ты это понимаешь? — уже кричал Урал, пунцовея как помидор.
— Ну а вопрос твой в чем? — невозмутимо спросил Иван Иванович.
Урал взвыл и стукнулся головой о стол.
— Ты, сука, ответь на мой вопрос! Я тебе, тупому, опять повторяю! С ноября по июнь месяц этого года всегда были «колобки»…
— В этом году еще не было ноября, — перебил его собеседник.
— АААААААА! — заорал сталкер, подскочил, обежал вокруг стола, схватил кружку и залпом выпил пиво. — Ты зачем надо мной издеваешься? Я же тебя спрашиваю как человека, зачем ты мне кайф ломаешь? С июня по ноя… нет, с ноября по июнь у меня постоянно были «колобки», теперь их нет! Не-е-ет! Ты можешь ответить на мой ответ?
— Нет, я не могу ответить на твой ответ, — сказал Иван Иванович и с неуловимой улыбкой обвел взглядом бар, понимая, что сейчас внимание всех уже приковано к их столу.
— Ну, зачем надо мной так издеваться? Ты зачем мне кайф поломал, сволочь. — Сталкер вскочил и выхватил из-за пояса револьвер. Он навел его на Ивана Ивановича, но тут вдруг обойма выпала из пистолета и брякнулась на пол. Иван Иванович, даже не взглянув, коротким пинком отправил ее подальше от стола. Сделал это он так ловко, что сталкер даже и не заметил. Он стал ползать по полу, ища обойму, и, не найдя, вернулся за стол.
— Я тебя, урод, последний раз спрашиваю, ты ответишь мне на вопрос?! Или я сейчас сорву голос, и ты, скотина, мне потом будешь страховку медицинскую до конца своих дней выплачивать!
— Урал, если ты не сменишь тон разговора, то я буду вынужден его прекратить. Задавай наконец свой вопрос.
Сталкер пошел пятнами, его глаза стали закатываться, и уже из последних сил, с хлопьями пены на губах, Урал уже не сказал — провыл:
