– Как ты мог? – спросила я без всяких предисловий. – Разве я тебя просила об этом? Зачем это было нужно, почему ты сейчас решил признаться?
– Оля! – прервал меня возмущенный Володин голос. – Я в Москве. Ты слышишь? Я тебе уже пару часов пытаюсь дозвониться. Ты дома? Я зашел к вам, но никто не открывает. Ты где?
– Ты… что? – Я почувствовала, что снова задыхаюсь, как будто на меня снова надели холщовый мешок. Если Николай узнает, не миновать беды. Господи, он, возможно, уже знает. Владимир же, как наивный чукотский юноша, вообще не представляет, на что Николай способен. Я не хочу думать, что Николай сделает со своим начальником охраны и какими методами он добьется от него возврата денег. Но мне пришла в голову мысль о том, что то же самое он может сделать с Владимиром прямо сейчас, этим утром, узнав о связи своей жены с красивым соседом. Сейчас Николай никак не станет проявлять цивилизованность. Скорее наоборот, и мысль об этом заставила меня покрыться холодным потом.
– Я должен тебя увидеть. Я должен…
– Ты все еще там? Немедленно убирайся оттуда. Мой муж, наверное, спит. Уходи и никогда больше не ходи к нам, слышишь, Володя? Ты слышишь?
– Как мы можем увидеться? Ты дома? – Владимир словно не слышал меня.
В бессилии я ударила кулаком по скамейке. Все разваливалось на куски, взрывалось и разлеталось в щепки, а я не могла ничего поделать. Только вздохнуть и задуматься, хотя бы на одну секунду.
– Ты хочешь меня увидеть? Приезжай. Я в городе. Прямо сейчас приезжай.
– Где ты?
– Где я? – Я огляделась. – Я на какой-то скамейке в парке около Москвы-реки.
Возникла пауза. Потом Владимир откашлялся и сказал чуть более спокойно и даже насмешливо:
– Мне нужно немного больше информации. Я не уверен, что найду тебя быстро, если буду перебирать все скамейки в Центральном округе.
– Это… это парк напротив какого-то моста. – Я вгляделась, пытаясь понять, как же ему объяснить. Лишь бы он ушел от нашей калитки, от нашего с Колей дома, подальше от эпицентра.
– Мост – это уже что-то. А что еще?
– Кинотеатр «Ударник». С другой стороны от моста.
– Я найду тебя. – Владимир отключился.
Я отдышалась и попыталась успокоиться. Наверное, Николай сильно пьян и не слышит звонка. Я хотела надеяться на это. Я хотела в это верить. В растерянности я потерла виски. Усталость сказывалась все больше. Усталость и вино, конечно. Я встала и прошла к маленькому магазинчику на углу между двумя домами. Кока-кола приятно щекотала язык, я взяла вишневую. Я бы предпочла кофе, но в магазине его, конечно же, не продавали. Там можно было, теоретически, купить пакетик растворимого месива и попросить залить кипятком прямо в пластиковый стаканчик. Я видела, как какой-то мужчина, стоявший в очереди передо мной, так и сделал. Запах этого странного напитка моментально наполнил небольшое пространство, но он не так уж и сильно напоминал запах настоящего кофе. Я закрыла глаза и пожалела, что не договорилась о встрече где-нибудь в «Макдоналдсе», там-то уж точно всегда можно купить кофе. В любое время дня и ночи.
– Кока-колу и круассан, – попросила я у усталой женщины, явно проработавшей тут всю ночь.
– Какой именно? – спросила она. Я растерянно оглядела прилавок.
– Вот этот, который немного примятый. – Я кивнула и улыбнулась.
– Он не примятый, – обиделась продавщица. – Нам такие привозят!
– Ладно, ладно! – кивнула я, вовсе не желая ее огорчать. Отличное начало дня – поругаться с продавщицей. Что же будет дальше?
Когда я вышла из магазина, проведя в нем, по моим расчетам, никак не больше пятнадцати минут, Владимир уже был в парке. Он задумчиво бродил среди скамеек и оглядывался. На нем был белоснежный льняной костюм, он был таким красивым и загорелым, что я чуть не задохнулась. Я захотела немедленно схватить его за руку и утащить куда-нибудь, где можно было бы смотреть на него часами, трогать его, гладить его волосы, целовать его плечи. Господи, зачем он здесь? Это так неправильно, так плохо. Я не знала, как справиться с этим.
Я помахала рукой и пошла к нему. Он бросился ко мне, обнял, притянул к себе, поцеловал в губы, и знакомый запах заставил меня зажмуриться. Я хотела бы вернуться в наш преступный медовый месяц в Баварии, как бы я хотела вернуться туда и никогда не уезжать!
– Что ты? Ну что ты делаешь? – прошептала я. – Все хорошо.
– Не говори мне, что все хорошо. – Он отпустил меня и посмотрел в глаза. Взгляд злой, рассерженный. – Что ты тут делаешь в такую рань? Откуда ты идешь? И что это значит – я сижу на скамейке?! И давно ты на ней сидишь?
– Я просто отошла в магазин. – Я отстранилась немного. Владимир окинул меня быстрым взглядом, заметил колу и булку в моей руке.
– Что это за гадость? Где ты это купила? Какой-то странный круассан. Слушай, не ешь ты это. Пойдем, я тебя покормлю. – Он взял меня за руку и повел к своей машине. Он бросил ее прямо тут, на бордюре около остановки, и люди проходили мимо, недовольно бурча о том, какие в Москве водители хамы. Я впервые видела, чтобы Владимир был таким взволнованным и разозленным.
– Почему ты не позвонила? У тебя что, какие-то проблемы? Ты должна была попросить меня о помощи. Почему ты молчишь?
– Я не спала всю ночь. Я устала и не хочу говорить. И, кстати, вообще не понимаю, откуда ты взялся и как мог все это натворить, даже не поговорив со мной. И как ты мог попасть сюда так быстро? С какой же скоростью ты ехал? С ума сошел? – Мой голос звучал зло.
Владимир усадил меня и поехал по пустым дорогам.
– Я давно уже сошел с ума. И не знаю, что с этим делать, – грустно кивнул он.
Буквально через пять минут мы сидели на террасе какого-то кафе и листали меню. Я смотрела на бульвар через зеленую листву тополей и держала в руках чашку кофе. Ее принесли практически мгновенно, это было здорово. Мы молчали. Владимир делал вид, что ему интересны все виды завтраков, которые предлагались в этом кафе. Официант стоял неподалеку и ждал, мы были единственными клиентами террасы, слишком было рано. Слишком воскресенье. Я сделала глоток. М-м-м, отличный кофе.
– Как ты себя чувствуешь? – спросил наконец он.
– Просто прекрасно. Никогда не чувствовала себя лучше. Наслаждаюсь видом.
– Издеваешься? – Он сощурился и покачал головой. Потом подозвал официанта. – Я буду яичницу и апельсиновый сок. Моя спутница – круассан с абрикосами и еще кофе. Верно? – Это уже мне.
Я кивнула.
– Ты ушла от него? – спросил Владимир, неожиданно перескочив с круассанов на то, о чем я бы вообще предпочла сейчас не вспоминать.
– Я не знаю. Я еще не определилась.
– Не понимаю. Оля, я никак не могу тебя понять. Ты сидишь в воскресенье утром на лавочке посреди города, совершенно одна, но ты все еще с ним?
