так будет скоро с излишком, сама знаешь. Так что, при всех её способностях, психологов можно вырастить. Да… И потом, все эти непонятные темы.
– Поняла.
Потом запись прерывается. Действия разворачиваются, хотя не сказать, чтобы очень быстро. Во всяком случае, я точно знаю, что это за враг. А она, определила ли она уже, кто такая Маша? Дело в том, что Серёжа впоследствии просто взял мою фамилию. Поэтому вряд ли она сразу должна догадаться, чей это ребёнок. Что-то она говорила про докторскую диссертацию и грант… Вообще, нужно переслать эту запись Борису, чтобы он что-нибудь пояснил. Позвонил Андрей.
– Наталка, привет. Слушай, ты мне тут задание давала, выяснить про некую Пашкову.
– Ну да. Только это как раз моя старая знакомая, поменяла фамилию.
– Это неважно. Мы эту дамочку в медицинской базе нашли. Я тебе говорить источники не буду, чтобы не обременять информацией. Ну, что могу сказать, ничего такого особенного за ней не числится. Она вообще в больницу редко ходит, видимо, хорошо сохранилась. Да, ты же понимаешь, что в этой истории болезней только то, что связано с государственными учреждениями.
– Да, я понимаю. Но меня интересовали именно болезни, связанные с психическими отклонениями.
– К сожалению, ничего такого. Ты ещё говорила мне, что она замужем за неким Пашковым Александром. Вот он более интересный экземпляр с точки зрения психиатрии.
– А именно?
– Он лежал в отделении. Причем, был привезён на скорой. Пребывал там несколько месяцев. Выписан с серьёзным улучшением, диагноз – острое психотическое состояние. Сейчас трудно что-то ещё сказать.
– Слушай… А вот у меня такая мысль возникла, может, нужно у Марины, ну, я тебе говорила, девочка знакомая Алёнки нашей, попросить список детишек, которые туда ходят в группе… Да, и их истории болезней посмотреть… Может, тоже что интересное найдётся.
– Как Манечка?
– Манечка получше, я собираюсь сходить к психологу, одноклассница у меня есть. Столько информации, очень трудно переваривается. Мы запланировали идти послезавтра, в двенадцать, потом сразу в городской парк. Интересно посмотреть, что стало с колесом обозрения. Мне кажется, я там была последний раз после выпускного. Покрутиться, посмотреть по сторонам.
Вечером на набережной играл губернский духовой оркестр. Сама набережная была разрезана уродливыми шатрами-забегаловками таким образом, что прогулочная часть была отдельно от причалов. О благоустройстве набережной трубили много лет, но сделали всё равно частично. Поэтому публика разместилась вокруг импровизированной сцены.
Музыка забытой эпохи настроила меня на лирический лад. Сжатое состояние пружины стало отпускать.
Концерт был совсем небольшой, и я решила просто прогуляться вдоль реки, подумав, что вполне можно даже дойти до галереи, укутанной рвущимися на ветру полотнами, которыми закрыли здание на период реставрации.
Чайки кричали, и это напоминало морской вечер, забытую негу, прерванный отпуск, тоску о прошлом в этом городе.
Я тихо брела, практически не замечая прохожих. Телефон был отключен, чтобы не мешало концерту, а включить забыла. Спохватилась только, когда увидела маленькую ротонду на горе. Так и есть, пропущенные звонки. Причём от Марины. Это может быть важно.
– Марина, привет, это снова Наталья Владимировна. Что-то есть интересное в центре и с нашей общей знакомой?
– Добрый вечер. Нет, ничего интересного не произошло, всё тихо. Да, кстати, Лилия Андреевна говорила, что вернёт вам деньги.
– Я слышала на записи. Да, так будет правильно. Пусть Манечка отдохнёт, я свожу её к более профессиональному психологу, которому я доверяю. А не тем, кто любит эксперименты. Но ты держи меня в курсе событий. К самой этой дамочке я пока не собралась, ещё мало фактов. Если честно, не сильно хочется. Послушала тут, как она разговаривает, ваша царица. Такое ощущение, что ваша Лилечка у неё не столько в подружках, сколько чем-то обязана. Я услышала угрозу.
– Да, Наталья Владимировна, я всё поняла, будем на связи, сейчас долго говорить не могу, потому, сами понимаете, семья, и так далее.
– Да, конечно, доброго вечера тебе.
Я поднялась на площадь перед галереей. Было пустынно. Так, кажется, нужно вызывать такси. Благо, сервис теперь доступен в любое время дня и ночи.
Глава 8
Площадь – это место, с которого видна перспектива города. Прямой линией идёт компрос, сначала вниз, потом вверх. Сзади широкая река и виден мост.
Такси приехало быстро. Водитель что-то буркнул, а я устроилась на заднем сидении. Ноги устали, хотелось снять туфли и пошевелить пальцами.
– Тут копают, придётся объезжать.
Наверное, подумала я. Я в этом городе бываю нечасто, а вот перерывать здесь любят, особенно летом. Какое-то дремотное состояние… Тут какой-то запах, то ли ароматизированных палочек, то ли фруктовых сигарилл. Водитель стал кружить по центру, немного странно, конечно. Вдруг машина остановилась перед заброшенным зданием. «Заброшки» – это такие здания, которые когда-то были новостройками.
– Не поняла, почему мы остановились.
– Посидите в машине, я отойду ненадолго.
– Хорошо.
Водитель побежал в здание, потом скрылся. Мне стало как-то неуютно. Он забежал в подъезд, дверь захлопнулась. Прошло минут пять. Позвонить, что ли, в службу такси, что за водителей они присылают. Ладно, подожду, время уже к двенадцати, конечно. Так. Что-то я этого места совсем не узнаю. Я стала смотреть в телефон, но он упорно показывал сбой местонахождения. Вдруг дверь подъезда открылась, и к машине побежало три мужчины, причём водителя среди них не было. Они рванули дверцу, и стали вытаскивать меня из машины. Один быстро заклеил мне рот. Становится интереснее, подумала я.
Сопротивляться, конечно, было можно. Но бесполезно. Поэтому я пошла сама.
Мы зашли в здание, поднялись на второй этаж. Здесь ещё были окна, то есть, в принципе, почти жилое помещение. Вместо света горел фонарик, прикрученный к ручке окна.
В большой комнате стоял стул. Пластырь с лица содрали, меня посадили на стул, и сразу же стали привязывать к нему, не торопясь. Я поёрзала немного на стуле и поняла, что стул жёстко прикручен к полу.
– Ну, теперь поясните, что хотите? Денег не так много наличных.
– Это не очень интересно, – я посмотрела на говорившего, мрачный тип, одет в стандартную одежду футболка-джинсы.
– А что интересно?
– Нам – ничего. Мы просто выполняем работу.
– Ну, спросить, кому надо, видимо, не получится.
– Видимо, да. Ну, ладно, поговорили и хватит.
Мрачный тип стал спокойно приклеивать пластырь обратно. У меня возникла мысль, что я слишком легко им позволяю делать со мной всё, что угодно. Но почему-то не было страха изнасилования. Наверное, этих страхов я наелась еще с детства. Страшилки, как нельзя ходить около гаражей, тёмных подъездов, пустынных детских площадок. Мне сразу вспомнилась больница, где я лежала с операцией удаления миндалин. Со мной рядом пребывала в стационаре взрослая уже девушка. Каждую ночь она рассказывала по одной грустной истории изнасилования своих подружек и знакомых. Дрожащей рукой я записывала истории в блокнотик, мне казалось, что это важный материал, может пригодиться.
Итак, ничего не прояснилось в
