— Да, действительно странно, — пробормотал мулат. — Но тут, должно быть, кроется какая-нибудь великая тайна.
— Да, мы все блуждаем во мраке, — сказала Баккара, — но знаете, где находится свет?
— Где же?
— В помешательстве Цампы. Как вы полагаете, можно его вылечить?
— Кажется, можно.
— Скоро?
— Может быть.
— Каждая минута дорога для нас, доктор, потому что сэр Вильямс для достижения цели не останавливается ни перед какими средствами.
— В таком случае исходатайствуйте мне у полицейского начальства дозволение лечить Цампу.
— И вы его вылечите?
— Надеюсь.
Они прошли в будуар, где Баккара написала следующее письмо:
«Граф!
Я сделалась жертвой гнусной интриги, однако надеюсь вскоре разоблачить ее. Для этого мне нужна ваша помощь. Отправляю к вам доктора Самуила Альбо. Не расспрашивайте его: он не должен вам отвечать, но не откажите в своем ходатайстве, о чем он вас будет просить.
Готовая к услугам графиня Артова».
Баккара запечатала письмо и указала адресата: «Графу Арману де Кергацу».
— Возьмите это письмо, — сказала она, — и поезжайте к графу. Вечером я пришлю к вам узнать о результате.
Спустя три часа Баккара получила следующее письмо:
«Графиня!
Цампа находится уже у меня. Его здоровое телосложение подает мне надежду на излечение.
Ваш покорный слуга доктор Самуил Альбо».
Спустя три дня после того, как Цампу привезли к Самуилу Альбо, графиня Артова приехала к нему вечером. Она вошла в кабинет, где уже была не один раз.
Прежде всего Баккара увидела доктора, разговаривавшего с Ролланом де Клэ, который приехал сюда по приглашению графини, а затем — Цампу, неподвижно лежавшего на диване.
Доктор подошел к ней, поклонился, предложил кресло и приложил палец к губам.
— Разве он спит? — спросила Баккара.
— Да, и когда проснется, то будет уже в своем уме.
— Вы уверены в этом?
— Больше данных «за», чем «против». В повязке, закрывающей ему глаза и лоб, лежит компресс из соков одного индийского растения. Теперь уже три дня, как он находится в моральном и физическом оцепенении, которое кончится, как только я сниму повязку.
— Доктор, — проговорил Роллан де Клэ, — ведь это будет просто чудом.
— Средство это открыл мне один индус во время моего путешествия по Азии.
— Часто вам приходилось употреблять это средство для лечения сумасшедших? — спросила Баккара.
— Раз десять, графиня.
— И всегда удачно?
— Да, если помешательство происходило от испуга.
— Следовательно, средство это неприменимо к помешательству моего мужа?
— Я не рискнул бы, ибо в случае неудачи средство это мгновенно убивает.
— Однако вы надеетесь его вылечить?
— Вполне.
Тут доктор подошел к дивану, на котором лежал Цампа. Он приподнял его и снял повязку.
Цампа глубоко вздохнул, провел рукой по лбу и осмотрелся кругом с удивленным видом.
Баккара и Роллан де Клэ удалились в другой конец комнаты.
— Что за чертовщина! — проговорил он наконец по-португальски. — Где я?
— Вы у доктора, — отвечал Альбо на том же языке, — который вылечил вас от помешательства.
— Неужели я был помешанным?
— Пять дней. Вас нашли в Клиньянкуре, в подвале, наполненном водой.
— Ах, да, теперь припоминаю: меня ранил и бросил в подвал незнакомец в то время, когда я выходил оттуда с фонарем и ножом в руке.
— Этим ножом вы убили Вантюра? — спросил доктор. Цампа вздрогнул.
— Почему вы это знаете? — спросил он.
— Мне все известно.
— И мне также, — сказала Баккара, подходя к Цампе.
— Графиня! — вскрикнул португалец.
— Цампа, — проговорила она сурово. — Вы убили Вантюра, и вы же отравили герцога де Шато-Мальи.
— Нет, герцога отравил не я, а он.
— Кто он?
— Он воткнул ему в ручку кресла отравленную булавку.
— Но кто же это он? — повторила Баккара.
— Не знаю.
— Цампа, — проговорил доктор, — вы признались при трех свидетелях, что убили Вантюра, и этого достаточно, чтобы отправить вас на эшафот, а поэтому, если вы хотите, чтобы вас пощадили, вы должны нам рассказать всю правду. Назовите человека, который отравил герцога и бросил вас в подвал.
— Право, не знаю, помню только, что старуха, которую он удавил, называла его Рокамбольчиком.
Баккара вскрикнула, и имя сэра Вильямса снова вырвалось из ее груди.
— Позвольте мне расспросить Цампу, — обратилась она к доктору. — Он сейчас произнес имя человека, которого я считала умершим.
Доктор и Роллан де Клэ посторонились.
— Цампа, — начала графиня, — так как вы теперь выздоровели, то доктор должен вас сдать в руки правосудия. Хоть вы признались нам в убийстве Вантюра, мы пощадим вас, если вы скажете все, что вам известно.
— О, я все расскажу, но они убьют меня!
— Кто они?
— Рокамболь и его господин.
— Кто этот господин?
— Не знаю.
— Цампа, — сказала Баккара строго, — малейшая скрытность — и вы погибли.
— Графиня, я расскажу вам все, что меня заставили делать, угрожая гарротой, которую я когда-то заслужил себе в Испании.
Тут Цампа рассказал свои сношения с незнакомцем, начиная с убийства дона Хозе и кончая отравлением герцога де Шато-Мальи.
Когда Цампа окончил свое признание, его отвели в комнату первого этажа, которая была для него назначена.
— Господин де Клэ, — сказала Баккара, — надеюсь, что вы сумеете сохранить в тайне все, что вы сейчас слышали?
— Клянусь вам, графиня.
— Доктор, — продолжала она, — все эти происшествия и преступления, о которых мы сейчас узнали, имели единственную цель — стереть с лица земли двух женихов сеньориты Концепчьоны де Салландрера в пользу третьего. Я теряюсь в догадках о третьем претенденте и боюсь остановиться на своем предположении. Нельзя допустить, чтобы Рокамболь, негодяй и убийца, мог возмечтать о женитьбе на дочери испанского гранда. Я думаю, что он действует тут в пользу другого.
— Весьма может быть.
— С другой стороны, — продолжала Баккара, — в этом таинственном деле фигурирует всеми уважаемый и пользующийся громадными почестями маркиз де Шамери. Вы говорите, что только он мог похитить у вас порошок dutroa, а Цампа утверждает, что он нарочно подсунулся у вашего дома под дышло, повинуясь приказанию таинственного незнакомца. Затем Цампа приходил за приказаниями в Сюренскую улицу, № 26, в квартиру маркиза де Шамери.
— Совершенно верно.
— Следовательно, — заключила Баккара, — все эти преступления совершены в пользу маркиза по инструкциям сэра Вильямса.
— Все это в высшей степени загадочно, — пробормотал доктор, пожимая плечами.
