Она улыбнулась ему в ответ.
Прошло мгновение. Новая стрела Светозара вонзилась в руку десятника, опрометчиво размахивавшего мечом. Оружие выпало из нее. Несколько брошенных в ответ плюмбатумов ударилось о камень, не достигнув цели.[73]
Приказы трибуна выполнялись мгновенно. Люди прошедшие итальянскую компанию знали: поддайся они панике на минуту, и склавины перебьют их здесь так же, как лангобарды перебили армию Византии на земле Апеннин. Долины северной Италии, усеянные трупами товарищей, снились многим даже спустя годы спокойной жизни. Не забывал страшное поражение от лангобардов и сам Софроний. Хорошо запечатлелись в его памяти самодовольные повадки императорского зятя, приведшего «великий поход» в катастрофу.
Опасения таксиарха оправдались. Какой-то человек помахал руками у края далекой скалы. Вновь посыпались камни. Активней пошли в дело дротики склавин против византийцев собравшихся в передней и задней части колонны.
«Раздавить сразу не вышло. Теперь они хотят сбить нас в кучу», — угадал трибун замысел противника. Враг перегруппировался, приготовил снаряды для нового удара.
Голоса раненых резали слух. Римляне в нескольких местах колонны пробовали отвечать. Но лучников было мало, а дротики почти не долетали до высоко забравшегося врага. Лишь в нескольких местах отряды пращников справлялись с задачей. Но потери их были особенно велики.
— Прокопий! — подозвал к себе Софроний всеобщего любимца, командира первой центурии, германца чье подлинное имя не мог выговорить никто. Обращаясь к двум молодым посланцам, добавил: — Немедленно, мой приказ в центурии: перестраиваться по частям, лицом к неприятелю. Ждать моих приказов. Отвечать, где могут.
— Привет тебе… — пробурчал германец. Его и его центурию трибун все время держал подле себя.
— Незаметно собери своих людей у обозных повозок. Лошадей вывести можно? Отвечай!
Рослый командир германского отряда отрицательно промычал что-то в ответ. Минуту назад стрела угодила ему в щеку. Жизнь воина спасли разбитые наконечником зубы. Боль была адской. Слова произносились с трудом и превращались в кашу.
«Лошадей, запасы и раненых придется бросить, если выйдет уйти», — угадал трибун по глазам бывалого воина.
— Терпи, друг! Терпи.
Прокопий кивнул. Проглотил смешанную с кровью слюну. Рана продолжала ныть, но крови становилось меньше. Косматое тело воина, выросшего в далеких лесах, было покрыто шрамами. Но зубы он терял в бою первый раз. «Рана затянется. Шрам будет невелик. Хорошо, что зубы не передние. Будет еще, чем рвать мясо и улыбаться бабам», — подумал германец. Все что предстояло сделать, он знал наперед.
Склавины и скамары всюду усиливали напор. Щиты с перекрещенными буквами «Х» и «Р» трещали под ударами камней. Стрелы и дротики находили то одну, то другую жертву. Римляне перестраивались под огнем. Из сплошных линий они образовывали квадраты центурий. Отсюда византийцы отвечали из луков. Дротики берегли. Пращников осталось немного. Среди разбойников и варваров появилось больше раненых и убитых. И все же перевес был на их стороне. Потери римлян оказывались неизмеримо больше.
Серые тучи заволокли небо. «Пусть не будет дождя!» — просили склавины. «Христос пошли нам дождь посильней», — молили императорские солдаты. Дождя не было. Казалось, солнце силой горячих лучей разгоняло на небе темные потоки.
Софроний перекрестился. Тело его взмокло. Нервы натянулись как струны лиры.
— Почему вторая центурия не отойдет от скалы? — закричал он. — Иисус, вразуми этих людей! Секст, мой мальчик, передай сотнику второй центурии, пусть отойдет ближе к германцам. У нас и так много убитых…
— Нужно больше камней, больше! — кричал Светозар, перебивая гул. Он сознавал, что римляне не желают погибать в капкане, что они пытаются вырваться.
Молодые склавины, женщины, а с ними и дети подтаскивали камни. Мужчины поднимались один за другим, обрушивая на неприятеля тяжелые валуны. Боль, крики, хруст ломаемых щитов и костей отвечали им внизу. На другой стороне, где командовал Сергий, ту же работу делали скамары. Их жены и дети собирали и подавали камни, стрелы и дротики римлян. Потери врага были велики, но он мужественно держался. Византийцы перестраивались, отходили от наиболее опасных мест.
— Смотри туда! — крикнул Светозару Путислав, пучеглазый склавин в римском шлеме с изящным наносником. Палец бывалого воина указывал в даль.
Медленно, не нарушая строя, не открывая ни одной частицы его врагу, римляне выходили из окружения. Несмотря на потери, они строились возле обозных повозок и покидали ущелье. Софроний спасал своих людей, пробиваясь обратно к армии Иллирика. Он оставлял неприятелю обоз и тяжелораненых, судьбу которых было легко угадать.
— Бросайте все на их головы! Ждать нечего! — взревел Светозар. — Пусть уходят, не забывая отдать должного Перуну. Мешайте, мешайте им отступать!
Вожаки племенных отрядов поняли, что нужно делать. Со всех сторон до Светозара донеслись взволнованные голоса. Его слов не повторяли. Их угадывали, понимая, что добыча старается ускользнуть. По выползающим из капкана византийским сотням ударил новый град дротиков, стрел и камней. Римляне почти не отвечали. Они спешили покинуть это страшное место.
— Твердимир, — позвал Светозар начальника основного отряда.
Одноглазый воин с русой бородой до груди, в кольчуге и кожаном шлеме подошел к нему. Белесым светом голубых глаз встретил строгий взгляд посланца Даврита, назначенного общим военным начальником переселившихся в империю склавин.
— Ты веришь, что они не уйдут, Твердомир?
— Они уйдут.
— Я тоже так думаю.
Римляне отступали. Со всех сторон сыпались на них удары коварного врага, встретиться с которым лицом к лицу было нельзя. Множество окровавленных тел в кольчугах и рубахах с нашитыми узорами лежало на горной дороге. Проклятое ущелье лишило их жизни, оторвало от завтрашнего дня. Из 860 воинов византийцы оставляли на каменистой серой земле не менее 200, еще столько же уносило с собой свежие раны.
— Будьте прокляты, ублюдки! — шептали римские ветераны. Строгими взглядами провожали они скорчившихся от боли товарищей, тех, кого нельзя было спасти.
Когда стало смеркаться, союзники спустились с гор. Они собрали добычу, добили раненых, унесли мясо убитых животных. Сотня варваров и скамаров устраивала завал на дороге. Ржавый Сергий сам руководил работами. Светозар нашел вожака разбойников по неутомимому голосу. Они обнялись, смешав пот и грязь своих тел.
— Мне говорили, что здесь будет два соединения иллирийской пехоты, почти полторы тысячи человек. Но они послали только Софрония. Его таксиархию я узнал сразу по голубым щитам. Это дьявол Иллирии, лис и собака в одном лице.
— Ты считаешь, мы победили? — спросил Светозар. Прищурился, стараясь спрятать неудовлетворенность. Он планировал уничтожить всех римлян, никого не оставить в живых. Полного разгрома не получилось.
— Да как ты можешь спрашивать о таком!? — усмехнулся Сергий.
Склавин наклонил голову вбок. Потер большим пальцем левой руки грязную шею возле кадыка. Он готов был слушать, но не отвечать. Мысленно он сказал себе: «Перун помог нам. Но Велес дал зверю ускользнуть, оставив охотникам только кусок шкуры».
— Это лучшие солдаты Иллирика, поверь, я то знаю, — надулся Ржавый. — Когда империя воевала с аварами, этот полк показал себя лучше всех. Он уцелел и подпортил кагану кровь. Другие римские псы бежали, бросали оружие, сдавались, а эти — дрались. Большое дело, что перебили у них половину. Большая помощь Даврите.
Вечер заставил варваров и скамаров разжечь костры. Прибыли дозорные. Римляне вернулись на открытое место, но, опасаясь ночной атаки, не стали разбивать лагерь, а двинулись дальше. Они ушли. Смысла прорываться во Фракию у них не оставалось. Понесенные потери были слишком велики.
К Светозару привели несколько раненных пленников, прятавшихся в траве. Склавины не стали убивать их сразу. Римляне едва держались на ногах. Прижимались друг к другу. Дрожали. Кольчуги с них были сняты, раны перетянуты. Из предложенных вариантов они выбрали жизнь, пополнив один из союзных отрядов.
На другой день скамары и склавины двинулись по горным тропам на юг. Все ценное взяли с собой, лишнее — сожгли. На севере в полную силу разворачивалось варварское вторжение. Светозар шел впереди него, расчищал собратьям дорогу, облегчал трудное дело.
3
Ручей быстро нес две выточенные из коры лодки. Вторяк и Амвросий бежали за ними, подталкивали суда палочками на камнях. Далеко отставая, вопреки потоку плыли кораблики худшего свойства. Они переворачивались, тонули, цеплялись за все, что попадалось на пути.
