третьей организации, о которой мы не знаем или пока не знаем, — победно заключил Богданов.
— Еще одна организация? По-моему, это уже перебор. Ты хватаешься за соломинку, Слава.
— А что мне еще остается? Нет, постой, я не хватаюсь за соломинку. Это лицо я уже где-то видел. — Богданов, напрягая память, лихорадочно вспоминал, где именно он видел этого человека, затем подошел к коробке, в которой хранились материалы, переданные ему Аликом, порылся в ней и извлек еще одно фото. — Вот, смотри. Затикян, а рядом с ним тот самый третий. Выходит, он не случайный человек на фото. Я уверен, что не ошибся, нужно только копнуть поглубже.
Он схватил оба фотоснимка и выбежал из комнаты. Дубко последовал за ним. Богданов прошел в комнату, где держали пленников. У окна сидел капитан Дорохин и читал газету. Увидев полковника, он поднялся.
— Что случилось, командир?
— Как раненый? — задал вопрос Богданов.
— Полчаса назад приходил в сознание. Всего на несколько минут, но знак хороший, — отчитался Дорохин.
— Можешь привести его в чувства?
— Прямо сейчас? — Дорохин покосился на пленников, которые сидели рядком у стены. — Прямо здесь?
— Нет, перенесем его в другую комнату, — подумав, распорядился Богданов. — Ты, Коля, оставайся здесь, следи за остальными. Дубко, давай перенесем раненого.
— Я позову Лепилина, — проговорил подполковник. — Тебе не следует таскать тяжести.
— Ладно, как хочешь. — Богданов развернулся и вышел из комнаты.
— Он в порядке? — глядя вслед командиру, спросил Дорохин.
— По всей вероятности, да, — пожал плечами Дубко. — У него новая идея, хочет проверить.
— И для этого ему нужен раненый? Сомневаюсь, что в таком состоянии от него будет польза, — высказал сомнение Дорохин.
— Посмотрим. — Дубко снова пожал плечами.
Вместе с Лепилиным они подняли раненого с кровати и понесли в дальнюю комнату. От движения он очнулся и открыл глаза. В них заплескался испуг.
— Спокойно, приятель, все в порядке. Мы просто переведем тебя в отдельную комнату, — негромко проговорил Дубко. — Наш командир хочет с тобой пообщаться. Ты меня понимаешь?
— Да, я понимаю, — произнес раненый. По-русски он говорил довольно чисто, с едва заметным акцентом.
— Вот и отлично, — похвалил Дубко. — Рана у тебя не смертельная, и, если будешь сотрудничать, выйдешь из этой ситуации с наименьшими потерями.
Они внесли раненого в комнату, в которой до этого работали Дубко и Богданов. Полковник уже был там. Он расчистил стол, придвинул к стене кресло, поставил напротив стул и теперь стоял у окна в ожидании задержанного.
— Куда его? — спросил Дубко, когда они внесли раненого.
— Сажай в кресло, — ответил Богданов. — Ему нужна хорошая опора, иначе он через пять минут снова потеряет сознание.
Дубко и Лепилин опустили раненого в кресло. Лепилин вышел, а Дубко встал у стены и приготовился наблюдать за допросом. Богданов развернул стул спинкой к раненому, уселся на него верхом и заговорил.
— Я полковник Богданов, сотрудник Комитета государственной безопасности при Совете министров СССР. Ты знаешь, что это за организация? — обратился он к раненому.
— Да, я знаю, что такое КГБ, — ответил тот.
— Хорошо. Тогда ты знаешь, что в этой организации не любят провалов и всегда добиваются результата. А раз знаешь, то должен понимать, что сотрудничество с нами сохранит тебе жизнь. Как тебя зовут?
— Арам.
— Ты хочешь жить, Арам?
— Да, хочу, — не колеблясь, ответил тот.
— Тогда ты должен ответить мне на несколько вопросов. Ты готов, Арам?
— Я хочу гарантий, — с вызовом произнес Арам. — Хочу знать, что со мной будет после того, как я отвечу на ваши вопросы.
— Я не могу обещать тебе свободу, Арам, — подумав, начал Богданов. — Ты это и сам понимаешь. Одно то, что ты находился в комнате, полной людей с оружием, которые стреляют быстрее, чем думают, уже не дает тебе права выйти из этой комнаты на свободу. Но я могу гарантировать тебе жизнь, могу гарантировать, что, когда я получу ответы, ты сразу получишь квалифицированную медицинскую помощь. Рана у тебя на голове не смертельна, но только если обеспечить за ней правильный уход. Еще я могу гарантировать тебе, что ты не попадешь в руки своих сотоварищей по преступным делам и они не смогут добраться до тебя в тюрьме. Я сделаю так, что сидеть ты будешь на российской территории, а там твоим подельникам до тебя не добраться.
— Чем вы докажете, что не пытаетесь меня обмануть?
— Ничем, Арам. Тебе придется поверить мне на слово, но, если ты хоть что-то знаешь о советских офицерах, моего слова тебе будет достаточно.
— Хорошо, я согласен, — подумав, ответил Арам. — Задавайте вопросы, но сначала я хочу сделать заявление.
— Заявление? Это уже интересно. Что ж, делай заявление, — разрешил Богданов.
— Нет, я хочу сделать официальное заявление, чтобы все по правилам. — Арам упрямо сдвинул брови. — Хочу, чтобы при моем заявлении присутствовали три свидетеля, чтобы вы записали мое заявление на диктофон и на бумаге, чтобы подписали его и приобщили к делу.
— Вот как! Самоуверенно. — Богданов невольно восхитился пленником. В подобном положении не всякий сможет диктовать свои условия, при этом излагая их так четко и смело. — Считаешь, это обезопасит тебя, повысит твои шансы на спасение?
— Просто хочу все сделать правильно.
— Мне кажется, ты не совсем понимаешь, в каком положении находишься, — оторвавшись от стены, заговорил Дубко. — Мы не арестовали тебя и не собираемся предъявлять тебе обвинения. Мы здесь с другой целью, Арам. Все твои ухищрения не помогут, если ты начнешь артачиться.
— Погоди, Саша, не торопись, — остановил друга Богданов. — Мы можем это устроить. Пригласи капитана Дорохина, пусть захватит диктофон. У нас ведь есть диктофон?
— Думаю, найдется. — Дубко не понимал, почему Богданов решил пойти навстречу пленнику, но выяснять это при нем не стал. — Только Дорохин караулит других пленников.
— Ничего, пусть его сменит Зуйков, — ответил Богданов. — Иди, Саша, мы подождем.
Дубко вернулся через пять минут. Он принес диктофон и привел с собой Дорохина.
— Располагайтесь, ребята, — предложил Богданов. — Коля, Дубко сообщил тебе, что мы собираемся сделать?
— Да, командир, он объяснил. — Дорохин в недоумении смотрел на командира. — Мы действительно это сделаем?
— Мы это сделаем, Коля. А теперь бери бумагу и ручку, будешь записывать все, что скажет Арам.
Когда приготовления были окончены, Богданов взглянул на пленника и произнес:
— Можешь начинать, Арам.
Богданов включил диктофон. Мужчина набрал в грудь побольше воздуха и на одном дыхании выдал:
— Мое имя Арам Заргарян, я уроженец Армении, мой родной город — Ереван. Мне тридцать два года, я окончил Ереванский государственный университет языков. Я никогда не держал в руках оружие, не лишил жизни ни одного человека. Я не являюсь членом ни одной
