и Андрюха показался из примерочной.
– Ну как?
Пока я, задумчиво склонив голову на бок, рассматривала нервно мнущегося с ноги на ногу друга, рядом встала продавщица.
– Как думаешь – похож он на парня мечты?
Девушка покраснела и замялась. Исподтишка бросила на парня абсолютно женский оценивающий взгляд и кокетливо улыбнулась. Другого одобрения и не нужно было.
В одежде по фигуре, а не на два размере больше, как тот привык носить, Андрюха выглядел, если не красавцем, то уж не задохликом, как прежде, это точно. Под рубашкой просматривалось худощавое, но в меру накаченное тело. Ноги больше не казались короткими. Распахнутый ворот рубашки придавал ему немного озорной вид. И если бы еще убрать эту кислую мину на лице, пожалуй, я бы и сама на него запала.
– Жень, ты уверена? – с сомнением в голосе осторожно спросил он. – Я чувствую себя, как павлин на выставке.
– Уверена на все сто! Дорогой, – я озорно улыбнулась, – если понадобится, ты и цаплей станешь и утконосом заделаешься, чтобы ненаглядную твою в оборот взять. Так что будь мужиком и терпи.
– Угу, – совершенно обреченно раздалось в ответ.
Андрюха стал вдевать в брюки свой кожаный темный ремень, а я двинулась в сторону прилавка с обувью. Его туфли совершенно не подходили к наряду.
– Же-е-нь? – протянул Андрюха. – А ты куда?
– Как куда? Хрустальные башмаки подбирать, – обернулась и оскалилась в улыбочке. – Берем на размер больше? Чтоб наверняка. Ага?
Андрюха запрокинул голову назад и застонал. Видимо, от охватившего его восторга…
В итоге укомплектовала я Андрюху по высшему разряду. Правда, я молодец? Одеть мужчину за сорок минут – это вам не шуточки, а долгие годы тренировки на собственном отце. Дело в том, что мой родитель крайне не любит покупать себе одежду. Для него поход в магазин подобен каторге. Уговорить его купить обновку можно только тогда, когда сотрутся последние треники с растянутыми коленками. Мама давным-давно забила на это гиблое дело. Но только не я. Последние лет пять папочку по магазинам вожу исключительно я. Обычно твердый, как скала, отец разом теряется, когда вокруг него начинают суетиться продавцы. И как только это случается, всё остальное – дело техники.
– И как тебе это удается? – задумчиво спросил Андрей.
Он в этот момент стоял перед зеркалом и крутился, рассматривая себя со всех сторон, словно барышня перед первым балом. И так повернется, и эдак. И нахмурится, и улыбнется. Я стояла неподалеку и тихонько ржала в кулак.
– Что именно? – переспросила, наконец, переборов смех.
– Так виртуозно командовать.
– Это всё гены, – отмахнулась я и посмотрела на наручные часы. – Мы опаздываем. Давай пошевеливайся, а то Васек нам головы поотрывает.
Андрюха тоже глянул на часы и философски заметил:
– Голову, это он тебе оторвет, а мне другое более ценное место. Пошли-пошли.
Назад мы ехали со скоростью света, только шины от колес и сверкали. На парковке уже красовалась намытая Васькова Тойота, а рядом стоял черный блестящий джип.
– Женька!
Я только вылезла из машины, а ко мне уже на всех парах летел дед Сеня. Каждый раз удивляюсь, откуда у такого старенького дедушки столько прыти.
– Тебя директор обыскался! Марш к нему в кабинет!
Я стремглав побежала в контору и сразу на второй этаж. Очень хотелось в туалет, но сначала нужно отметиться у начальства, а потом подумать и об остальном.
Залетела в приемную, где с чинным видом перебирала документы напудренная и накрахмаленная баклажаниха. Вижу, что не я одна решила обзавестись новым нарядом.
– Там? – только и спросила я, с трудом переведя дыхание.
– С господином Петерманом, – высокомерно уведомила меня эта язва престарелая.
Тут мне вспомнился инцидент в городском офисе, и коленки вмиг затряслись. Первое впечатление я уже о себе успела создать, и оно едва ли положительное. Наверняка я запомнилась господину немцу, как неуклюжее нечто, что сметает на своем пути факсы. А может и вообще не запомнилась? Второе было гораздо предпочтительнее первого. Немного успокоилась и собралась уже постучать в дверь, но как представила, что мне сейчас презентацию проводить, так дух снова вышибло из легких. Соберись. Соберись, Женька. А вдруг они меня высмеют, опустят ниже плинтуса, как очкастый финдиректор?
И пока я боролась с собственными эмоциями и набиралась храбрости, дверь резко распахнулась и чуть не сшибла меня с ног.
– Женька!
На меня сверху вниз смотрел мой непосредственный начальник и причина постоянного нервного тика.
– А? – испуганно отозвалась я.
Он плотно прикрыл за собой дверь и отвел меня под локоток в дальний угол приемной, подальше от любопытных ушей Тамары Сергеевны. Его глаза цепко прошлись по моей фигуре.
– Где вы были, Евгения Николаевна? – прошипел он.
– Переодевалась, – только правда и ничего кроме правды. – Не в халатике же мне презентацию проводить. А вы уехали и дверь закрыли.
– Неправда. Я никогда не закрываю дверь, если секретарь на месте.
– А секретаря и не было, – громким шепотом наябедничала я, специально, чтобы некто расфуфыренный услышал и занервничал.
– Да? – совершенно искренне удивился Васек.
Я ему в ответ не менее серьезно кивнула, и мы вместе уставились на баклажаниху, которая вмиг став красная, как свекла, решила ретироваться от греха подальше со словами:
– Пойду, кофе гостям приготовлю.
Мы с Луганским переглянулись и под слаженный вздох пошли в кабинет.
– Волнуешься? – неожиданно спросил он, кладя ладонь на дверную ручку.
– Немного.
– Я тоже.
Посмотрел на меня как-то грустно и распахнул дверь.
– Прошу, Евгения Николаевна.
Я решительно шагнула вперед и, пробормотав «добрый день», быстро направилась к тому месту, где лежали мои документы и компьютер. Уселась, открыла ноутбук и смело подняла голову, чтобы моментально встретиться с внимательным изучающим взглядом хитрых глаз незнакомца. Причем тот немец, что постарше и посолиднее, не смотрел в мою строну. Он вообще ни на что не обращал внимания. Сидел со смиренным видом, прикрыв глаза и развалившись на стуле, будто он сюда не работать, а спать приехал. Второй же, тот, что молодой, не сводил с меня сканирующего взгляда и кривил губы в усмешке.
– Ян, – обратился к нему Луганский, – знакомься. Это наш экономист, Евгения Николаевна.
Я прямо так и обомлела. Выходит, это вот это, чмо малолетнее, и есть страшный и ужасный Ян Петерман. Видимо, на моем лице очень красочно отобразились все испытываемые чувства от изумления до недоверия, потому что немец презрительно ухмыльнулся и холодно представился:
– Очень приятно познакомиться, Евгения Николаевна. Ян Петерман.
– Мне тоже крайне приятно. Столько о вас наслышанна.
Боже, что я несу? От нервов мозг совсем опух. Такими темпами скоро можно будет в блондинку перекрашиваться.
– И что вы слышали? – тут же спросил Петерман.
Я испуганно выпучила глаза и не нашлась с достойным ответом. Лишь тихо промямлила:
– Хорошее. Только хорошее.
Мне показалось, или он фыркнул? Подняла глаза от экрана ноутбука. Немец переключил внимание на Луганского. Тот уселся напротив Петермана, и они живо начали обсуждать производственные планы, а затем плавно перешли к проекту. Я
