как младший сын хитростью и ловкостью добивается счастья и богатства, несмотря на мерзкие карты, доставшиеся ему в начале.
Но потом Гастон провернул всю эту историю с зельем и девицей. И он, бастард короля, имевший прямой доступ к телу принца, деньги и власть, сел в лужу. Меньше чем за два часа все его планы раскрыли и метафорически – а как знать, скоро, может быть, и буквально – надавали по щам. Так что Марселю стало страшно. Кто он такой, чтобы плести интриги и устраивать скандалы, срывать королевскую свадьбу? Его же вычислят за считаные минуты! А уж эти местные магсыскари…
Дю Бонне в рассеяном свете луны и окон в тысячный раз за последний месяц взял в руки книгу. Дядин «подарок». Марсель с самого начала знал, что граф его использует, но решил, что риск стоит того.
Стоит ли? Стоит ли рисковать своим положением, свободой, а может, и жизнью – ради возможности выслужиться перед все никак не умирающим стариком?
Ради денег. Не-е-ет, ради обещания денег. А там, кто знает, может, дядюшка Арно и вовсе отдаст душу богу, не успев – или не захотев – внести племянничка в завещание.
Решено. Марсель больше не участвует в этом сомнительном мероприятии. Пусть другие, кому голова на плечах не так дорога, прыгают в самое пекло, расстраивают свадьбы и подставляют совращения благородных девиц.
А с Марселя хватит! Он закончит сопровождение дофина без происшествий, вернется во Франконию и продолжит тихую спокойную работу в королевской канцелярии. Может, такой почетный опыт, как сопровождение дофина, даже позволит ему в скором времени пойти на повышение…
Конечно, отказываться от столь манящей и почти уже осязаемой «морковки» было тяжело и неприятно. Но Марсель дю Бонне был просвещенным, разумным человеком. Не без слабостей и пороков, но он все еще был сам своей судьбе хозяин и творец.
Молодой мужчина тихонько вышел из комнаты, оставил ненавистную книгу на столе в гостиной – слуги подумают, что хозяин дома запамятовал прибрать, и унесут в библиотеку – и выскользнул из здания. Ему нужно прогуляться на свежем воздухе. Может, просто по саду, а может, и заглянуть в квартал «ворон»…
* * *
К обеду пятого дня, как всегда, чинная и богатая, но уже не такая пафосная трапеза в доме Кантелли оказалась прервана взмыленным гонцом, проскользнувшим в залу и торопливо протиснувшимся поближе к дону Альфредо:
– Инфанта приехала!
– Как? Уже?
– Свадебный поезд в получасе пути от ворот города, дон! Ждем ваших указаний! – посыльный раскраснелся не столько от бега, сколько от радостного возбуждения. Ему довелось доставить такую радостную новость! Это почти как благословение самой инфанты.
– Что случилось? – вклинился сидящий неподалеку и узнавший некоторые слова Людовик.
– Ваша невеста вот-вот прибудет в город, мсье.
– Так, четверть часа, пока гонец доедет до инфанты, еще полчаса, пока поезд доберется до ворот… – Альфредо прикинул, негромко рассуждая вслух, а потом поднялся из-за стола и во весь голос принялся раздавать указания:
– Глашатаев на главные улицы, пусть собирают народ! Стражу всю немедля под копье, и чтобы штандарты не забыли, олухи! За Сан-Монтесом послать сейчас же!..
* * *
Карина, не торопясь, переходила от кочки к кочке, выискивая среди густых зарослей травы те самые сизо-голубые стебельки. Собирать травы было медитативным и даже приятным занятием, но очень уж долгим. Кикиморе даже подумалось на секунду, что было бы совсем не скучно, будь тут дон Аугусто. За время совместной работы они пообтесались, привыкли к маленьким причудам и большим характерам друг друга и теперь хорошо ладили. С удовольствием даже болтали, когда выдавалась свободная минутка.
После поимки мсье Перрена они продолжили истреблять мелкие пакости вроде улья кровяных пчел на чердаке сердобольной старушки или пакости покрупнее, например, тех адских псов, оставивших на лице Гомеза розовые, нехотя рассасывающиеся полосочки. Никаких больше заговорщиков, просто нечисть и нежить, с которой справиться было делом техники и правильной подготовки.
Со дня на день должна была приехать инфанта. Торжественная встреча, потом – не менее торжественное обручение царственных особ и проводы молодых во Франконию. А потом работа дона Медины будет закончена, и лейтенант вернется к себе в столицу – заниматься своими столичными делами. Там-то всякие интересности и нетривиальности происходят не раз в поколение, как в тихом захолустном Овьедо, а чуть не каждый день…
Карина сморгнула отчего-то подступившие слезы. Почему это она вдруг? Завидует? Да, есть немного. Она ведь и в сыскари пошла, а не в лекари, ради этого упоительного чувства, возникающего, когда расследуешь дело, докапываешься до правды и ловишь гада.
А теперь инфанта выйдет замуж, и еще долго в Овьедо ничего такого же интересного, как Перрен, не произойдет. Конечно, ловить его было долго и тяжело – жарко, мокро, утомительно. Но стоит только отмыться, отлежаться и прийти в себя после дела, как поднимает голову это жжение, желание найти, поймать. После таких приключений рутинная работа будет скучной.
Да и сам дон Аугусто… Хорош, подлец. Незаметно проложил себе дорожку в сердце синьориты. Конечно, ни разу это не внеземная любовь, кружащая голову и делящая жизнь на «до» и «после». Они и знакомы-то всего десяток недель! Но Карина определенно будет по нему скучать. Вспоминать даже какое-то время.
Со вздохом кикимора поднялась, удовлетворенно оглядела пучок травы в мешочке, которому предстояло еще пройти пять стадий обработки, и неторопливо пошла в сторону городских ворот, прыгая с кочки на кочку. Земли с этой стороны города были достаточно сухие, чтобы насыпать добротную дорогу в сторону столицы, но достаточно еще болотистые, чтобы собирать нужные ей травы и не оказываться по пояс в тине.
Синьорита Видаль приветливо помахала рукой Армандо – стражнику, часто стоящему у главных городских ворот. Глазастый молодой человек был жизнерадостен, вежлив и однажды даже пробовал ухаживать за кикиморой, но получил от ворот поворот и легко перевел сыщицу в разряд закадычных знакомых. У Армандо было удобно узнавать сплетни и слухи, особенно о происшествиях, случившихся с путниками на тракте.
Обычно молодой стражник шутливо отсалютовал бы кикиморе в ответ, но сегодня отчего-то стал размахивать руками, изображая мельницу, и корчить престранные выражения лица, не то испуганные, не то возмущенные.
– Чего? – Карина мысленно хлопнула себя по лбу. Она же на дороге! И шум позади – наверняка от торгового каравана. Но зачем Армандо так яростно предупреждать ее и, кажется, просить посторониться? Караван-то еще достаточно далеко, не видно за холмом даже, только слышно! Девушка спокойно успеет пройти через ворота и даже поболтать…
Затрубил рог. Забили в
