— Разумеется, нет.
Сумасшедший, который способен оживлять мертвецов. Зомби-убийца в руках маньяка. Чудесно. И если он — или она — смог сделать это один раз…
— Дольф, если это действительно сумасшедший, он может не ограничиться одним зомби.
— И в этом безумии не будет своей системы, — добавил Дольф.
— Проклятие!
— Вот именно.
Отсутствие системы означало отсутствие мотива. А отсутствие мотива означало невозможность вычислить преступника.
— Нет, я в это не верю.
— Почему?
— Потому что если поверить, остается только повеситься. — Я вынула из кармана перочинный нож и принялась скоблить то, что осталось от надгробной плиты.
— Порча надгробий карается законом, — сказал Дольф.
— Давай карай. — В третий пакетик я смахнула каменную крошку и положила туда же обломок известняка размером с мой большой палец.
Потом я убрала мешочки и нож в карманы комбинезона.
— Ты всерьез полагаешь, будто Эвансу удастся что-то прочесть по этим кусочкам?
— Не знаю. — Я посмотрела вниз, на могилу. Истребители стояли чуть в отдалении. Дают нам возможность поделиться секретами. Какая предупредительность. — Понимаешь, Дольф, надгробие они, может, и уничтожили, но могила-то никуда не делась.
— Зато делся труп, — сказал он.
— Верно, но гроб мог бы нам кое-что рассказать. Что-нибудь полезное.
Дольф кивнул:
— Ладно, я получу разрешение на эксгумацию.
— Разве нельзя просто разрыть ее сегодня же ночью?
— Нет, — сказал Дольф. — Я должен играть по правилам. — Он посмотрел на меня тяжелым взглядом. — И я не хочу, вернувшись, обнаружить разрытую могилу. Уликам никто не поверит, если ты в нее заберешься.
— Уликам? Ты серьезно надеешься, что дело дойдет до суда?
— Да.
— Дольф, мы должны только избавиться от этого зомби.
— Мне нужны ублюдки, которые его оживили, Анита. Нужны, чтобы предъявить им обвинение в убийстве.
Я кивнула. В душе я была с ним согласна, но считала, что из этого вряд ли что-нибудь выйдет. Впрочем, Дольф — полицейский, ему приходится заботиться о законе. Меня заботили более простые вещи — например, как остаться в живых.
— Я сообщу, если Эванс скажет что-то полезное, — пообещала я.
— Да уж, постарайся, пожалуйста.
— Где бы ни была эта тварь, Дольф, здесь ее нет.
— Но она вышла отсюда?
— Да.
— И убивает еще кого-то, пока мы тут гоняемся за собственным хвостом.
Мне хотелось похлопать его по плечу: мол, все в порядке, старина Дольф. Но я знала, что это неправда. Я понимала, что он сейчас чувствует. Мы гоняемся за собственным хвостом. Даже если это могила зомби-убийцы, все равно мы не знаем, где искать его самого. А мы обязаны его найти. Найти, заманить в ловушку и уничтожить. Вопрос на шестьдесят четыре тысячи долларов: успеем ли мы выполнить эту программу до того, как зомби снова захочет есть? У меня не было на это ответа. Нет, тоже вранье. Ответ у меня был. Только он мне не нравился. Где-то там, в городе, зомби уже проголодался.
15
Стоянка автоприцепов, где обитает Эванс, находится в Cент-Чарльзе, сразу за шоссе № 94. Сотни акров передвижных домов. Разумеется, ничего передвижного в них уже нет. Когда я была маленькой, их цепляли к автомобилю и возили повсюду. Удобно и просто. В этом заключалась их привлекательность. Теперь в иных из этих передвижных домов по три, а то и четыре спальни и несколько ванных комнат. Переместить куда-то этих малюток может только тяжелый тягач или торнадо.
Трейлер Эванса — более ранней модели. Я думаю, что если понадобится, его все же можно прицепить к пикапу, и машина его утянет. Конечно, удобнее, чем нанимать фургон для перевозки мебели. Но я сомневаюсь, что Эванс когда-нибудь будет переезжать. Дьявол, да он почти весь год не выходит из дома.
Окна светились мягким золотистым светом. Над небольшим пандусом перед дверью был устроен навес. Эванс был дома. Я в этом не сомневалась. Эванс был дома всегда. «Бессонница» звучит вполне безобидно. Эванс сделал ее неизлечимой болезнью.
Я снова была в черных шортах. Три пакетика с моей добычей лежали в заднем кармане. Если я войду, радостно ими помахивая, Эванс начнет чудить. Тут нужен тонкий подход. Я просто зашла повидать старого приятеля. Никаких других поводов. Хорошо.
Я открыла наружную дверь и постучала. Тишина. Никакого движения. Ничего. Я подняла руку, чтобы постучать еще, но заколебалась. Может, Эвансу наконец удалось уснуть? В первый раз с тех пор, как мы познакомились, удалось по-настоящему уснуть ночью. Черт бы его побрал. Я все еще стояла с поднятой рукой, когда вдруг почувствовала, что он на меня смотрит.
Я взглянула на небольшое окошко в двери. Из-за занавески выглянул край бледной физиономии. Синий глаз Эванса моргнул.
Я помахала рукой.
Лицо исчезло. Щелкнул замок, и дверь отворилась. Эванса не было видно, и я вошла в открытую дверь. Эванс стоял за ней. Прятался.
Эванс закрыл дверь, прислонившись к ней спиной. Он дышал мелко и часто, как после долгого бега. Его спутанные соломенные волосы рассыпались по темно-синему купальному халату, на щеках и на подбородке — рыжая щетина.
— Как дела, Эванс?
Зрачки у него были расширены. Неужели он подсел на какую-то гадость?
— Эванс, ты в порядке? — Когда сомневаешься, измени формулировку.
Он кивнул.
— Что тебе нужно? — Голос у него был хриплым.
Я подумала, что он вряд ли поверит, будто я просто проходила мимо. Можете назвать это интуицией.
— Мне нужна твоя помощь.
Он покачал головой:
— Нет.
— Ты даже не знаешь, в чем дело.
Он опять покачал головой:
— Не имеет значения.
— Можно мне сесть? — спросила я. Если не подействовала прямота, может, подействует вежливость?
Он кивнул:
— Конечно.
Я обвела взглядом крошечную гостиную. Нет сомнений, что где-то под газетами, бумажными тарелками и старой одеждой имеется кушетка. На кофейном столике стояла коробка с окаменевшей пиццей. Запах в комнате был несвежий.
Психанет ли он, если я что-нибудь переставлю? Смогу ли я усидеть на груде барахла, под которым, предположительно, есть кушетка? Я решила попробовать. Ради того, чтобы уговорить Эванса, я готова была сесть на заплесневелую пиццу.
Я взгромоздилась на кучу газет. Под ней определенно чувствовалось что-то большое и твердое. Возможно, кушетка.
— Можно мне чашечку кофе?
Он в третий раз покачал головой:
— Нет чистых чашек.
В это я могла поверить. Эванс все еще жался к двери, будто боялся подойти ко мне ближе. Он не вынимал рук из карманов халата.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
