которой, как я знала, я не был наделена.
Кроме того, для меня было важно получить контроль над ситуацией или, по крайней мере, иметь иллюзию контроля.
Мой взгляд сразу же переместился на столы для блэкджека и рулетку. Было в них что-то откровенно зловещее. Какая-то магнетическая сила, которая заставляла людей выглядеть очень настороженными и нервными, когда дилеры клали карты на столы.
Я почувствовала, как рука Круза коснулась моей, и меня снова пронзила дрожь. Я должна была быть осторожна. Мои запреты вокруг него уже ослабли.
Он стоял рядом со мной, глядя в ту сторону, куда была повернута моя голова.
— Думаю, тебе понравится блэкджек.
— Почему? — спросила я.
— Слабые правила, низкое преимущество и быстрый темп. Ты прямолинейная деловая девушка. Тебе понравится.
—Я не умею играть.
— Вот для чего я здесь.
Он взял мою руку в свою и потянул вперед, к одному из бархатно-зеленых столов с картами и фишками. Крупье одарил нас быстрой улыбкой, раздавая игрокам их карты, и я внимательно проследила за руками каждого, когда губы Круза нежно скользнули по моему уху.
Желание пронзило мою кожу, вены и кости. Внезапно все, что мне захотелось сделать, это прижаться к нему всем телом и пить его, как прекрасное шампанское. Он снова будил вулкан.
— Вот в чем суть. Каждый игрок хочет победить дилера, то есть вы играете не друг против друга, а против того джентльмена. Это можно сделать, подведя счет как можно ближе к двадцати одному, фактически не перебирая число.
Мои соски напряглись от его хриплого голоса, но я совершенно не интересовалась игрой и полностью погрузилась в ощущение того, как его тело прижимается к моему.
Вчерашние короткие поцелуи заставили меня затаить дыхание, и теперь, полупьяный и полностью возбужденный, я хотела всего Круз Костелло.
— Это твой выбор, будет ли твой туз стоить один или одиннадцать. Карты с картинками - десять, а любая другая карта - это ее стоимость в пунктах. Все идет нормально?
— Ага.
Я не запомнила ничего, что он только что сказал.
Что-то про сутенера. Единственное, что меня поразило, так это то, как он пах, как его губы скользили по раковине моего уха и как его тяжелая рука прижималась к моей.
Далее Круз рассказал о ставках, перетасовке и сокращении, раздаче, разделении пар, удвоении и натуральных коэффициентах.
Я успешно заблокировала каждый бит информации своим каменным мозгом, вместо этого сосредоточившись на ритме своего дыхания, размышляя о том, что произойдет, если я потрусь о него.
На заметку себе: не пей и не думай. Ты в этом не разбираешься.
Круз сыграл пару раундов, терпеливо повторяя все то, что он рассказал мне о блэкджеке, хотя я могла сказать, что это раздражало мужчин вокруг нас и развлекало женщин, висящих у них на руках.
Я энергично кивнула, сигнализируя официанткам, требующим все больше и больше коктейлей, когда он отводил взгляд. Я никогда не напивалась публично. На самом деле, я очень редко выпивала больше пары стаканов в одиночестве.
Я залетела до того, как получила удовольствие быть раздавленной, а быть раздавленной после того , как родила ребенка, казалось неразумным, если не совсем невозможным. Даже если бы я хотела, я больше не ходила в среднюю школу и поэтому не тусовалась со своими бывшими одноклассниками. Пить в одиночестве во время грудного вскармливания? Даже в мой худший день.
Это означало, что сейчас, в зрелом возрасте двадцати девяти лет, я, наконец, поставила галочку в своем списке желаний и полностью вымоталась.
Круз не знал, сколько я выпила.
Он был слишком поглощен своей игрой и объяснением мне игры. Кроме того, я довольно хорошо держала свой напиток под столом и подкрадывалась со своей соломинкой.
В общем, я все еще носила умственный возраст подростка.
Потрясающе.
Когда подошла моя очередь играть, я показала себя талантливой не только в том, что была модным преступником и ужасной официанткой, и проиграла ему колоссальные триста баксов в трех играх подряд.
Это было быстро и безболезненно, поскольку я понятия не имела, что делаю, и медленно реагировала, когда дилер объяснял мне мои следующие действия. Но у Круза было замечательное бесстрастное выражение лица, и он казался небрежно удивленным, а не кровожадным и расстроенным.
— Хочешь попробовать еще раз?
Он наклонился ко мне слишком близко, чтобы я не воспользовалась этим и не понюхала его грудь. Его шея пахла потрясающе. Меня на мгновение ослепила ярость, когда я подумала о том, как Габриэлла, должно быть, месяцами наслаждалась всей этой мужской прелестью в постели.
— Ты спятил? — я икнула. — Я национальная катастрофа.
— Я бы не стал заходить так далеко. Государственная опасность, может быть. И ты все еще учишься.
— За твой счет.
— Как я уже сказал, это моя проблема, а не твоя.
— А какая замечательная проблема у тебя в руках, а, доктор Костелло? — из-за моего плеча донесся мужской голос.
Я повернулась и увидела крепкого мужчину, мускулистого, как Робокоп, с подстриженными седеющими волосами и рубашкой на пуговицах, которая грозила лопнуть. От него пахло одеколоном, которого хватило бы, чтобы утопить бобра, а рядом с ним стояла женщина с обесцвеченными волосами и в красном платье, подчеркивавшем все ее достоинства.
Ее соски так выдавались из-под одежды, что я подумала, не является ли это какой-то дань моде. Я имею в виду, там был кондиционер, но было не так уж холодно.
Внезапно я увидела себя в этой женщине. Скудная одежда. Сексуальность в лице. Все это было притворством и заставляло меня чувствовать себя неловко.
— Доктор Вуттон. Прошло много времени.
Двое мужчин пожали друг другу руки. Вы могли бы разрезать напряжение в воздухе ножом для масла.
Две вещи, которые я знала точно — доктор Вуттон был коллегой, о котором упоминала миссис Уоррен, человеком, который узнал Круза, и что эти двое мужчин не были в хороших отношениях.
— Это моя жена Джослин.
— Приятно познакомиться, — Джоселин протянула руку Крузу, чтобы он поцеловал ее.
Он послушно так и сделал, несносный джентльмен, которым он был.
— Дорогая, это доктор Костелло, парень, о котором я говорил тебе вчера после того, как Рамона рассказала нам об… инциденте.
Вот так.
— Это Далтон, — проигнорировав теплое представление доктора Вуттона, Круз положил руку мне на плечо. — Мы вместе учились в медицинском институте. Далтон, Джослин, это моя прекрасная пара на вечер Теннесси.
— Ах, свидание? Это то, как вы, дети, называете это в наши дни? — доктор Вуттон расхохотался.
— А как еще вы бы назвали
