Однако историческая оценка Пражской операции не может ограничиваться негативной констатацией, что она началась с измены немецкому союзнику и завершилась гибелью солдат 1-й дивизии РОА. Решение о вмешательстве в Пражское восстание следует расценивать, исходя из ситуации последних дней войны, как отчаянную попытку спасти солдат 1-й дивизии после краха Германии. Примечательно, что именно два лица с немецкой стороны, близкие к тогдашним событиям, проявили далеко идущее понимание мотивов, которые лежали в основе этой операции. Бывший представитель кадрового управления СС при Власове, д-р Крегер, правда, отвергает аргумент, выдвигаемый и некоторыми русскими, что генерал-майор Буняченко после всего случившегося, после пережитого обращения с Русским освободительным движением со стороны немцев в прошедшие годы, не должен был испытывать союзническую верность по отношению к ним. А именно такая аргументация, как считает Крегер, еще раз унизила бы русских «как офицеров и людей чести после их печального конца», ведь она должна была восприниматься как признание неспобности к союзам и ненадежности вообще, как это им пытается приписать генерал армии Штеменко, когда говорит: «Никто не мог знать, когда и против кого они обратят свое оружие». А Крегер по праву подчеркивает «действительно отчаянное положение» Буняченко и всех его солдат, «хуже, чем у любого немецкого вояки», и считает, что было бы поэтому «лицемерно» проклинать их за явный акт отчаяния. Это подчеркнул и бывший начальник германской команды связи Швеннингер, который в дни Пражской операции находился в качестве интернированного при дивизионном штабе и, невзирая на начавшиеся действия против немцев, испытывал неизменно уважительное обращение как со стороны командира дивизии, так и начальника штаба. Как немецкий офицер, Швеннингер, разумеется, высказался против участия в Пражском восстании, но в то же время, что касается его лично, проявил понимание к этому отчаянному шагу Буняченко, порожденному не «слепой ненавистью к Германии и немцам», а «жгучей тревогой» за доверенных ему солдат, успех которого и он короткое время не считал невозможным после того, как подполковник Николаев подробнее разъяснил ему этот шаг. Швеннингер заявлял после войны, что несправедливо пытаться выносить приговор «Буняченко и его людям» или — из-за пражских событий — даже всему власовскому движению как таковому.
Правда, вопрос об историческом значении Пражской операции возникает независимо от аспекта союзнической верности в отношении немцев и успеха собственного плана Буняченко. Решающее значение для оценки могут иметь лишь масштабы и воздействие поддержки, фактически оказанной чешским повстанцам. Можно сделать вывод, что 1-я дивизия РОА, вступившая в бой в критической стадии восстания, смогла, не считая отдельных немецких островков обороны, взять под свой контроль всю западную часть города Праги и широкую, простирающуюся до Страшнице зону на восточном берегу Влтавы. Хотя ее сил и не хватило, чтобы занять всю территорию Большой Праги, она все же сумела, расколов город на две части, помешать соединению немецких боевых групп, наступавших с севера и юга. Следует безусловно согласиться с выводом Ауски, что без вмешательства 1-й дивизии РОА немцам, вероятно, удалось бы еще 6 мая занять западные части Праги и 7 мая полностью подавить восстание. Даже неожиданное прекращение боевых действий в ночь с 7 на 8 мая и вывод частей РОА из города еще имели позитивные последствия в том смысле что это — по крайней мере, косвенно — повлекло за собой соглашение ЧНС с генералом Туссеном о свободном выводе немецких, войск. Решение генерал-майора Буняченко может казаться очень спорным по многим причинам, но в историю оно все же вошло. Ведь хронология событий несомненно позволяет увидеть, что именно 1-й дивизии РОА принадлежала существенная, если не главная заслуга в вытеснении немцев из Праги. Во всяком случае, представленный в советской историографии тезис, что Прага была освобождена войсками 1-го Украинского фронта во главе с Маршалом Советского Союза Коневым, не выдерживает научной критики. Он однозначно оказывается исторической легендой»{267}.
* * *
К. Александров: «Некоторые российские авторы признают значение боевых действий 1-й пехотной дивизии войск КОНР 6—7 мая и ее вклад в освобождение Праги от немецких оккупантов. Другие, по мере сил, принижают. Достойна критики и другая крайность — распространенная ныне версия об «освобождении Праги власовцами». Ведь после ухода 1-й пехотной дивизии, на рассвете 8 мая, в чешскую столицу вошла немецкая бронетехника («внепражские» части), а гарнизон вермахта и войск СС оказывал сопротивление еще 10—12 часов.
Так или иначе, 6—7 мая своими активными действиями дивизия Буняченко отвлекла на себя большую часть сил немецкого гарнизона и рассекла город на северную и южную части, воспрепятствовав подходу немецких войск, находившихся за пределами Праги. В результате блокады и захвата аэродрома в Рузини германское командование не смогло использовать авиацию. И главное: потери повстанцев и горожан были бы неизмеримо большими, не прими дивизия участие в восстании против немецких оккупантов»{268}.
В. Марьина: «Фактическое освобождение города началось самими пражанами раньше, 5 мая. Участвовала в этом по политическим и алибистским соображениям и 1-я русская дивизия РОА, покинувшая Прагу в ночь с 7 на 8 мая, чтобы сдаться в плен американцам, и отказавшаяся оставить восставшим оружие. Американские войска, с которыми части Красной Армии соприкоснулись к западу от Праги на линии Карловы Вары — Пльзень — Ческе Будейовице 11—12 мая, по договоренности с советским командованием не перешли эту линию, несмотря на желание первыми войти в Прагу и возможность сделать это»{269}.
* * *
Таким образом, по мнению историков, Прагу никто не освободил!
Герой Советского Союза, писатель В. Карпов в одной из своих известных книг писал: «В некоторых книгах, особенно на Западе, Пражская операция 1-го Украинского фронта называется броском на Прагу. Да, это был бросок на Прагу, но не марш, не просто движение военных колонн. Это была очень крупная и трудная боевая операция»{270}.
Подтверждают это и архивные документы. Например, в отчете о боевых действиях 7-го гвардейского танкового корпуса по овладению г. ПРАГА говорится: «7. При действиях в направлении ПРАГА противник оказал упорное сопротивление пехотой, поддержанной танками и артиллерией, в районе западнее ДРЕЗДЕН, сковал действия наших частей, заставил наши части обходить его узлы сопротивления, потерять время на маневр и снизить темпы нашего наступления»{271}.
Из журнала боевых действий 1-го Украинского фронта за 15 мая 1945 г.: «В период с 9 по 12 мая, т.е. после отказа ШЕРНЕРА выполнить соглашение о капитуляции сложить оружие и сдаться в плен, войсками фронта захвачено:
Солдат и офицеров — 256 659
Танков и САУ — 620
Орудий — 2889
Минометов — 1344
Пулеметов — 6647
Винтовок и автоматов — 118 696
Автомашин — 41 020
Самолетов — 781
Из них 365 сгоревших
Паровозов — 510
Вагонов—12 759
Складов разных — 445»{272}.
Сами за себя говорят и результаты Пражской стратегической наступательной операции: «В ходе стремительного наступления 1, 4 и 2-го Украинских фронтов и входивших в них польских, румынских и чехословацких соединений была ликвидирована мощная группировка войск противника, продолжавшая сопротивление после подписания акта о капитуляции. Пленено 860 тыс. солдат и офицеров, в том числе 60 генералов. Освобождена от фашистской оккупации Чехословакии и ее столица Прага. 11 мая советские войска вышли на линию Хемниц, Карлови Вари, Пльзень, где встретились с передовыми частями американской армии»{273}.
Историк А. Дюков считает, «что касается освобождения Праги, то факт остается фактом: от нацистов ее освободили советские войска маршала Конева и, в частности, танковая армия генерала Павла Рыбалко. Власовцы участвовали в боях с нацистами в столице Чехословакии. Но вспомним, когда она подняла свое восстание. К тому времени Берлин капитулировал, и антигитлеровская коалиция, по сути, добивала остатки войск нацистов, еще не сложивших оружие.
Кое-кто сегодня говорит о «благородном порыве» власовцев, решивших помочь чехам. Но это был лишь предлог для того, чтобы попытаться заслужить снисхождения за то, что они находились в нацистских рядах. И аргументы относительно того, что «в душе они были антинацистами», не находят подтверждения. (…)
Одна из причин появления псевдоисторических трудов, обеляющих власовцев и делающих их героями, — это стремление поставить историю на службу политике и очернить тех, кто действительно делал Победу. В том числе и освобождал Прагу»{274}.
