когда они пришли?
Я попыталась стряхнуть с себя ужас. Все ведь хорошо. Теперь все прошло.
– Юль, ты только никому не говори, что я вернулась, хорошо?
Сестра рассеянно кивнула, не понимая ход моих мыслей.
– И обязательно смени замки, – добавила я, вдруг ощутив слабость, и пошла к себе в комнату.
– Что-то у тебя слишком много секретов, – сказала Юлька, следуя за мной.
– Знаю. Но так будет лучше.
– Для кого?
– Для тебя. Для меня. Для родителей, – я вошла в свою комнату и внимательно изучила все углы, заодно прикидывая, что мне может понадобиться в моем новом доме.
Оказалось, что таких вещей не так уж и много. Фотографии, старые документы, какие-то помятые вещицы.
Юлька больше не задавала вопросов, и через два часа ушла в свою студию, готовить коллекцию к показу.
Я закончила со сборами и решила принять пенную ванну. Мне так лучше думалось. Теплая вода и прохладная пена окутывали меня. Я сняла кольца и оставила их на тумбочке. Не хватало, чтобы они соскользнули с руки и утонули в канализационных недрах. Мерный шум льющейся воды успокаивал меня. Прикрыла веки, готовая заснуть.
В дверь позвонили, я резко село, вода с пеной выплеснулась на кафельный пол. Я тихо выругала себя за свинство, и выбралась из ванной, натягивая халат на мокрое тело. Поспешила к двери, спрятав в карман свой пистолет. Он тут же оттянул ткань халата, показывая свою значимость.
Я прильнула к глазку.
Майор Смирнов вновь с остервенением вцепился в звонок. Я поспешно распахнула дверь.
Смирнов удивленно уставился на меня.
– Саша?
– Вы пришли меня арестовать, майор? – холодно спросила я, чувствуя, как пропитывается водой мой халат.
Смирнов схватил меня в охапку и крепко сжал в объятиях, так быстро, что моя голова безвольно откинулась по инерции.
– Ты вернулась, ты жива!
Он что, пьяный?
Я уперлась в его грудь руками, мужчина меня нехотя выпустил и смущенно прикрыл за собой дверь.
– Ты сбежала. Даже на похороны друга не пошла, – укоризненно проговорил он.
Мне стало больно. Хотелось оправдаться.
– Я уехала в целях своей безопасности.
Смирнов потер нахмуренный лоб.
– С ним ты никогда не будешь в безопасности. Я больше чем уверен, что это он убил Остроухова. И твоего Диму тоже…
– Зачем ты мне все это говоришь? Чтобы сделать мне больно?
– Я познакомился с Ингой Реймс. Она мне на многое открыла глаза. Я видел фотографию…
– Ты не там ищешь, – перебила я, начиная злиться, он ведь так близко! – Прошло 4 месяца! Ты так и не выяснил, кто действительно убил Диму!
Смирнов внимательно смотрел на меня.
– Ты знаешь, что он оставляет в каждом городе после себя шлейф трупов?
Я молчала.
– Ты еще не читала сегодняшние новости? Ох, уж эта современная пресса! Сегодня утром был убит прокурор, что вел дела семьи Мазуриных. В одиннадцать утра. Через полтора часа, после посадки вашего самолета. Это совпадение?
– Я не понимаю, о чем ты говоришь.
Что за бред? Олег никого не убивал. Нет.
Разве можно быть такой наивной?
– А ты никогда не думала, что твой драгоценный миллионер мог сам убить Мазурина? Почему он так скрывает свое военное прошлое?
– Потому что, ему не приятно это вспоминать это!
Смирнов смерил меня уничтожающим взглядом.
– Я устал убеждать тебя. Слишком поздно. Ты пропитана им, как наркоманка. Он убьет тебя, когда ты ему наскучишь…
– Пошел вон, – угрожающе прошипела я.
– Не могу понять одного, – как ни в чем не бывало, продолжал Смирнов, – почему он скрывает, что Мазурин жив?
– Я сказала, убирайся.
Майор глянул на меня своими яркими голубыми глазами, и вышел за дверь. Я тщательно заперла все замки, пошла ванную, скинула халат, забралась в воду и только тогда позволила себе расплакаться.
36
Я вслушивалась в ночную тишину. Даже Юлькиного дыхания слышно не было. За окном хлопьями кружил снег. Я сидела в кресле посередине кромешной темноты и смотрела в окно. Белое на черном. Это мимолетная красота завораживала.
Ложится без Олега не хотелось. Но чем дольше я ждала, тем больше мне казалось, что он не придет. Жуткая тоска воцарилась в моей душе. Сомнения, что зародил во мне Смирнов, сделали свое дело. Я не могла сомкнуть глаз, картина убийства Остроухова преследовала меня. И эти глаза, в прорезях маски, полные мрачного торжества. Мурашки по коже. Неудивительно, что я сбежала. Олег выглядел устрашюще.
« Я и тебя хотел тогда убить» – сказал Олег в лодке.
Кто он? Говорил Теряев это серьезно, ил просто пытался меня оттолкнуть? Напугать?
Холодная рука легла мне на плечо. Я вздрогнула и оглянулась.
Теряев стоял рядом, в темноте. В его волосах еще таяли снежинки.
– Не спишь, – прошептал он.
Я поспешно подалась навстречу мужу, и прижалась к нему, изгоняя сомнения.
– Я соскучилась…
Олег поцеловал мою макушку, потом лоб и веки, губы…
– Я тоже, – выдохнул он.
Мне не терпелось согреться в его руках и забыть этот жуткий день.
Олег был рядом. Мы лежали в моей постели, как обычно, крепко обнявшись. Рука Теряева опоясывала мою талию, а я неутомимо переплетала наши пальцы, судорожно игнорируя тревожные мысли… Получалось у меня плохо…
– Ты сегодня кого-то убил? – взглянув на сбитые костяшки, замирая в душе, спросила я, замирая от ужаса в душе.
Олег молчал. Спит? Не хочет говорить?
– У меня был Смирнов… – продолжила я.
– Да… я знаю, – вдруг ответил Олег.
– Знаешь?
– Неужели ты думала, что я оставлю тебя одну?
Я закусила губу. Стало обидно. Он не хочет говорить. Значит Смирнов прав. Это Олег убил прокурора… Я снова переплела наши пальцы, прислушиваясь к его дыханию.
– Как ты познакомился с Андреем Мазуриным?
Теряев тяжело вздохнул.
– Не хочешь говорить?
– Мы с ним пересеклись в первый раз на призывном пункте, он все твердил, как его предки обозлятся, если узнают, что он ушел без их ведома… Мы с ним быстро сошлись.... Потом его отправили в Волгоград, а меня в Молькино, это в Краснодарском крае… Потом я попал во Владивосток… там была, типа секретная база, или что-то вроде того. Мы даже не знали что охраняем, и что перевозим. Но я узнал… чисто случайно… произошла авария. Короче, после больницы я вызвался добровольцем на Кавказ. Снова встретился с Андреем там… Мы оказались вместе в одном спецподразделении… Потом в Абхазию приехали. Я как-то раз, напился, и рассказал ему о своих приключениях во Владике. Мне говорили, что среди нас есть «крот», на на Андрюху я никогда подумать не мог. Как-то ночью смотрю, он по-тихому из лагеря уходит. Я за ним. Тут черти начали палить. А он им машет, мол «Свои!», – Олег замолчал, я его не торопила, – Ребята, которые на подмогу пришли, погибли. Почти все. У нас под носом их лагерь оказался… Мазурин шел к ним. Я говорю, зачем шел? Он молчит. Стал бить его. Он меня. Когда я пришел в себя, Андрей лежал. Лицо – кровавое месиво, угрожающая вмятина на лбу. Я думал, что проломил ему череп.
Я
