Захотелось провалиться сквозь землю. Или той же наградной статуэткой надавать по голове хотя бы себе. Может быть в таком случае у меня случилась бы амнезия и я не помнила весь этот откровенный позор, который всё набирал и набирал новые тщедушные обороты.
— Не знаю, с кем там она обручена, но мы с моим мужем пережили жуткий кризис, чуть до развода не дошло из-за неё, ещё и месяца не прошло! — фыркнула Инга.
Довольно громко, к слову, фыркнула. Все, кто находился поблизости, обратили внимание.
— Получается, она встречалась одновременно с двумя мужчинами? — ужаснулась госпожа Джи-Хе.
— Если не верите, могу легко доказать, — повторно фыркнула Инга. — Телефон, — потребовала.
У мужа. Он, кстати, всё это время изображал невзрачную тень своей жены, и с момента начала моего общественно морального распятия, смотрел исключительно в пол. Но запрошенный телефон, вынув тот из пиджака, послушно подал.
— Вот, — провела пальцем по сенсору и включила экран Беляева. — Разумеется, это не я снимала и вообще не хотела бы, чтобы кто-нибудь это видел. Но ролик давно облетел всех моих знакомых, так что… — оставила на недосказанности и сунула телефон под нос кореянке.
Та брать в руки не стала. Только заглянула. На экране запустилось видео. Снятое в той треклятой кофейне, где Инга облила меня газировкой, и о которой я уже забыла.
«Ты виделась с моим мужем на протяжении нескольких месяцев!» — выкрикнула визгливым голосом в обвинении, подскакивая с места Беляева на видео.
«И что с того?! Я же не сама с собой встречалась, в конце концов, нас двое в этом замешано!» — отозвалась на её вопли я из прошлого.
А у меня самой в настоящем сердце чуть не остановилось. Если мне не изменяла память, не в такой краткой формулировке я на самом деле ей ответила. То, что мы слышали, теперь развернуло в прямо противоположном направлении всю изначальную суть!
«Мне всё равно. Поступайте, как хотите, — продолжила я — та, что на видео. — Вините меня, считая что я вас всех обманула? Да, пожалуйста. Такая я вот аморальная, совратила вашего очевидно невинного мужа! Возьмите психолога и пройдите совместную терапию, а потом и дальше живите вместе счастливо много-много лет! Всего хорошего!» — поднялась на ноги, поравнявшись с той, к кому обращалась.
На этом видео прервалось. Как и прервалось моё дыхание. Сделать хоть один маломальский вдох стало настолько сложным и болезненным, что я просто-напросто не сумела втянуть в себя новый глоток воздуха. В груди запекло с такой силой, словно внутри моих лёгких разразился пожар. Ещё бы! Пока я пыталась переварить услышанное и поражалась низменности находящихся передо мной, усваивала содержание видео не только я.
Как многие услышали…
Да практически все, кто находился вблизи!
Сопутствующие шепотки и косые осуждающие взгляды не заставили себя ждать. Меня будто придавило ими. Возможно ли сгореть от стыда? Кажется, нечто схожее со мной сейчас как раз происходило.
И это не самое худшее!
— А ведь у нас скоро будет ребёночек, её даже это не остановило! — подлила масла в огонь Инга. — Кто знает, на что она ещё способна и как запудрила мозги своей новой жертве, — съехидничала напоследок.
Быть лживой бессовестной дрянью в глазах общественности и абсолютно чужих мне людей — обстоятельство очень неприятное, могло бы испортить мне нервную систему, репутацию или возможную карьеру, но не смертельное. А вот выглядеть таковой в глазах того, кто сейчас находился за моей спиной, продолжая мёртвой хваткой удерживать меня за плечи — приговор.
Ни единого слова ведь так и не обронил…
По крайней мере, по-русски.
Значение резкого и отрывистого по-корейски я не поняла. Я же не сильна в данном языке. Зато реакция госпожи Джи-Хе вышла очень красноречивой. По бархатной коже на идеальном личике пошли красные пятна. Ответила она мужчине не менее резко.
А я…
Я воспользовалась случившейся перепалкой, чтобы сбросить со своих плеч хотя бы один груз. В данном случае — удерживающие меня ладони генерального директора. Неспроста говорят, нет человека — нет и проблемы. И раз уж так вышло, что проблема тут — это я… уйти — лучший вариант, как и собиралась изначально.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Вот и…
Нет, не ушла. Лишь шаг в сторону ступила, прежде чем Константин Владимирович поймал меня за запястье. И ведь не посмотрел даже в мою сторону. Схватил интуитивно, не глядя. Продолжил резко и отрывисто говорить по-корейски, что-то высказывать госпоже Джи-Хе, отчего она то опять краснела, то резко бледнела. Не знаю, как долго бы это продолжалось, но поднявшийся шум дошёл вплоть до самой важной здесь персоны. Разумеется, господин Ким не собирался давать свою дочь в обиду, поспешил ей на помощь. Ещё полминуты, и громких голосов на корейском стало минимум три. На этой совсем ужасной ноте я предприняла новую попытку бегства. Та тоже оказалась безуспешной. Да и разговор на повышенных тонах тут же моментально прекратился.
Не имела ни малейшего понятия, какой получился итог, но господин Ким с таким же красным лицом, как и у его дочери, забрал Джи-Хе и повёл на выход с мероприятия. Та, кстати, тоже сопротивлялась поначалу, но в итоге всё-таки пошла за родителем. Шепотки в толпе стали активнее. Скрипки заиграли громче.
— Советую поступить их примеру, — сухо произнёс Константин Владимирович, вернувшись к изложению на русском, обратившись к Беляевым.
Юра, очевидно, вспомнил, чем знаменовался предыдущий разговор с моим боссом, и быстренько внял услышанному предупреждению. Подхватив начавшуюся возмущаться Ингу, силком потащил её куда подальше.
Я же… Всхлипнула. И только тогда осознала, что по моим щекам давно текут слёзы.
— Надо было мне уйти, — единственное, с чем нашлась, когда хмурый стальной взор Константина Владимировича сосредоточился на мне.
— Отступает тот, кто проиграл, — не согласился он.
Склонился ближе и бережно подобрал каждую из слезинок, а затем притянул к себе вплотную, крепко обнял, подарил не только тепло, но и укрыл собой от всего мира с такой ощутимой надёжностью, словно не существовало больше ничего и никого вокруг, кроме нас двоих.
Ну как тут вновь не всхлипнуть?
Я и всхлипнула. Вместе с оправдательным:
— Всё не так было. Они сделали монтаж. Вырезали часть моих слов. Всё исковеркали. Я совсем не то ей говорила на самом… — как начала, так и замолчала.
— Я знаю, — тихо произнёс мой босс.
Всхлипывать я не перестала. Но это ничуть не помешало рефлекторно возмутиться:
— То есть как это знаешь?!
— Я видел то видео.
Вот же…
— Когда?!
— В тот же день, когда сняли, прилетело. Один их наших технарей прислал, — с самым обыденным видом сообщил Константин Владимирович. — Тебе показывать не стал, чтоб ты не расстраивалась по пустякам.
Шумно выдохнула. Всхлипнула ещё разочек. Распрощалась с возможным чувством вины и стыда за произошедшее. Предъявила бы ещё встречно за то, что раз знал, мог бы и не позволять тогда Беляевым сливать свой яд и так жестоко позорить нас при всех, всё-таки на нас надеты парные кольца. Но всё же не стала. Во-первых, если не сейчас, так при других бы обстоятельствах попытались испортить мне жизнь. И кто знает, как бы то обернулось потом, если бы не вмешательство Константина Владимировича в принципе. А во-вторых вспомнила о том, что не у меня одной отныне имелись последствия от поступка вероломной госпожи Джи-Хе, и те были куда более существенными, нежели моё уязвлённое самолюбие.
— Договор корейцы продлять теперь не станут, так понимаю, — уткнулась носом в белую рубашку.
Ещё раз шумно выдохнула. Чувство вины вернулось.
Ровно до последующего!
— Я от него сам отказался.
Всхлипывать я моментально перестала!
— Как отказался? — ошарашенно уставилась на мужчину, задрав голову вверх. — Сам?
Он на это лишь улыбнулся. И пожал плечами.
Но это не значит, что мне стало более понятно!
— Вы разве не говорили, насколько этот договор важен для нашей организации? Мы же из-за него здесь оказались. Из-за него парой для всех официально назвались. Мы же… — осеклась. — Нет, вы! — решила сменить тактику. — Вы же сами сказали мне, что ни за что на свете нельзя портить отношения с господином Кимом! А в итоге всё равно они напрочь испорчены и вряд ли восстановятся! Но вас это больше не беспокоит? Где тут логика? Я не понимаю!
