по степи. — Уточнил Карм.
— Ааа. Не беспокойтесь, большая часть кланов в это время года уходит дальше в степи. Туда, где у русла рек трава зеленее и можно без особых проблем выпасать многочисленные стада. В этих землях остаются лишь большие кланы, захватившие себе самые лакомые территории. Но с ними у нас заключен договор на пересечение их земель.
— И они вот так просто пропустят караван, который можно было бы как следует пощипать, получив на этом неплохие барыши?
— А почему нет, господин? — Удивился гоблин. — В степи не часто появляются путники, но если уж приходят, то неплохо платят кланам за безопасный проезд. Если кланы начнут грабить караваны, то лишатся даже тех редких заработков, что сейчас имеют. Так что люди или эльфы — не имеет значения, кланы пропустят всех, если им хорошо заплатить.
— Эльфы?! — Удивился Карм. — Звездорожденные присылают свои караваны в гоблинские степи?!
Удивления наемника можно было понять. Звездорожденые или светлые эльфы, считали себя высшей расой, одной из тех, что выиграла великую войну, взойдя на пьедестал политической арены мира. Эльфы по природе своей чванливы и высокомерны, считая все остальные расы ниже себя, относясь к их представителям с презрением. Но к гоблинам у них было особое отношение, словно к диким неразумным зверям, которые заслуживают лишь уничтожения. Так что было весьма удивительно, что их караван мог пересекать кровавые степи.
— Звездорожденые? Спесивые ублюдочные дети гиен они. Не стоит при моем народе даже произносить название этих детей шакалов. — Преисполненный презрением гоблин сплюнул под ноги своему ящеру. — Нет, господин, я говорю о темных эльфах. Эти конечно тоже не мед, но хотя бы не столь омерзительны, как их бледнолицые собратья.
— Темные эльфы? Ты уверен, что видел именно их? Какое дело может быть у темных затворников Гал’араххона в гоблинских степях?
— Без понятия, господин. Их отряд прибыл седмицу назад, снарядил караван, заплатил проводникам и двинулся к лесам Шава. — Гоблин достал из заплечного мешка сухарь и, проживав его, продолжил. — Вообще за последнее время это уже второй караван, следующий к зеленым лесам. Человеческие купцы с охраной две седмицы назад так же проходили через наши земли. И чего им там, медом что ли намазано?
Карм промолчал. В голове наемника крутились мысли, одна хуже другой. Наемник буквально кожей чувствовал, что некие силы, спавшие до этого момента, пришли в движение. Волей-неволей он оказался втянут в эту безумную игру, словно человек, что бежит вниз по крутому склону. Остановиться в такой ситуации — значило свернуть себе шею, поэтому оставалось лишь быстрее перебирать ногами, молясь богам о том, чтобы «не споткнуться».
Глава 12
На пепелище
Черный чадящий дым поднимался над пепелищем. Человеческое поселение — первое и, возможно, единственное в этом новом мире, впервые ощутило на себе ярость и коварство гоблинских дикарей. Черта домиков и бунгало, тянувшаяся вдоль кромки пляжа, выгорела почти полностью. Многие обломки домов все еще тлели, испуская вокруг себя сильный жар.
Немногочисленные выжившие в ночной бойне люди, с хмурыми лицами бродили меж пожарищ, пытаясь найти хотя бы часть уцелевших вещей. Другие тщетно звали своих родственников или друзей, в надежде услышать их голос из-под завалов. Несомненно, это утро принесло много боли и отчаянья и так немало пережившим землянам.
— Мерзкие зеленокожие твари! Нет, вы только подумайте: напасть ночью на мирный город и вырезать спящих безоружных людей! Им нет прощения! Мы должны уничтожить каждого из этих выродков.
По щекам Жизель крупными жемчужными градинкам катились слезы. Соскальзывая с ее щек, они падали на черный, покрытый пеплом и кровью песок. Девушка осторожно переступила через очередное тело человека, с раскроенной головой. Мертвец лежал, раскинув руки, смерть настигла его, когда мужчина выскакивал из своего бунгало, видимо еще не до конца осознавая, что вокруг произошло. Скорее всего, какой-то ловкий зеленокожий коротышка подкравшись сзади, приложился ему по затылку лезвием топора.
— Лучше не смотрите сюда. — Предупредил Клайв.
Американец попытался перегородить собой вход в чудом уцелевшее от огня бунгало. Но, как обычно в таких случаях, я не послушал, бросив взгляд в дверной проем. У дальней стены ветхого жилища сидела пожилая женщина. Ее голова безвольно упала на грудь, опущенные руки даже после смерти судорожно сжимали коленки. В груди женщины торчало сразу три гоблинских стрелы, пригвоздивших ее маленькое тело к стене дома.
— Уничтожу! Я уничтожу всех этих мерзких уродцев.
Жизель отвернулась, смахивая с лица слезы. Она так же успела заметить женщину и теперь судорожно сжимала свои плечи, трясясь от едва сдерживаемой ненависти. Подошедший к девушке Торрело приобнял ее, прижав к своей груди.
— Не плачь, Жи. Мертвым мы уже ничем не поможем, но можем еще помочь тем, кто уцелел в этой бойне. — Испанец окинул взглядом горящее поселение. — Большинство гоблинов мы перебили, а те, что успели уйти на лодках… ну что ж — догнать их уже не в наших силах.
Девушка согласно кивнула и в очередной раз, вытерев слезы, решительно посмотрела в сторону толпы выживших людей. В этот момент во взгляде девушки что-то изменилось, он стал тверже, решительнее.
Я тяжело вздохнул, подняв взгляд к небу. Сколько мы уже в этом мире? Три, может четыре месяца, но за этот короткий промежуток времени мы все изменились. Возможно, изменились сильнее, чем за всю прошедшую в родном нашем мире жизнь. Трудности меняют человека, закаляют, да, но меняют, делая его более жестким, решительным, готовым бороться за свое дальнейшее существование изо всех доступных сил, выкладываясь даже больше, чем тех самых сил было.
— Китан!
Голос Жизель оторвал меня от размышлений. Мы покинули портовую линию, направляясь к центру поселения, где у разрушенных песчаных стен «замка» собирались оставшиеся в живых люди.
— Да?
— Еще в школе я слышала, что у вашего народа было множество поэтов, писавших великолепные стихи. Я даже в старших классах учила некоторые из них. Может расскажешь, чтобы не сойти с ума от всего этого окружающего нас безумства?
— Эмм…
Я окинул взглядом окружавшее нас пепелище, острые обломки рухнувших домов, многочисленные тела людей и гоблинов, лежащие в лужах крови. От созерцания такой жуткой картины в голову ничего не шло, словно все хорошие мысли были буквально стерты из разума. В этот момент луч света ударил в уголок глаза, заставив зажмуриться и отвернуться в противоположную сторону. Перед моим взором открылась совершенно другая картина. Бескрайний и величественный океан в утренней дымке постепенно разгоняемой лучами восходящего солнца. Эта картина была столь прекрасна, так разительно отличалась от того, что окружало нас. Строки
