— Куда интереснее мне твоя просветительская деятельность.
— Тоже в преподы решил податься?
— Неа, мне практикантов хватает.
— Неплохо, лучше, чем я ожидал.
— Дрессируешь?
— Просто обозначил требования, — мягко исправил я друга, на что он лишь иронично улыбнулся.
Приподняв одну бровь, я вопросительно посмотрел на Бодрова.
— Знаю я, как ты их обозначаешь, до меня уже дошли слухи о твоем поведении.
А вот это уже интересно, слегка сощурив глаза, стараясь не выдать интереса, я насмешливо спросил:
— И кто нажаловался?
— К одному из практикантов друг приходил, вот и рассказал, что некий новый препод, его с пары выпер. Впрочем, последним он не был, — укоризненно проговорил Бодров.
Пропустив его упрек мимо ушей, с любопытством спросил:
— Это ушастый такой?
Андрей слегка нахмурился, видимо, пытаясь вспомнить подробности.
— Про уши не в курсе, зато помню, что картавый.
«Ну разумеется» — я легко усмехнулся. Хитров, очевидно, везде поспел, хотя чего ожидать от человека с незакрывающимся ртом. Я и отработки сократил ему на две недели, потому что слушать его было уже невыносимо.
— Так что он сделал?
— Пуделем дискотечным меня назвал, — с улыбкой произнес я.
— И что ты обиделся?
— Нет, просто хотел посмотреть, как он выкручиваться будет, — ответил я, вспоминая, как этот балбес голосил на весь коридор.
Мысли медленно перетекли и на его не менее говорливых сообщников, бросавших нелестные эпитеты в мой адрес. Перед глазами замелькали картинки первой встречи на лестнице. Конопатый Богданов, гордо задравший подбородок и прожигающий меня взглядом, низенькая Акулова, чей голос звонко отлетал от стен коридора, едва запомнившийся Петр и Лена, которую я заметил еще при выходе из кабинета, и чьи, чуть грустные серо-зеленые глаза отчего-то засели в памяти.
Из воспоминаний меня вырвал насмешливый голос Бодрова.
— Вот как? И чем все кончилось?
— Назначил отработки.
Андрей чуть поморщился и проговорил:
— Ты бы их пожалел, жизнь их еще помучает, сам знаешь.
— Знаю, — коротко подтвердил я, — поэтому лучше им привыкнуть в универе.
За столом ненадолго повисла тишина. Я не спешил менять тему, к тому же по глазам Бодрова, видел, что он сказал мне не все.
— Впрочем, это не единственный слух, который до меня дошел.
— Не знал, что ты открыл информационное агентство, — саркастично замел я.
Сразу два слуха, связанных со мной, стоило лишь только устроиться в универ. «Удивительное совпадение» — не без иронии отметил я про себя.
— Просто стараюсь быть в курсе, — не сводя с меня внимательного взгляда, ответил Бодров.
Быть в курсе, значит. Я уже понимал, к чему он сведет этот разговор, но упрощать ему задачу не собирался, поэтому ограничился лишь заинтересованным выражением лица.
— Говорят, у тебя новый помощник.
— Да, нашел себе ершистого, зато с мозгами.
— С мозгами, говоришь? — медленно протянул Андрей и, сменив тон на более твердый, четко произнес: — Я знаю, зачем ты пришел в этот универ.
— Так тебя универ интересует, или мое присутствие там? — с Бодровым не было смысла юлить, можно было лишь подводить к более четким границам вопроса.
— Я думал, тема давно закрыта, — напряженно проговорил Андрей, наконец-то высказывая свои мысли, — пойми меня правильно, Миш, я не хочу, чтобы эта история снова…
— Я разберусь, — твердо ответил я, не давая другу досказать и так понятные нам обоим вещи, — все будет нормально.
Теперь уже точно будет. Иного выбора не было, учитывая внезапно появившийся фактор в моей жизни в лице Лены.
Андрей лишь на выдохе тихо произнес:
— Я надеюсь, ты понимаешь, что делаешь.
Посиделки с другом затянулись до глубокой ночи, несмотря на будний день и, уже стоя на балконе у себя в квартире, выпуская сигаретный дым в темноту, я прокручивал сегодняшний день в голове. Разговор с Бодровым навел на многие мысли, начиная его неожиданным разводом, в котором, очевидно, была замешана еще одна «другая», и заканчивая чрезмерным интересом к моей новой работе. И, если последнее было ожидаемо, то вот первое стало неожиданностью.
Другая, значит, а ведь и правда, лучше слова не подберешь. Что-то цепляло в ней с самой первой встречи, заставляя снова и снова поворачивать голову в ее сторону, выискивать среди толпы студентов. И как бы внимательно я ни вглядывался в лицо Лены, как бы тщательно ни старался найти причину, ответа я так и не находил.
Лена была мила, но не красивее остальных, в ее внешности не было ничего особенного, разве что извечно печальные глаза, явно выделяющиеся на ее лице, будто утяжеляя его.
