Бритт наконец стряхнула с себя оцепенение, дернула плечиком:
— А что, давай попробуем.
Магнус сгреб ее в охапку:
— Ты не пожалеешь. С чего начнем?
Но Бритт уже немного очухалась:
— Изучать твои недостатки?
— Можно начать с твоих достоинств, но я согласен и так. Первое: я терпеть не могу пиццу.
— Ты?! — взвыли подруги в три голоса. — Пиццу?!
— А вы здесь при чем? — приподнял бровь Магнус. — Я разговариваю со своей девушкой. Пойдем, дорогая, поговорим без свидетелей. Кстати, я люблю блинчики с ванильным кремом и терпеть не могу смазанные маслом бразильские попки.
И снова Мари крутила головкой, с недоумением глядя на этих странных взрослых, которые то орут ни с того ни с сего, то хохочут до слез. А Магнус, уводя Бритт, выразительно показал Фриде глазами на Линн.
Он прав, скоро вернется, если уже не приехал, Ларс, а Фрида все никак не могла начать трудный разговор с Линн. Говорить такие вещи всегда тяжело, кроме того, Фрида все равно останется косвенно виноватой. Если Линн не поверит и простит мужа, то разоблачившая его подруга станет нежелательной в их компании. Если поверит и не простит, тем более, меньше всего люди любят тех, кто принес им нежеланную правду.
Но и другого выхода не было. Линн должна знать, времени оставалось совсем немного, Ларс позвонил и сказал, что будет четырехчасовым рейсом, значит, к пяти приедет, чувствовалось, что волнуется.
Они сидели в офисе и молчали. Думали каждый свое, но на одну и ту же тему. Линн очень хотелось спросить, не узнала ли Фрида что-то, но она крепилась. И вдруг подумала, что лучше не узнавать, что будет, то и будет. Сколько можно страдать? Ревность никогда еще не спасала любовь.
Не выдержала Фрида: видя, что стрелки часов приближаются к пяти, она тяжело вздохнула:
— Линн, я хочу тебе кое-что показать…
На стол легли листы из принтера Магнуса.
— Что это?
— Почитай и решай сама, что делать.
Фрида вышла из комнаты, оставив Линн одну. Магнус делал вид, что возится с компьютером Луизы, в действительности бездумно разбрасывая карты и проигрывая раз за разом.
— Черт! Лучше бы вовсе ничего не знать!
В комнате было тихо, Линн не упала со стула, не закричала, не стала рвать на себе волосы. Если честно, она даже не сразу смогла осознать, что это за текст, просто не верилось, до сознания доходило постепенно…
Ларс… Карин…
Осталась одна мысль: все было ложью! Значит, они и сейчас где-то вместе, договорились вчера, чтобы избежать скандала, Ларс приехал на Библиотексгатан, а потом умчался к любовнице. Но зачем? Разве она не дала бы мужу развод? Разве не отпустила бы просто потому, что у него есть другая? Больней всего ранила вот эта ложь, Линн понимала, что сердцу не прикажешь, если он влюбился в красотку Карин, то ничего тут не поделаешь, остается только отпустить. Но почему лжет, зачем унижает ее этой ложью?!
Фрида вошла в кабинет, внимательно посмотрела на подругу, ожидая увидеть потоки слез или ярость, но Линн сидела с совершенно сухими глазами, только стиснув зубы. Да еще пальцы сжали листки так, что не вырвать.
— Линн, Ларс приехал, будешь с ним разговаривать или нам поговорить?
Линн вскинула сухие, горящие каким-то непонятным огнем глаза:
— Нет, я сама.
Фриде очень хотелось сказать:
— Только не унижайся, если сможешь простить, просто прости, но не закатывай истерику.
Но посмотрела на подругу и поняла, что ничего говорить не стоит, истерики не будет.
А в приемную уже входил Ларс. Было слышно, как Магнус кивнул ему:
— Там…
Ларс почти влетел в комнату, остановился, оглядывая подруг:
— Что случилось? Я прямо с самолета.
Машинально Фрида отметила, что на его сумке и впрямь наклейка посадочного талона.
Линн подняла на мужа глаза, заставившие его замереть на месте, и молча протянула листы.
— Что это? — Ларс распечатку взял, но смотрел на жену. Ее лицо поразило настолько, что глаз отвести не мог.
— Это дневник твоей любовницы, выложенный в Сети, Ларс.
— Кого?!
— Карин Персон.
Он уже пробегал взглядом строчку за строчкой, желваки ходили ходуном. Остановился, не дочитав, вскинул глаза на Линн.
— Подожди здесь, только телефон не выключай, прошу тебя. И на звонок ответь. Фрида, не отпускай ее, пожалуйста!
Ларс выскочил из комнаты так, словно боялся опоздать на самолет обратно…
Дорожная сумка с наклейкой осталась стоять на стуле возле двери.
В редакцию летел пулей, благо все рядом, но по пути успел позвонить:
— Алан, твои сотрудники еще не разошлись?
Редактор был удивлен:
— Нет, Ларс, а что случилось?
— А Карин?
— Тоже на месте. Да что произошло, почему у тебя такой голос?
— Задержи всех, я сейчас приеду, слышишь?
— Хорошо…
Вообще-то никто не уходил с работы, пока они не закончили новый номер, чтобы за вечер сам редактор успел все доделать и отдать в печать. Номер еще не был готов, и все трудились голова к голове.
— Эй, никому не уходить, это всех касается! Ларс сейчас приедет.
Алан почему-то не стал говорить Карин отдельно. Красотка и без того липнет к Ларсу, словно скотч. Уже хотел сделать замечание, что это добром не кончится… Вообще, она красивая стерва, стройная и под плетью хорошо держится, но навязчивая.
Ларс буквально ворвался в редакцию, гаркнул на всю их большую комнату:
— Карин!
Та смутилась:
— Да, Ларс?
Обернулись все, из своего закутка выскочил Алан, замер с каким-то текстом в руках. Ларс швырнул на стол перед Карин распечатку:
— Что это?!
Алан решил, что красотка из самоуверенности написала что-то не то по поводу работы фонда, хотел успокоить, мол, эта статья не сдана в набор, все можно исправить, но Карин, только глянув на листы, почему-то пошла красными пятнами.
— Ларс, я объясню, пойдем поговорим…
— Объясняй здесь.
— Это просто сексуальные фантазии одинокой женщины… — она почти заикалась, было видно, что просто не знает, что сказать. Такой Карин не видели не только коллеги, но и Алан.
— Это твой дневник в блоге! И твои фантазии обо мне с упоминанием моего имени! — Казалось, еще чуть, и Ларс просто отхлещет Карин этими же листами по лицу.
— Я сейчас удалю, — потерявшая всю свою уверенность красотка быстро защелкала клавишами и затеребила мышь, — вот… вот уже удалила. Успокойся, Ларс… Я все объясню…
— Объяснишь. Вот это, — он что-то быстро написал на листе бумаги, — телефон моей жены. Ты сейчас позвонишь ей и все объяснишь. Расскажешь о своих сексуальных фантазиях и о том, как было в действительности.
Алан не выдержал, взял принесенные Ларсом листы со стола Карин и стал читать.
— Ах ты ж дрянь!
Но Карин уже начала приходить в себя, в глазах появилась легкая насмешка:
— Ларс, ты так боишься гнева своей супруги? Хорошо, я позвоню вечером и извинюсь.
Ларс навис над сидящей девушкой:
— Слушай меня внимательно и запоминай. Ты сейчас же, отсюда, у всех на виду позвонишь Линн и расскажешь правду.
— А если твоя ревнивая жена мне не поверит или не захочет разговаривать? — В голосе красотки появились истеричные нотки, она уже поняла, что Ларс не шутит и дело может обернуться плохо.
— Я бы тоже не поверил. Это твои проблемы, сумела облить меня грязью, сумей и отмыть. Но это не все. С завтрашнего дня ты здесь не работаешь, и в завтрашнем номере у вас появится статья о твоей непорядочности и лживости.
Карин усмехнулась, он не рискнет вытаскивать на свет всю грязь, которую она вылила. Уничтожила записи? Ничего, их не так трудно восстановить. Жаль, не успели широко разойтись, всего пара десятков человек прочитали.
— И последнее… — Ларс выпрямился, нависая уже над всей редакцией, в которой стояла тишина. Он остыл, гнев больше не бурлил, стал холодным и от того более страшным, — если ты сегодня не сделаешь то, что я сказал, завтра мы встретимся в суде, и поверь, я не пожалею денег на адвоката, который посадит тебя за ложь и оскорбление надолго.
Он круто развернулся, чтобы выйти. Карин поняла, что несостоявшийся любовник не шутит.
— Ларс, но если она не станет со мной разговаривать?!
Не оборачиваясь, он резко бросил:
— Значит, стой до утра перед Линн на коленях!
Входная дверь грохнула, словно выстрелили из пушки.
Тяжелое молчание висело еще некоторое время, все не только не разговаривали, но и не шевелились. Первым опомнился Алан:
— Карин, ты последняя дура! И он будет прав, если посадит тебя за такое. Звони Линн!
— А статья? — осторожно поинтересовался кто-то.
— Я поговорю с Ларсом сам. Звони, Карин.
Линн не обращала внимания на звонивший телефон, разговаривать с Ларсом не хотелось совсем. И домой вернуться тоже не могла, бабушка сразу все поймет. Невольно прошептала:
