— Два сына, — поправил он, — но в целом ты права.
Приятное тепло разлилось внутри, когда его рука легла на уже довольно большой живот. Дочка, словно почувствовав родного человека, толкнула Антона. В его глазах появилось восхищение.
Это был тот момент, который тяжело переоценить.
— Иди ко мне, — протянул он руку. Я ухватилась за нее и в мгновение ока оказалась в объятиях мужа.
Это был наш первый поцелуй, после того, как мы поняли и разобрались в своих чувствах. Я попытался вложить в него все ту любовь, которая росла в сердце все это время.
— Я рад, что так произошло, последний месяц для меня оказался просто невыносимым, — проговорил он после того, как я положила голову ему на плечо.
Как же это здорово: чувствовать себя любимой, чувствовать тепло человека, который стал мне родным, который прошел со мной столько испытаний! Я наслаждалась его запахом, его присутствием.
— Мы справимся! — уверенно произнесла я.
— Теперь я в этом не сомневаюсь.
Глава 15.3
С этого дня у меня началась новая жизнь. Миша и Антон теперь занимались на тренажерах бок о бок. Первая встреча братьев состоялась на следующий день. Мы с Тимуром поменялись ролями в парке. Он должен был идти к Мише, чтобы сделать с мальчиком силовые упражнения.
— Тимур, тебя там ждет большой сюрприз, ты не пугайся, пожалуйста, — предупредила я его перед встречей с братом.
— Вот умеешь ты успокоить, Ада, — шутливо произнес он.
Но через час вышел довольно бледный и задумчивый.
— Я не понимаю, как такое возможно, — пробормотал он. — Антон же погиб, мы присутствовали на его похоронах!
— Он мне все рассказал, у него не осталось другого выбора, кроме как притвориться мертвым. Кирилл намеревался покончить с ним, и попытка практически удалась. Если бы не ехавший позади в другой машине охранник, который вытащил умирающего Антона с переломанной спиной, машина сгорела бы вместе с ним.
— Но почему он не известил всех о чудесном спасении? — недоумевал Тимур.
— Ты представляешь, какой доступной мишенью он стал бы в таком состоянии?
Тот задумался. Я поняла логику поступков супруга, даже приняла ее. Мы простили друг друга за прошлые обиды, договорились жить дальше, какой бы эта жизнь ни была.
Я каждый день приходила в зал и помогала Мише и Антону выполнять упражнения, подбадривая их. Они устроили соревнование между собой. Вот только если у Миши появились значительные сдвиги в лечении, он начал шевелить ногами, то у Антона таких успехов не наблюдалось. Он тяжело переживал отсутствие каких-либо результатов. Через несколько дней начал срываться на всех подряд. Только меня и Мишу обходил стороной, чтобы не обидеть лишний раз.
Я не выдержала. Однажды зашла в его палату, он сидел в инвалидном кресле и смотрел в окно.
— Привет, — подошла к нему и обняла сзади за шею, но он остался холоден. Словно мраморная статуя, сидел и не двигался.
— Готов ехать на тренировку?
— Я больше никуда не поеду! — как ледяной водой, окатил он меня этими словами.
— А как же твое лечение?
— Какое лечение? У меня ничего не получается, я просто стою на месте! — раздраженно бросил он.
— Не опускай руки, это же только начало! — постаралась приободрить его, как могла.
— Нет, Ада, сегодня с утра я повторно прошел полное обследование, и вот теперь жду результат, — тяжело покачал он головой. — Не думаю, что доктор стал бы это делать, если бы его все устраивало.
— Мы вместе пойдем к нему, я буду рядом, когда он озвучит вердикт, — уверенно заявила я.
Вместо слов Антон схватил мою ладонь и порывисто прижал ее к своим губам. Ему была очень важна моя поддержка, осознание того, что я буду рядом, что бы ни произошло.
Медсестра застала нас, когда я сидела на коленях Антона и самозабвенно его целовала. Таким образом пыталась отвлечь мужа от нелегких мыслей. У меня даже начало получаться.
Девушка тихонько покашляла, обозначая свое присутствие.
— Вас ждет врач!
Мы шли, как на плаху. Мне передалось волнение мужа. Что скажет доктор? А если Антон никогда больше не сможет ходить? Он не перенесет, если останется без движения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Я села на стул, а рядом припарковалось инвалидное кресло. По лицу иностранного специалиста ничего нельзя было понять. Он серьезно просматривал бумаги, пока мы рассаживались.
Как только за медсестрой закрылась дверь, мужчина оторвался от документов и поднял глаза на нас.
Антон на чистом английском сразу предупредил:
— Не тяните, лучше сразу все выложите, я не люблю терять время даром!
— С вами приятно иметь дело, господин Ставицкий. Не буду давать напрасную надежду. Повторное исследование показало, что состояние серьезнее, чем казалось вначале. Мы еще раз провели все исследования. Оказалось, что при первичном осмотре мы не увидели той проблемы, что для вас стала гораздо серьезнее первоначальной.
А дальше он начал сыпать медицинскими терминами, которые я понимала через слово. Но в общем и целом картина была понятна: без очередной операции Антону никогда не встать на ноги.
Я взглянула на мужа, который замер. Он с каменным лицо взирал на врача, слушал его объяснения. После того как врач замолчал, Антон еще несколько минут думал.
— Еще одна операция мне поможет?
— Да, но она очень рискованная. Вы можете остаться совсем инвалидом или умрете. Это сложнейшее хирургическое вмешательство, которое даже в нашем центре проводилось всего несколько раз.
— И каковы успехи? — напряженно спросил муж.
Неужели он хочет ее сделать?
— Один раз удачно и один раз пациент остался инвалидом, — честно признался врач. Он ничего не скрывал от Антона, чем и заслужил доверие.
— Я готов! — уверенно ответил Антон.
— Нет, — я потянула его за руку. — Ты же можешь умереть!
— Лучше так, чем навсегда остаться в кресле, — отрезал мужчина и отвернулся так, чтобы не смотреть мне в глаза.
— Антон, не отворачивайся, я же тебя только нашла, не смогу потерять сейчас! Я не смогу отпустить тебя на эту операцию! — умоляюще произнесла я, пытаясь привлечь к себе внимание.
— Ада, только Бог знает, как я тебя люблю и любил все эти годы, только он знает, на что я пошел, только бы быть рядом с тобой. Мне пришлось разморозить перспективный технологический проект, чтобы оказаться в твоем телефоне. А ведь мы его отложили, потому что он требовал огромных средств. Но сейчас это мое решение. Я хочу быть с тобой здоровым, не хочу стать обузой для любимой женщины.
— Но… — продолжить я не успела, в меня вперились ледяные глаза.
Отрешенный холодный взгляд говорил о серьезном намерении мужчины.
— Ада, я все сказал — и это мое окончательное решение.
Спорить с ним было бесполезно. Уж мне ли не знать? Но как пережить вторую операцию? У меня еле хватило моральных сил дождаться врача из Мишиной операционной.
— Назначу на послезавтра. Нужно немного времени, чтобы подготовиться.
— Хорошо, я все подпишу! — после этого мужчина развернулся и уехал, не дожидаясь меня.
Наверное, еще несколько месяцев назад я обиделась бы, но сейчас прекрасно понимала его состояние.
Только не думала, что он не пустит меня к себе до самой операции. На входе в его палату стоял охранник. Я понимала: он поступил так, боясь, что я отговорю его.
Смогла поцеловать его только перед самым важным событием. Мои слова, которые молили его не рисковать, потонули в моих же слезах. Мужчина оказался непреклонен. Как только закрылись двери операционной, я упала на диван и начала рыдать. Только сильные толчки дочери привели в чувство.
Я не хотела думать о будущем, не хотела мечтать о счастливом выздоровлении. Хотела, чтобы он жил. А сейчас передо мной была лишь темная пелена неопределенности и страха.
Я молилась, как делала это совсем недавно. Встала на колени и произносила все слова, которые помнила. Несколько часов смотрела на дверь, боясь сойти с ума. И лишь когда вышел хирург, расцепила ладони, которые все это время держала в молитвенном жесте.
