— Разве вы не можете столкнуть тело за борт, Уильям? — спросила она.
Клейтон встал и, шатаясь, пошел к трупу. Оставшиеся в живых матросы следили за его движениями со странным, зловещим блеском ввалившихся глаз.
Англичанин попытался было поднять тело на уровень борта, но усилия его были напрасны. Он оказался слишком слаб для этого.
— Помогите мне, пожалуйста, Вильсон, — сказал он матросу, лежавшему рядом.
— Зачем вы хотите выбросить его? — спросил тот ворчливо.
— Мы должны это сделать, пока не совсем ослабли: он будет ужасен завтра, если пролежит целый день под знойным солнцем.
— Оставьте лучше его на месте, — проворчал Вильсон, — Он нам может понадобиться еще сегодня!
Не сразу понял Клейтон значение его слов. Наконец, он догадался, почему Вильсон противится его намерению выбросить труп в море.
— Боже! — прошептал Клейтон в ужасе. — Не собираетесь же вы…
— Отчего же нет? — прохрипел Вальсон. — Надо же чем-нибудь питаться. А он помер, и ему все равно.
— Идите сюда, Тюран, — позвал Клейтон. — Если мы не избавимся от трупа до наступления темноты, у нас в лодке произойдет нечто более жуткое, чем смерть.
Вильсон, пошатываясь, привстал, чтобы помешать попытке Клейтона и Тюрана, но, видя, что и его товарищ Спайдер оказался на стороне Клейтона, уступил и только следил гневным взором за действиями трех человек, возившихся с мертвецом. Наконец, им удалось выбросить труп в море.
Весь день Вильсон не сводил с Клейтона глаз, в которых светилось безумие. К вечеру, когда солнце погружалось в море, он начал что-то бормотать про себя, не переставая смотреть на Клейтона.
Стало совсем темно, но Клейтон все еще чувствовал на себе этот ужасный взгляд. Он не решался заснуть, а между тем был так утомлен, что ему стоило больших усилий преодолевать дремоту.
После короткого промежутка бодрствования, который показался вечностью, голова его, помимо воли, опустилась на плечо, и он заснул. Долго ли длилось бессознательное состояние, он не знал; разбудил его подозрительный шорох. Клейтон в испуге открыл глаза и при свете поднявшейся над морем луны увидел Вильсона, который пробирался к нему. Рот у моряка был открыт, распухший язык высунут.
Проснулась и Джен Портер. Заметив зловещую фигуру Вильсона, она громко и пронзительно закричала, и в ту же минуту матрос бросился на Клейтона. Оскалив зубы, как хищный зверь, он искал горло своей жертвы, но Клейтон, несмотря на крайнюю слабость, нашел в себе достаточно силы, чтобы удержать эту оскаленную пасть на расстоянии.
Крик Джен Портер разбудил Тюрана и Спайдера. Увидев в чем дело, они подползли к Вильсону и, с помощью Клейтона, с трудом одолели безумца и бросили его на дно лодки. Минуту он лежал, что-то болтая и смеясь, но вдруг издал дикий вопль, вскочил на борт и прыгнул в воду.
После нескольких минут напряжения все почувствовали страшную слабость и опустились на дно шлюпки, охваченные нервной дрожью. Спайдер впал в истерику и начал плакать навзрыд, Джен Портер молилась. Клейтон бормотал про себя проклятия. Тюран сидел, опустив голову на руки, и напряженно думал. О чем он думал — выяснилось уже утром.
— Господа! — сказал он Клейтону и Слайдеру, — вы сами понимаете, какая судьба ожидает нас, если никто не придет на помощь в течение дня или двух. Надежды на спасение мало. За все это время мы не заметили на горизонте ни паруса, ни струйки дыма. Мы еще могли бы надеяться, будь у нас запасы пищи, но их нет. Остается выбор: либо всем ждать смерти в ближайшие дни, либо пожертвовать одним из нас для спасения остальных. Понимаете ли вы, что я хочу сказать?
Джен Портер, которая слышала этот разговор, была потрясена. Если бы такое предложение сделал несчастный, невежественный матрос, оно бы ее не поразило. Но ей не верилось, что такая мысль может прийти в голову воспитанному, культурному человеку.
— В таком случае, давайте умрем все вместе, — сказал Клейтон.
— Пусть будет так, как решит большинство, — ответил Тюран. — Мы должны выбрать одного из мужчин: мисс Портер — не в счет.
— Как же решить, кому умереть первым? — спросил Спайдер.
— Можно бросить жребий, — ответил Тюран. — У меня в кармане есть несколько франков. Давайте заметим год на одном из них. Тот, кто вытянет эту монету, должен умереть первым.
— Я не могу участвовать в этой дьявольской затее, — пробормотал Клейтон. — Ведь мы еще можем добраться до суши или встретиться с каким-нибудь судном.
— Вы должны подчиниться большинству или быть первым, — ответил Тюран, и в голосе его послышалась угроза. — Давайте проголосуем. Я — за, как вы, Спайдер?
— Я — тоже, — ответил моряк.
— Значит, это — воля большинства, — заявил Тюран. — А теперь, не теряя времени, бросим жребий. Для того, чтобы спасти других, одному из нас придется умереть всего на несколько часов раньше, чем это случилось бы, если бы мы не приняли нашего решения.
Джен Портер с ужасом следила за приготовлениями и «лотерее смерти». Тюран разостлал свой пиджак и, вынув из кармане горсть монет, отделил шесть франков. Он передал их Клейюну.
— Осмотрите их внимательно, — сказал Тюран.
— Самая старая из монет— 1875 года, и только одна помечена этой датой.
Клейтон и матрос внимательно осмотрели каждую монету. Они убедились, что монеты отличаются одна от другой только датой. Осмотр их вполне удовлетворил.
Если бы они знали, что Тюран, старый картежный шулер, настолько развил свое чувство осязания, что на ощупь определял карты, они вряд ли поверили бы в чистоту его намерений. Монета 1875 года была на волосок тоньше других, но ни Клейтон, ни Спайдер не могли этого заметить без помощи микрометра.
— В каком порядке будем мы тянуть жребий? — спросил Тюран, зная, что большинство людей предпочитают быть последними в лотерее, в которой жребий влечет за собой какие-либо неприятности. В таких случаях всегда есть надежда, что кто-нибудь вытянет роковой жребий прежде, чем до них дойдет очередь.
Что же касается самого Тюрана, то он, по вполне понятным соображениям, предпочитал тянуть жребий первым.
Поэтому, когда Спайдер выразил желание быть последним, он великодушно предложил себя в качестве первого. Его рука находилась под пиджаком всего одно мгновение, однако ловкие, проворные пальцы успели ощупать все монеты, чтобы найти ту из них, которая грозила смертью, и, отодвинув ее, взять другую. Когда он извлек из-под пиджака свою руку, в ней была монета 1888 года.
Следующим должен был тянуть жребий Клейтон. Джен Портер вся устремилась вперед и застыла в напряженном и мучительном ожидании, пока рука ее жениха находилась под пиджаком. Наконец, он вытянул жребий. На ладони лежала франковая монета. В первую минуту Клейтон не решался взглянуть на нее, но Тюран, рассмотрев дату, объявил, что он может быть спокоен.
