Он писал, а миссис Ривз ревниво пробегала глазами строчки из-за его плеча:
«Дорогая леди Стоун,
Очень признателен за Ваше письмо от 17-го сего месяца, в ответ на каковое спешу уведомить Вас, что не смогу позавтракать с Вами, как Вы предлагаете, поскольку уезжаю заграницу на неопределенный срок.
В надежде, что это не очень нарушит Ваши планы, остаюсь, преданный Вам.
Джон Ривз».
— Ты не написал, что больше не будешь встречаться с ней, — заметила миссис Ривз.
— Это само собой вытекает из того, что здесь написано: «уезжаю заграницу на неопределенный срок», — пояснил мистер Ривз.
— А почему ты пишешь «преданный Вам»? Это выглядит так, словно ты обещаешь сохранять ей верность.
— Что за вздор! — взорвался Ривз. — Могу написать «искренне Ваш», или «уважающий Вас» или еще что угодно по твоему выбору.
— Напиши «искренне Ваш», хотя боюсь, что это совсем не искреннее письмо, — сказала миссис Ривз, несколько обезоруженная этой двойной капитуляцией. — И когда же мы можем двинуться в путь?
— Как только ты пожелаешь, — не задумываясь, ответил мистер Ривз, поглощенный переписыванием письма набело.
После этого сгущенная атмосфера в доме Ривзов заметно разрядилась. Даже Марсель снова стала держаться более или менее терпимо. И все же подспудно еще ощущалась какая-то натянутость. Миссис Ривз не полностью излечилась от своих подозрений. В лучшем случае она забыла и простила лишь наполовину. Всякий раз, когда мистер Ривз собирался отлучиться из дома, его спрашивали, куда он направляется, — спрашивали ласково, как бы мимоходом, но не без задней мысли. Дважды, после того как он заявил, что идет в клуб, миссис Ривз звонила туда под каким-то пустым предлогом, желая удостовериться, что он действительно там. И это раздражало мистера Ривза. Пасть жертвой несправедливых подозрений было уже само по себе достаточно скверно, но еще того хуже — чувствовать, что ты вынужден перед ними капитулировать. У мистера Ривза подсознательно сложилось неприятное ощущение, что в его маленькой монархии женская половина грубо захватила в свои руки бразды правления.
Возникла еще одна непредвиденная трудность. Куда отправиться? Мистеру Ривзу было совершенно все разно. Заграница везде заграница, любое место не хуже другого. Лишь бы это стоило не слишком дорого. Миссис Ривз понятия не имела о том, где именно расположены фешенебельные курорты, куда стекаются все «настоящие» люди. Эдуард VII, припоминала она, ездил в Баден, но ведь то было до войны. Его незадачливое величество Эдуард VIII ездил в Австрию. Но следуют ли теперь «настоящие» люди по стопам Эдуарда VIII? Миссис Ривз не была в этом уверена. Марсель грезила Парижем, но миссис Ривз помнила, как отозвалась об этом городе Бекки Бэрден.
Не зная, на что решиться, миссис Ривз улучила момент, когда мистера Ривза не было дома, и позвонила своему частному поверенному в светских делах мистеру Хоукснитчу.
— А что это вам вздумалось ехать сейчас заграницу, дорогая? — спросил Энси, не дав ей закончить свои объяснения. — Сезон же здесь еще в разгаре.
— Этого требует здоровье мистера Ривза, — лицемерно пропела миссис Ривз в телефонную трубку. — Доктор говорит, что он должен уехать заграницу немедля.
— Какая досада! — сварливо сказал Энси. — До чего ж вам не везет, дорогая. А что с ним такое?
— Сердце, — горестно вздохнула миссис Ривз. — Что-то не в порядке с сердцем. Я должна увезти его заграницу и окружить заботой, но мне бы очень хотелось поехать туда, куда теперь ездят.
— А почему бы вам просто не отправить его заграницу одного? — цинично спросил Энси.
— О, нет, я немогу этого сделать, никак не могу, — сказала миссис Ривз тоном бескорыстного самопожертвования, в то время как перед глазами ее возникло ужасное видение Джона и Марджел, весело и скандально предающихся совместным утехам на каком-нибудь веселом заграничном курорте.
— Но вы никак не можете сейчас уехать, — решительно запротестовал Энси, испугавшись, что легкий заработок может уплыть у него из-под носа. — Как же мы с Игги завершим отделку вашей гостиной?
— А нельзя ли отложить это до нашего возвращения? — робко спросила миссис Ривз. Теперь, в связи с отъездом заграницу, соблазн декорировать гостиную для светских приемов несколько утратил свою притягательную силу. К тому же совесть громко напоминала миссис Ривз, что мистер Ривз еще не поставлен в известность о том, в какую сумму обойдется ему эта реформа, — вернее, о том, что это вообще должно ему во что-то обойтись. Она даже надеялась в душе, что ей удастся убедить Энси отказаться от этой затеи. В этом заблуждении она пребывала недолго.
— Разумеется, нет! — безапелляционно загремел Энси в телефон. — Вы попросили нас об услуге, и мы с Игги уже потратили на это массу времени и денег. Игги отказался от двух других предложений, чтобы посвятить все свое время вам. Право, мне кажется, это крайне нелюбезно с вашей стороны, моя дорогая, особенно после всего, что мы для вас сделали!
Миссис Ривз вздохнула. Как видно, ей уже теперь не отвертеться.
— Но ведь в доме останется прислуга, — попыталась она умилостивить Энси. — Я ее предупрежу, и вы с мистером Самсоном можете приходить в любое время, когда вам будет удобно. Это вас устроит?
— Если бы вы остались, это было бы совсем другое дело, — сказал Энси, с сожалением понимая, что вожделенные даровые ленчи и выпивки исчезают, как мираж. — Неужели вы никак не можете подождать, пока мы все закончим?
— Никак не могу, мы должны уехать как можно скорее.
— Ну что ж, я вижу, вас не переупрямишь, — не слишком любезным тоном заявил Энси. — Но, право же, это очень нехорошо с вашей стороны, моя дорогая, — уезжать в разгар нашей работы.
— Ах, я сама так огорчена, — сокрушенно пробормотала миссис Ривз. — Но что можно поделать, когда человек болен? Все же, прошу вас, скажите, куда бы вы нам посоветовали поехать?
Энси немного помолчал, давая понять, что он размышляет.
— Почему бы вам не отправиться в Канн? — осенило его вдруг. — Бекки собирается туда в августе, и, поскольку эта дурацкая канитель в Испании все еще не кончилась, я, вероятно, направлюсь туда же.
— Вы в самом деле думаете, что это именно то, что нужно? — неуверенно спросила миссис Ривз.
— Безусловно, безусловно, — решительно сказал Энси. — Раньше это был зимний курорт, но теперь все Сливки Общества ездят туда летом. — Не совсем бескорыстные соображения промелькнули тут у него в уме. — Почему бы вам не снять в Канне виллу? Там их сдается очень много, а есть даже с собственными бассейнами. Подумайте, это было бы так мило, дорогая. Вы могли бы пригласить к себе своих друзей и купаться все вместе.
— А эти виллы не очень дорого стоят? — неуверенно спросила миссис Ривз.
— Нет, нет, — безапелляционно заявил Энси. — Каких-нибудь четыре-пять тысяч франков в месяц. Чрезвычайно дешево.
— О-о, — произнесла миссис Ривз, тщетно пытаясь произвести кое-какие вычисления в уме. — Сколько же это получается на английские деньги?
— Всего-навсего двенадцать — пятнадцать гиней в неделю, — небрежно сообщил Энси. — Сущая дешевка, вы понимаете.
— О-о, — снова произнесла миссис Ривз. Быть может, они могли бы сдать на это время свой дом в Мэрвуде? Сущая дешевка?
Наступила пауза.
— Но до августа еще далеко, — сказала наконец миссис Ривз. — Боюсь, что нам будет там немножко одиноко без вас и Бекки. А нельзя ли тем временем поехать куда-нибудь еще?
Энси, казалось, снова принялся размышлять.
— Вы можете поехать в Венецию, — сказал он бодро. — Конечно, после того как Италия стала так по-свински относиться к нам, туда уже не очень-то ездят. Но летом Лидо все-таки довольно модное место. И, мне кажется, кое-кто еще ездит в Венецию. Я слышал, что у них там очень обаятельные гондольеры. Пожалуй, это было бы как раз то, что нужно: сначала поехать в Венецию, а затем — на Ривьеру. Мы можем дать об этом несколько строк в «Пуховочке».
— Ах, это так мило с вашей стороны, — проворковала миссис Ривз. — Я думаю, мы последуем вашему совету.
— Только не застревайте в Венеции надолго, дорогая, — предостерег ее Энси. — Поезжайте пораньше в Канн, снимите хорошую виллу, и мы с Бекки приедем к вам погостить. Это будет прелестно, не правда ли?
— Прелестно, — с некоторым сомнением в голосе подтвердила миссис Ривз. — Большое, большое вам спасибо, Энси. До свидания.
— Не забудьте предупредить вашу прислугу насчет Игги и меня, — торопливо напомнил Энси. — Что? О, конечно. Ну, смотрите, развлекайтесь хорошенько. До свидания, дорогая.
ОДИННАДЦАТЬ
Что могло бы, казалось, быть общего между Гиббоном и мистером Ривзом, однако ученый, написавший историю Римской империи, и наш почтенный коммерсант из Мэрвуда, удалившийся на покой, сошлись в одном: Венеция действительно могла на некоторое время повергнуть человека в изумление.
