Доставшийся нам драгоценный участок оказался напротив рынка. Нам выдали веники и познакомили со старшим дома. Холида Зокири, маленькая худощавая женщина с выкрашенными в огненный цвет волосами. Она представляет себя как жену профессора говоря: — Таких как мы, жен профессоров, в городе только шесть. Мы все давно вдовы, но всегда стараемся сохранить память о наших мужьях. Не путайте, пожалуйста, нас со всякими паскудами, которые считают себя особыми. Мы чистокровные, из высшего общества. Она также попросила не назвать ее как всех остальных тетей или сестрой, как у нас в деревне полагается в выражение своего уважения. Мы с радостью соглашаемся.
— Фамилия моего мужа Зокири, — добавляет она. Вы слышали о великом профессоре Зокири?
Мы отвечаем, — нет, — и тем самым немного разочаровываем.
— Скоро узнайте, — говорит она показывая нам территорию. — Я очень рада, что теперь за нашим двором хоть кто-то будет ухаживать. Целый год у нас не было дворников. А все таки как никак, но в этом доме живут уважаемые люди. Ни какие-то там проходимцы, а самые настоящие, благородные. Прежние дворники уволились из-за маленькой зарплаты, но теперь я не дам вам убежать. Я сама лично прикажу всем жителям платить вам по два сомона, а тем кто снимает наш подвал под магазин по пять.
Ее слова так радуют нас, что мы до конца не верим своим ушам.
— Неужели нам будут платить сверх зарплаты?! — Восклицаю я за обедом.
— Боже мой, какое облегчение. Теперь все пойдет на лад.
— Мы сможем отремонтировать эту комнату.
— Купить необходимые вещи и жить как нормальные люди.
Ночь проходит в блаженном предвкушении первого рабочего дня. Утром мы встаем бодрыми, но понимаем, что охвачены волнением. Не обращая внимания на холод выходим и гордо направляемся в сторону остановки. Дорога разогревает. Запрыгиваем в троллейбус и сообщаем о своей маленькой должности кондуктору.
Какое наслаждение я получаю, когда сажусь на простое сиденье и осознаю, что наши ноги больше не будут разбиваться в кровь от бесконечной и бессмысленной ходьбы. Эти чувства схожи с райскими. Мы не едим, а как будто парим над облаками. И вот мы доезжаем. Спускаемся на землю, чтобы выполнить свою миссию. Участок дома довольно большой, состоит из единого двора и длинной аллее подъездов. Деревьев конечно бесчисленно, словно попал в лес. Но разве они могут испугать? Вчера мы готовы были испепелится от жары на улице, а что перед этим простой труд.
— Начнем с огорода. — Предлагает Нилу. И мы приступили к делу. От радости я готова вымести всю территорию за минуту, но на самом деле в первый раз смогла вычистить лишь десятую часть. Осенняя листва слоями прилипла и превратилась в густую утрамбованную грязь. Тщетно мы пытались бить по ним метлами.
— Это явно не однодневный труд, — замечаю я.
Тогда мы решаем выгребывать их руками и таким образом очищаем от листвы половину участка. В обед приходит прораб и оценив нашу работу удовлетворительной уходит.
Я теперь свободна, — проносится мысль. — В моей жизни больше нет ни стражника Мирали, ни искусителя Амина или насмехающиеся соседей. Есть только любимая работа и бесконечная свобода. Вот чего мне не хватало все это время. Прошлый страх о будущем покидает меня. Я становлюсь веселой и вижу что в глазах Нилу тоже загораются искры новой жизни. Кошмарная жизнь с Вали потихоньку стирается с ее памяти и мы решаем никогда не говорить об этом.
Сообщаем хозяйке, что сделаем ремонт в начале следующего месяца, как только заплатим за комнату и сейчас лежа на спине набрасываем список вещей первой необходимости.
На первом месте оказывается ковер. На втором плита без которой невозможно представить жизнь. Третьим посуда, четвертым матрасы и т д.
Второй рабочий день проходит не менее увлекательным. На наших руках появляются волдыри, но боль не мешает продолжать выполнять свою работу. Мы молча подметаем и постепенно начинаем узнавать кто где живет. На последнем этаже второго подъезда оказывается проживать индусы, там же на втором этаже живет Холида Зокири, а напротив ее сын с невестой. На пятом подъезде живут афганцы. После них семья турков и иранцев. Становится забавно, когда все эти люди проходят мимо нас, общаясь на своих языках. Особенно нас начинают веселить студенты из индии. Они кажутся нам инопланетными существами из другой галактики. Их одежда, манеры, речь, до того колоритны, что каждый раз видя их мы начинаем улыбаться. Турки кажутся более земными. Молодая пара с малышом часто выходят на вечерние прогулки. Мужчина одевается так же как и все представители его пола, но вот его жена отличается длинной плиссированной юбкой и необычными кофточками с национальной вышивкой. Афганцы и иранцы одеваются почти так же как и семья турков, но все же каждый имеет что-то свое, что делает их индивидуальными. Но пока мы разглядывали иностранцев народ разглядывал нас. И на третий день мы слышим неожиданный комплимент.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Хорошо что у нас появились дворники. Не то скоро все убежали бы от сюда.
Я оборачиваюсь и смотрю кто же стал нашим доброжелателем.
Она подходит ко мне и продолжает.
— С виду вы более нормальные. Я живу вон там на четвертом этаже третьего подъезда. Если что-то понадобится обращаться.
И тут Нилу вдруг спрашивает.
— Можно попросить у вас холодного чая.
Женщина улыбнувшись отвечает.
— Даже не знаю, я же только на минутку зайду и сразу же вернусь на работу, я работаю на рынке у меня свой магазин, а моя никчемная невестка настоящая гадина. Вряд-ли* она даст вам чай.
— Ну ничего проживем и без чая, — отвечает Нилу пожимая плечами.
— Работа согревает лучше всяких напитков, замечает женщина и входит в свой подъезд.
Хоть и ответ был грубоватым, но ее манера разговаривать непринужденно внушило доверие, а худое и слегка сгорбленное тело жалость.
43
Дома мы строго по часам выходим на улицу, чтобы посетить уборную и набрать воды для питья. Нет возможности, ни постирать, ни помыть голову от того что хозяйка еще не починила душевую комнату. Она оправдывается себя говоря: — Как только заплатите тогда и починю. Но кроме нас у нее есть еще трое жильцов, которые также ждут ремонта этой комнаты. Наш сосед оказался более проворный и купил себе большой таз в котором стирает и купается. Он конечно же разрешил нам пользоваться им, но мы естественно не могли, помня о личной гигиены. И к тому же его чрезмерные уговоры пугали Нилу. Она злилась особенно тогда когда он многозначительно смотрел на нее. Его авантюристский взгляд и вправду наводит на нас страх. То он пылко рассказывал о себе, то жадно допрашивал нас. Но Нилу предпочитала молчать.
О нашей ситуации знала лишь хозяйка, которую мы попросили никому не говорить. Страх заставляет держаться от всех в стороне. За это соседи невзлюбили нас с первого дня. Сломанные жизнью женщины до сих пор с недоумением смотрят на наши изнемогающие, но гордые лица и не могут понять такого поведения. В доме обитают три семьи приехавшие из самых разных уголков страны. У каждой есть своя история и своя трагедия. В будущем мы узнаем, что одна из них медсестра, убежавшая из дома с женатым мужчиной. Но мы и не смеем ее осуждать. По традиции она считается второй женой. И каждый вечер она собирает остальных соседок в кружок под дверьми для душевных бесед. Ей около тридцати пяти, но ее говор звучит так как будто ей все пятьдесят. Звонкий голос дополняет острый язык и чеканенный говор. За одну минуту эта женщина может произнести не менее ста слов. Но ее внушительный облик в основном состоит не из бесконечного говора, а ее мясистых рук и широких плеч, но все-таки голос дополняет ее цельность и показывает точный прототип рабочей женщины стойких убеждений. Как и все женщины она имеет любящее сердце для своих родных и чуть ли не упивается мужем и пятилетней дочерью. Каждый раз проходя мимо я невольно слышу как она говорит: — Я обожаю его.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Но когда мужчина приходит с работы у них начинаются такие распри, что мы от страха забиваемся в угол. После чего он уходит из дома и возвращается уже пьяным. Хозяйка каждый раз недоумевающе спрашивает, почему она позволяет мужу пьянствовать. На что всегда приходит ответ. — Я ничего не могу поделать. Хоть он и бросил жену, но детей он не может оставить. И все свои деньги посылает им, а он знает, что такое зарабатывать деньги. Но не знает им цены. Может быть все это от доброты. Вот и приходиться каждый раз напоминать ему, что тут у него тоже есть дочь.
