Дрова в камине медленно догорали, Дэниэл разворошил их сапогом. Пламя вспыхнуло красно-золотым светом и тихо погасло. В доме было тепло и уютно, хотя на улице стоял лютый мороз. Он в очередной раз подумал, что зима – идеальное время года для приобретения всей необходимой рабочей силы, поскольку местные мужчины сидели без работы и с благодарностью принимали любую возможность заработать. Он нахмурился при мысли, за какое скудное жалованье ему приходилось нанимать людей, но выбора не оставалось. Расходы нужно сокращать. Настанет время, когда он начнет получать доход от местности, и тогда он даст всем рабочим достойную плату за труд.
Подойдя к окну, он отодвинул одну из занавесок, которые Жасси заказала по меркам Сары Синглтон, и посмотрел на мерцающее в лунном свете море. Вот и начало. Все пойдет именно так, как он запланировал. А в воскресенье он поедет в Маррелтон в церковь. Ему безумно хотелось увидеть лицо Клодины, когда она заметит его на соседней скамье. Он от души рассмеялся своим мыслям, рассмеялся, как человек, который уже чувствовал вкус победы.
Наверху, лежа в постели, Гарри услышал этот смех и в ярости ударил кулаком в подушку. Он ненавидел брата, ненавидел за то, что тот увез Кейт и бросил ее где-то одну. Еще хорошо, что они поселились в Суссексе. Он планировал каждую свободную минуту прочесывать всю близлежащую местность в поисках Кейт, твердо веря, что она вернется в знакомые места. В первую очередь он решил отправиться в ее родную деревню Хитфилд и навести справки у знавших ее. Там он наверняка получит хоть какую-нибудь информацию о девушке. Если же нет, то пойдет другими путями и даже спросит самого фермера Фаррингтона. Он перевернет все, ухватится за каждую ниточку, которая сможет привести его к Кейт. Только следует вести себя осторожно, чтобы не вызвать подозрений Дэниэла, иначе он потеряет все.
Жасси, расчесывая перед зеркалом волосы в своей комнате, тоже думала о Кейт, о том, что в ее присутствии все шло бы иначе. С утра Жасси придется начать вести домашнее хозяйство, без слуг, поскольку Дэниэл ясно дал понять, что бюджет их очень ограничен. Эта мысль ее пугала и расстраивала. Она никогда не закупала провизию, пока жила у дяди, не мыла посуду, не стирала, не убирала дом, всегда испытывала трудности, проверяя счета, которые ей приносили. Она понимала, что невозможность подвести баланс являлась следствием воровства слуг, а не ее неопытности. По сути, все хозяйство поместья Уорвик велось постоянно сменяющими одна другую экономками, пока в дом не въехала неряха Бесси и не начала вмешиваться в процесс. Это привело к еще менее удовлетворительным результатам.
Жасси подавила тяжелый вздох. В Лондоне Гарри и Джим потакали всем ее капризам, баловали, не позволяли одной гулять по окрестностям, состоящим из темных улочек и зловещих закоулков. Они сопровождали ее на местные рынки, где она находила для себя столько новых развлечений, что совершенно не обращала внимания на цены и качество товара, который они покупали.
В основном они обедали в ресторанах, подобных тому, куда их водил Дэниэл в день своего приезда, а дома готовил Джим. Прачка забирала все белье и возвращала его уже чистым и отглаженным. Гордость Уорвиков не позволяла ей просить совета у Сары Синглтон, такой способной, умелой и практичной женщины, которая конечно же стала бы презирать Жасси за ее глупость и невежество. А вот Кейт никогда бы не презирала ее, а с терпением и пониманием обучила бы ее всем домашним наукам.
Рука Жасси с щеткой скользнула по волосами и опустилась на подол юбки.
– Вернись к нам, где бы ты ни была сейчас, – прошептала девушка вслух, закрыв глаза. – Вернись домой, Кейт.
На следующий день морозным утром из всех домиков, лачуг и хибар Истхэмптона выходили люди. Женщины и дети толпились у дверей, наблюдая, как их мужья и отцы собираются в заброшенном загоне для скота. Пока в загоне никого не было, но прошлым вечером какой-то незнакомец приехал в гостиницу «Бегущий заяц». Острый людской глаз заметил у него переносной столик и складной стул и безошибочно угадал в нем бригадира. Слух мгновенно разнесся но деревне. Для всех, кто искал работу, уже стало привычным делом сидеть в загоне, поэтому и на этот раз люди собрались там же, не желая упускать своего шанса. Когда Бертрам Харди вышел из таверны в половине седьмого утра, то обнаружил более сотни мужчин и мальчишек, терпеливо ожидающих, не наймут ли их на какую-нибудь разовую работу, а если повезет, то и на всю зиму. Бригадир оглядел толпу жестким взглядом, благодаря своей опытности мгновенно отличая сильных работников от слабых и ленивых.
– Хорошо, – кивнул он. – Выстройтесь в одну линию, я собираюсь говорить с каждым лично, никакого вреда я вам не причиню. Парни, которые ждут от меня неприятностей и проблем, могут сразу уходить.
Люди послушались его и, тихо шаркая ногами, выстроились в очередь. Два мальчика забрали у него переносной столик и разложили его вместе со стулом, на который он присел, широко расставив ноги и разложив на столе бумагу и карандаши.
– Отлично. Подходите ко мне по одному.
Людям, ожидающим своей очереди, скучать не приходилось. Они с любопытством наблюдали, как в деревню медленно въезжали лошади, запряженные в телеги, груженные лопатами и кувалдами, тачками и веревками, пилами и кирками. Каждую лошадь вел человек Харди. Выбранные бригадиром кандидаты сразу же включались в работу: расчищали площади, сносили строения, выносили мусор. Целый день по деревне разносились звуки топоров и молотков, грохот рушащихся стен.
Дэниэл, Гарри и Джим повсеместно контролировали рабочих. Местные жители с недоверием наблюдали за развернувшейся безумной активностью из окон домов, из-за заборов или с улицы.
По деревне поползли абсурдные слухи. Одни говорили, что в долине начали добывать железную руду, другие считали, что тут планируют строить курорт для иностранцев, болеющих неприличными болезнями. Постепенно выяснились кое-какие факты. Уорвик занял заброшенный пивоваренный завод и превратил его в мастерскую для кузнецов, плотников, столяров и других ремесленников, а на прилегающем участке земли устроили завод по производству кирпичей. Чуть позже появился еще один слух, полностью лишенный здравого смысла. Некоторые возвышенные натуры скорбели об утрате привычной атмосферы. Говорили, что среди них появился враг, особенно опасный для представителей высшего и среднего классов: спекулянт с острым умом и жестокой тактикой, играющий роль простого боксера. В умах всех незаинтересованных в работе не возникало сомнений, что Истхэмптон скоро превратится в вульгарную и безвкусную ярмарку под властью этого ужасного человека.
