Декрет от 17 июня 1936 года, которым Гиммлер был назначен верховным руководителем всех служб германской полиции, закрепил его победу. Этим актом все службы полиции, военизированные и цивильные, ставились под его власть.
Так была официально завершена концентрация полномочий и централизация служб полиции. В действительности эта централизация существовала де-факто с тех пор, как Гиммлер поставил под свой контроль всю политическую полицию весной 1934 года, но осуществлялась эта централизация через него, не опираясь на закон. Декрет от 17 июня дал, наконец, законный статус гестапо. Он изъял руководство полицейскими службами из компетенции земель и поставил их под контроль рейха. Тем не менее сотрудники полиции продолжали получать жалованье из земельных бюджетов; только 19 марта 1937 года специальный финансовый закон установил, что оплата сотрудников и общие расходы полиции будут покрываться из имперского бюджета.
С 17 июня гестапо было формально придано министерству внутренних дел рейха; в тот же день Гиммлер стал настоящим министром полиции, зависящим только от фюрера. Гиммлер присутствовал на заседаниях кабинета министров рейха каждый раз, когда там обсуждались вопросы, связанные с полицией, и был уполномочен защищать интересы своих служб. Это был первый этап продвижения Гиммлера к желанному для него посту министра внутренних дел, который он получил в 1943 году.
В преамбуле декрета была изложена национал-социалистическая концепция полицейской службы: «Став национал-социалистической, полиция уже не имеет своей единственной задачей обеспечение порядка, установленного парламентским и конституционным строем. Она призвана: 1) выполнять волю единственного руководителя; 2) оберегать германский народ от всех попыток его уничтожения со стороны внутренних и внешних врагов. Чтобы достичь этой цели, полиция должна быть всемогущей».
Главный хозяин полиции рейха Гиммлер объединил все ее службы и разделил их на две ветви: полицию порядка и полицию безопасности, которая объединяла следственные цивильные службы. Во главе этой полиции, централизованной, милитаризованной и проникнутой духом нацизма, Гиммлер поставил людей, прошедших строгую проверку в период завершившейся «обкатки».
Своим первым распоряжением, подписанным 25 июня, через неделю после вступления в должность, Гиммлер утвердил этих верных служак нацистского порядка в их должностях.
Во главе полиции порядка был поставлен обергруппенфюрер СС (генерал) Далюге. Эта ветвь объединяла городскую полицию, жандармерию, административную, речную и береговую полицию, пожарников, гражданскую оборону и вспомогательную техническую полицию.
Во главе полиции безопасности был поставлен Гейдрих. Эта «полиция безопасности» внесла значительные усовершенствования в деятельность всей полицейской машины. Ведь она объединила гестапо, тайную государственную полицию и криминальную полицию.
В книге, опубликованной через год в Мюнхене, уточнялось, что криминальная полиция борется против врагов государства и в качестве таких врагов следовало рассматривать: «1. Лиц, которые в связи со своим физическим или моральным вырождением отрезали себя от народной общины и в своих личных интересах идут на нарушение правил, установленных для защиты общего интереса. Против этих злоумышленников будет действовать криминальная полиция. 2. Лиц, которые, являясь ставленниками политических врагов национал-социалистического германского народа, хотят разрушить национальное единство и подорвать мощь государства. Против таких злодеев будет, не щадя сил, бороться гестапо».
Отныне политическая и криминальная полиция будут работать рука об руку во славу Гиммлера и ради процветания нацистского режима.
Во главе гестапо Гейдрих поставил своего заместителя Генриха Мюллера, который в известной мере был его руководителем уже с 1935 года, а руководство крипо доверил старому технократу Артуру Небе, который таким образом вернулся к своим исходным функциям.
Руководство СД Гейдрих оставил за собой.
Военные, по-видимому, не отреагировали на новый рост влияния партии внутри государства. Скорее всего, они не оценили всей важности такой перегруппировки. Но уже в скором будущем они получат возможность на деле убедиться в ее эффективности.
Часть третья
ГЕСТАПО ГОТОВИТ ВТОРЖЕНИЕ
1936–1939 годы
Глава 1
ГЕСТАПО АТАКУЕТ АРМИЮ
Военные почти не обратили внимания на укрепление полицейской машины Гиммлера в июне 1936 года, потому что были слишком озабочены первыми плодами реванша.
За три месяца до этого, 7 марта 1936 года, Гитлер расторгнул Локарнский договор и бесцеремонно занял Рейнскую демилитаризованную зону. В тот момент, когда послам Франции, Англии, Италии и поверенному в делах Бельгии вручались дипломатические ноты, немецкие войска маршировали по проспектам Кобленца. Около 20 тысяч человек перешли Рейн утром 7 марта. Под восторженные приветствия жителей они занимали старые рейнские казармы, в которых немецких солдат не было с 1918 года. Эти «символические части», как называл их фон Нейрат, составили к вечеру того же дня 13 пехотных батальонов и 13 артиллерийских дивизионов. Париж и Лондон были удивлены. Говорили о военном отпоре и о новой оккупации Саарбрюккена; гражданские министры выступали сторонниками отпора, но военные этому противились. Генерал Гамелен соглашался на вмешательство лишь в случае, если предварительно будет проведена всеобщая мобилизация. Дело ограничилось дипломатическим протестом. Немецкие войска при вступлении в Рейнскую область получили строгий приказ отступить в случае, если будет иметь место ответная военная акция со стороны французов. Провал операции, которого легко можно было добиться французам, нанес бы очень сильный удар по престижу Гитлера; его пришлось бы занести в список упущенных возможностей.
С 1936 года Германия вступила на тропу войны. Распоряжения экономического и финансового характера имели единственной целью ориентировать Германию на военную экономику. В этом году начались научные исследования и разработки по производству заменителей различных продуктов — эрзацев, вдохновлявших юмористов и забавлявших французов, которые не подозревали, что в недалеком будущем тоже к ним привыкнут. 12 мая 1936 года Геринг заявил: «Если завтра начнется война, нам будет необходимо пользоваться заменителями. Деньги не будут играть никакой роли. А если так, мы должны быть готовы создать для этого предварительные условия еще в мирное время». Позже он добавил: «Все меры должны рассматриваться с точки зрения неизбежности войны».
Осенью объявили второй четырехлетний план и назначили Геринга комиссаром по планированию. Он должен был найти для Германии иностранную валюту, в которой та нуждалась для вооружения. Промышленность получила энергичные указания увеличить производство. Родилось новое предприятие «Герман Геринг», изыскательское общество, чей капитал увеличился с 5 миллионов до 400 миллионов марок. Изначально занимаясь разработкой бедных руд, предприятие превратилось в гигантское промышленное объединение со штатом более 700 тысяч рабочих и стало трестом по добыче железной руды и угля исключительно в военных целях.
Два управления министерства экономики перешли под военный контроль: генерал фон Лёб стал отвечать за сырье, а генерал фон Ганнекен — за энергию, железо и уголь.
Эти меры были понятны военным: шла подготовка к войне.
Ощущение превосходства ослепляло их, поэтому они не замечали, как совершенствуются службы Гиммлера; обращали мало внимания на людей, которые плели свои сети на Принц-Альбрехт-штрассе. Новый шеф гестапо Генрих Мюллер кропотливо готовил окончательное приручение партией армии.
Несмотря на все уверения в обратном, Гитлер так и не смог избавиться от глухого недоверия к офицерам. У истоков такого недоверия лежал комплекс неполноценности бывшего ефрейтора, которого выработанный рефлекс заставлял вытягиваться по стойке «смирно» в присутствии офицера. Потом он привык к полковникам и генералам, с которыми тесно общался; они всегда выступали в роли просителей. Но считал их чужаками.
Презрительно и недоверчиво он называл «верхним слоем» тех, кто хотел взять на себя ответственность за прежнюю Германию, но не преуспел в этом. Возможно, это была злость старого окопного солдата, которого травили газами на фронте, на генералов, видевших боевые действия издалека и называвших людей, чья жизнь была им доверена, «человеческим материалом». В этом отношении на него повлияли теории Рема о необходимости «популяризировать» армию.
Окружению Гитлера легко было убедить его в необходимости осуществлять над армией железный контроль. Гитлер не строил иллюзий насчет «обращения» армии в национал-социалистическую веру. «Моя армия, — говорил он, — состоит из реакционеров, мой флот — христианский, а моя авиация — национал-социалистическая». Авиация была создана Герингом с помощью новых кадров, поставленных партией, но армия оставалась глубоко монархистской и, не скрываясь, праздновала дни рождения императора.
