Что почувствовал полицейский после стольких лет, проведенных за письменным столом? Иногда он представлялся себе солдатом, обязанным заполнять бесчисленные формуляры в трех экземплярах. Словно освободили из узилища.
— Вспомнил чувства, которые охватили меня, когда дали увольнительную во время службы в Форте Брэгг в Северной Каролине. Увидел бульвар Брэгг и Файетвилль, — говорит Хилл. — И словно почувствовал себя дома.
Для начала он занялся одеждой. Бродя по Лондону, Чарльз время от времени заходил в магазины. Элегантность окажется неуместна, думал он.
— Я пытался поставить себя на место людей, с которыми придется иметь дело. Необходимо соответствовать их пониманию стиля, пусть даже остальные воспринимают это как вульгарность. Требовалось войти в образ богатого провинциала из Виргинии, любителя лошадей.
В обычной жизни такие люди являлись для него объектом для насмешек, но сейчас детектив, невзирая на личные вкусы, один за другим обходил магазины в поисках соответствующего костюма и аксессуаров. Галстук или бабочка? Какого цвета носки подобрать к мокасинам?
Немалую часть времени, отведенного на подготовку операции, Хилл провел в библиотеке, изучая творчество маньериста Пармиджанино. После исследования маньеризма как явления ему стало ясно, почему художник несколько искажал пропорции своих персонажей, изображал мадонн с чересчур длинными шеями и пальцами. О Пармиджанино впервые написал Вазари в «Жизнеописаниях наиболее знаменитых живописцев». Работы художника, «чье лицо и наружность скорее казались ангельскими, чем человеческими», вызывали у его старших коллег благоговение и зависть.
Первая тайная операция Чарльза началась в аэропорту Хитроу, где он якобы приземлился, совершив полет на «конкорде» из Нью-Йорка. Пришлось разыграть небольшую театральную сцену. Компания «Бритиш Эйр» пошла навстречу Скотленд-Ярду — подготовила необходимые документы и позаботилась о наклейке ярлыков на багаж. На случай если разговор зайдет о полете, Хилл изучил меню «Конкорда».
Выйдя из зоны прибытия, Хилл, бодрый и опрятный, осмотрелся. Его встречали трое: один из бандитов, причастных к похищению картины Пармиджанино, его подруга и гангстер из Ист-Энда, порекомендовавший знакомого американского артдилера. «Гангстера» сыграл Сид Уокер. Во время той операции они с Хиллом и познакомились. Обмен приветствиями, небольшой разговор. «Неплохое начало, как в голливудских фильмах», — подумал детектив, уверенно чувствовавший себя в новой роли после нескольких лет работы за письменным столом.
Партнеры зашли в бар, выпить за знакомство. Преступник хотел расплатиться, но девушка остановила его. «Американец», делая вид, что ищет фунты, вынул из кармана несколько долларовых банкнот. Попутно, как со старым приятелем, разговаривал с Уокером. Мошенник терял терпение. И тут агент совершил оплошность, сказав о ком-то:
— Его голова, за которую никто и шестипенсовика не дал бы, возросла в цене до полукроны.
Так американец не мог сказать. Монета достоинством в шесть пенсов приблизительно равна американским десяти центам, а полкроны[37] — серебряному доллару. Псевдодилер услышал это выражение несколько дней назад, и оно ему запомнилось.
— Я проговорился, — вспоминал Чарльз позднее. — Что поделаешь, первая операция, элементарно не хватило опыта. Но как только я это сказал, в моей голове сразу возникла мысль, что выходец из Штатов никогда не заикнулся бы о шестипенсовиках и кронах! Но, слава Богу, выкрутился, тут же добавив: «Ведь вы бы так сказали?»
Шутку оценили — компания рассмеялась. Заразительнее всех смеялся, конечно же, Сид Уокер, хотя еще мгновение назад ему было не до смеха.
К тому времени Уокер обзавелся солидным послужным списком в Скотленд-Ярде. Опытный сыщик оценил быструю реакцию Хилла на собственную оплошность и то, как новичок виртуозно исправил ситуацию. «Похоже, из этого парня выйдет толк», — подумал Уокер.
Хилл заказал еще выпивки. Затем компания отвезла «американца» в гостиницу «Гросвенор-Хаус» в центр, на Парк-лейн. Номер, в отличие от авиабилета, оказался вполне настоящим. Это было частью шоу. Преступники должны были убедиться в платежеспособности артдилера.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Когда стемнело, Уокер на синем «мерседесе» подъехал к гостинице. За ужином агенты обсудили несколько вариантов рандеву с продавцами в полночь, после чего отправились на условленное место — станцию Фальконвуд, что в Кенте, на восток от Лондона. Бандит, встречавший Хилла в аэропорту, опоздал на час.
На место поехали в машине похитителей вдвоем — Сид остался ждать. После бесчисленных поворотов и объездов, которые должны были совершенно запутать кого угодно, подъехали к большому дому в псевдотюдоровском стиле, где ждал мужчина лет шестидесяти. В тайных операциях подобные маневры — обычное дело, персонажи появляются и исчезают без объяснений. Детективу остается лишь полагаться на интуицию и опыт, чтобы догадаться, кто перед ним. Человек оказался очень похож на главу семьи в «Крестном отце», что, похоже, соответствовало действительности. Налив себе и гостю «Реми Мартин», незнакомец принялся задавать вопросы.
Агент старался говорить правду, насколько это было возможно. Об искусстве никто не проронил ни слова. Говорили о жизни, а не о влиянии произведений Рафаэля на творчество Пармиджанино. Хилл еще раньше заметил, что истории о Вьетнаме вызывают у слушателей интерес. В данном случае все сходилось вдвойне удачно, поскольку было что рассказать преступникам, знавшим о войне во Вьетнаме лишь понаслышке.
Чарльз рассказал о том, как впервые попал под обстрел. Прошло всего две недели со дня прибытия. Его взвод получил задачу подняться на крутой холм.
— И тогда начался этот кошмар. Нас атаковали вертолеты с бойцами из Северного Вьетнама, вооруженные «АК-47». Тогда погибла почти половина ребят из нашего взвода. В панике я упал на землю, не зная, что делать. К такому невозможно подготовиться. Помню, подумал: «Черт! Неужели здесь и погибну?» Потом обстрел утих, но в бой вступили наши парни, оттуда, снизу, и мы оказались между своими и неприятелем. Один из наших пулеметчиков начал стрельбу, вот только патроны подавать было некому. Времени на раздумья не осталось, я подбежал к Стерджеру, пулеметчику, схватил коробку с лентами, лежащую рядом, и мы выкатили пулемет вперед, чтобы увеличить зону обстрела. Кругом царил хаос. Признаться, мы тогда устроили настоящую бойню. Нас обстреливали из гранатометов «М-79», плюс ко всему едва не «поджарили» свои же, а в девяти километрах вела огонь артиллерийская батарея противника. Сущий ад! Вдобавок ко всему прилетело несколько стареньких «Ф-100». Не знаю, были они американскими или вьетнамскими, но машины уничтожили лес, который хоть немного нас прикрывал.
А когда стал взрываться напалм, все побагровело от огня и почернело от дыма. Дышать приходилось раскаленным воздухом в самом центре пекла. Санитарные вертолеты кружили над нами, но опуститься вниз им не давали вертолеты противника, продолжавшие обстрел. Неожиданно появился вертолет подполковника, на борту которого вместе с ним находился батальонный старшина. Зависнув на мгновение, он сбросил несколько ящиков с боеприпасами и исчез за горизонтом.
Стерджера следовало наградить медалью за героизм, но парню даже благодарность не вынесли. Зато подполковник, который так и не запачкал рук, получил Серебряную Звезду.
Хилл часто рассказывал эту историю, и преступники не стали исключением. Она прекрасно иллюстрировала мужество и доблесть простых солдат (но не его лично) и трусость, некомпетентность командиров, выслуживающихся перед начальством. Рассказ о военном прошлом сближал Чарльза с мошенниками, те начинали видеть в нем единомышленника. Так и в этот раз. У «главы семьи» возникло расположение к новому знакомому, и он достал украденную картину. Хилл взял в руки холст размером шестьдесят на семьдесят пять сантиметров.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Картина весьма походила на произведения Пармиджанино, — вспоминал сыщик позднее. — Но когда я взглянул на задник, то понял, что подрамник не слишком старый, во всяком случае, не пятисотлетней давности. Присмотрелся к красочному слою, кракелюры тоже меня смутили. Дилемма.
