— Правда? Как и я.
Миссис Перес улыбнулась. Вновь отошла к дивану.
— Томас живет в соседней квартире. Разделяющую стену мы снесли.
— Он может обслуживать себя сам?
— Я за ним ухаживаю. Есть и сиделки.
— Он сейчас дома?
— Да.
Я кивнул. Сел на диван. Не знаю, почему я задавал эти вопросы. Может, Томас знал о том, что произошло с его братом, знал, где он был последние двадцать лет?
Люси к каминной доске подходить не стала. Сидела тихо, как мышка, но впитывала в себя все, внимательно оглядывала гостиную, вероятно, оценивая ее как психолог.
Миссис Перес посмотрела на меня:
— Зачем вы приехали?
— Тело, которое мы нашли… это Джил.
— Я уже объясняла.
Я показал ей конверт из плотной бумаги.
— Что это?
Я сунул руку в конверт и вытащил верхнюю фотографию. Старую, из летнего лагеря. Положил на кофейный столик. Миссис Перес смотрела вниз, на своего сына. Я наблюдал за ее лицом, чтобы увидеть реакцию. Но лицо то ли оставалось бесстрастным, то ли я не уловил никаких изменений. А потом внезапно маска упала и на лице отразилось неподдельное горе.
Миссис Перес закрыла глаза.
— Зачем вы мне ее показываете?
— Шрам.
Глаза она не открыла.
— Вы сказали, что шрам у Джила на правой руке. Но посмотрите на фотографию. Он — на левой.
Она молчала.
— Миссис Перес?
— Этот человек не мой сын. Моего сына двадцать лет назад убил Уэйн Стюбенс.
— Нет.
Я вновь сунул руку в конверт. Люси наклонилась к кофейному столику. Фотографии, которую я достал из конверта, она еще не видела.
— Это Маноло Сантьяго, мужчина из морга.
Люси резко повернулась ко мне:
— Как его звали?
— Маноло Сантьяго.
Имя и фамилия, похоже, потрясли ее до глубины души.
— В чем дело? — спросил я.
Она молча покачала головой, и я продолжил:
— А вот это, — я достал из конверта последнюю фотографию, — компьютерный фоторобот, выполненный с помощью специальной программы, имитирующей старение. Другими словами, мои специалисты взяли фотографию Джила, сделанную двадцатью годами раньше, и состарили его на двадцать лет. Потом «побрили» череп и добавили усы, как у Маноло Сантьяго. — Я положил эту фотографию рядом со второй. — Взгляните, миссис Перес.
Она взглянула. Потом долго смотрела.
— Он выглядит как мой сын, возможно. Вот и все. А может, вы думаете, что все латиносы на одно лицо?
— Миссис Перес! — Люси впервые после прихода в квартиру напрямую обратилась к хозяйке. — Почему у вас нет ни одной фотографии Джила? — Она указала на каминную полку.
Миссис Перес не повернула голову.
— У вас есть дети, мисс Силверстайн?
— Нет.
— Тогда вы не поймете.
— При всем уважении к вам, миссис Перес, вы несете чушь.
Миссис Перес дернулась, словно ей отвесили оплеуху.
— Там стоят фотографии из того времени, когда ваши дети были маленькими, когда Джил был жив. Но только не фотография Джила. Я консультировала родителей, которые горевали. Все они держали фотографии утраченного ребенка на виду. Все. И вы солгали насчет шрама на руке. Вы не забыли. Мать такой ошибки не допустит. Вы видите лежащие перед вами фотографии. Они не лгут. И, наконец, Пол не привел главного аргумента.
Я понятия не имел, о чем речь. Поэтому молчал.
— Проверка на ДНК, миссис Перес. Мы получили результаты. Они предварительные, но выводы по ним сделать можно. Это ваш сын.
«Господи, — подумал я, — а она хороша».
— ДНК?! — прокричала миссис Перес. — Я не давала разрешения проводить проверку ДНК!
— Полиции ваше разрешение не требуется, — отрезала Люси. — Ведь вы сами заявили, что Маноло Сантьяго не ваш сын.
— Но… откуда они взяли мою ДНК?
На этот вопрос ответил я:
— Этого мы говорить не имеем права.
— Но вы… вы можете это сделать?
— Да, можем.
Миссис Перес откинулась на спинку. Долгое время молчала. Мы ждали.
— Вы лжете.
— Что?
— Или анализ ДНК дал ошибочные результаты, или вы лжете. Моего сына убили двадцать лет назад. Как и вашу сестру. Они умерли в летнем лагере вашего отца, потому что никто не приглядывал за ними. Вы оба гоняетесь за призраками, вот и все.
Я посмотрел на Люси, в надежде, что она найдется с ответом.
Миссис Перес поднялась:
— Я хочу, чтобы вы ушли.
— Пожалуйста, — обратился я к ней, — той ночью пропала и моя сестра.
— Я не могу вам помочь.
Я собирался сказать что-то еще, но Люси поднялась и потянула меня за собой. Я решил, что она права и ничего нам сегодня от миссис Перес не добиться.
Мы вышли за дверь.
— Больше не приходите сюда, — донеслось нам вслед. — Не мешайте мне скорбеть. Не нарушайте мой покой.
— Я думала, ваш сын уже двадцать лет как умер.
— Смириться с этим невозможно.
— Невозможно, — согласилась Люси. — Но покоя вам теперь не будет.
Люси повернулась и устремилась прочь. Я последовал за ней. Дверь закрылась.
— Что скажешь? — спросил я, когда мы вновь сели в машину.
— Миссис Перес, безусловно, врет.
— Отличный блеф, — заметил я.
— С проверкой на ДНК?
— Да.
Но Люси развивать эту тему не стала.
— Слушай, ты упомянул Маноло Сантьяго…
— Джил жил под этим именем. — Она молчала, переваривая мои слова, поэтому я спросил: — Что такое?
— Вчера я заезжала к моему отцу. В его… э… дом. Проверила книгу регистрации. Кроме меня в прошлом месяце у него был только один посетитель. Мужчина, которого звали Маноло Сантьяго.
— Ух ты! — вырвалось у меня. Я попытался сопоставить одно с другим. Не получалось. — Зачем Джилу Пересу приезжать к твоему отцу?
— Хороший вопрос.
Я подумал о словах Райи насчет того, что мы с Люси солгали.
— Сможешь спросить у Айры?
— Попытаюсь. Он не такой, как раньше. Мысли разбегаются.
— Все равно попробовать стоит.
Она кивнула. Я повернул налево и решил сменить тему:
— Почему ты считаешь, что миссис Перес лжет?
— Во-первых, она в трауре. Запах, помнишь? Это свечи. И она носит черное. Плюс глаза красные, плечи поникшие — все такое. Во-вторых, фотографии.
— А они при чем?
— Я не обманывала. Это очень необычно — выставлять фотографии всех детей за исключением умершего. Само по себе это, возможно, ничего не значит, но ты заметил, что расставлены фотографии очень уж широко? Будто раньше там их стояло больше. Мое предположение — она убрала фотографии Джила. На всякий случай.
— На случай, что кто-то придет?
— Точно сказать не могу. Но думаю, миссис Перес избавлялась от улик. Решила, что только у нее есть фотографии, пригодные для опознания. Она не подумала, что после того лета они могли остаться и у тебя.
Я обдумывал ее слова.
— Все ее реакции какие-то неестественные, Коуп. Она словно играет роль. Она лжет, — продолжила Люси.
— Отсюда вопрос: о чем она лжет?
— Если сомневаешься, останавливайся на самом очевидном.
— То есть?
Люси пожала плечами:
— Джил помог Уэйну совершить убийства. Это все объясняет. Полиция предполагала, что у Уэйна был сообщник… иначе он бы не сумел так быстро похоронить два тела. Но, возможно, хоронить пришлось только одно.
— Моей сестры.
— Точно. А потом Уэйн и Джил обставили все так, будто Джила тоже убили. Может, Джил всегда помогал Уэйну. Кто знает?
— Если это так, моя сестра мертва, — выдавил я.
— Увы.
Я промолчал.
— Коуп!
— Что?
— Ты ни в чем не виноват.
Я промолчал.
— Если кого и можно винить, так это меня.
Я остановил автомобиль.
— Почему ты так решила?
— Ты хотел остаться на дежурстве. Охранять лагерь. А я заманила тебя в лес.
— Заманила?
Она не ответила.
— Ты шутишь?
— Нет.
— У меня была своя голова на плечах, Люси. Ты меня не заставляла.
Она помолчала, потом повернулась ко мне:
— Ты все равно винишь себя?
Я почувствовал, как руки крепко сжали руль.
— Нет, не виню.
— Да, Коуп, винишь. И не надо никого обманывать. Несмотря на эту историю с Джилом, ты знаешь: твоя сестра должна быть мертва. Но ты все-таки надеялся. Надеялся на воскрешение из мертвых.
— Этот твой диплом по психологии… Он приносит дивиденды, так?
— Я не хотела…
— А как насчет тебя, Люси? — Вопрос прозвучал грубее, чем мне хотелось. — Ты винишь себя? Поэтому ты много пьешь?
Она не ответила.
— Не следовало мне так говорить.
— Ты ничего не знаешь о моей жизни, — едва слышно прошептала Люси.
— Знаю. Извини. Это не мое дело.
— Я давно не сажусь за руль в пьяном виде.
Я ничего не сказал. Она отвернулась от меня, уставилась в окно. Какое-то время мы ехали молча.
— Ты, наверное, права.
Она все смотрела в окно.
