— Кто ловил? — спросил он хлопочущую на «кухне» Лиду.
— Барсик принёс, — ответила она.
Кот находился тут же: он отдыхал в тени самолёта. Услышав своё имя он поднял голову, посмотрел на беседующих, раскрыл рот, беззвучно мяукнул и снова уронил голову на лапы. Затем лёг на спину, поболтал в воздухе лапами и перевернувшись на другой бок вроде бы задремал.
— Молодец, какой! — заметил Павел Васильевич и, прихватив полотенце и алюминиевую палку, отправился к ручью окунуться перед обедом.
Идти было недалеко: Ручей, стекавший с горного склона и стремившийся к соединению с несколькими другими, чтобы в итоге впасть в озеро, был в этом месте не более полутора метров шириной. Лишь только за разнотравьем открылась неспокойная водная поверхность, как Павел заметил пару всплесков, по-видимому, осторожная рыба, форель или маринка, заметила его ещё раньше и ушла охотиться в более спокойное место. Или спряталась под камни.
В опасении встречи с опасными пресмыкающимися, Павел поворошил траву на берегу палкой. В результате из неё выскользнул в воду и поспешно переплыл на другую сторону потока только небольшой уж. Похвалив себя за бдительность, ведь на его месте могла оказаться и гадюка, Павел разделся, помахал руками, сделав несколько дыхательных упражнений для того, чтобы немного остыть перед купанием и плашмя бросился в холоднющие воды.
Вода обожгла. Было неглубоко, чуть выше колена. Купальщик перевернулся на спину, и некоторое время дрейфовал, едва шевеля руками и ногами. Ну, хорошенького помаленьку! Нащупав каменистое дно, майор встал и осторожно двинулся вверх по течению, где его ждала оставленная одежда.
— Дядя Паша! — раздался над долиной звонкий Лидин крик, перекрывший и стрекотание кузнечиков и песни неведомых птиц в вышине. — Обед стынет!
— Иду, иду… — пробормотал «дядя Паша», одевая ботинки. Куртку он накинул на плечи – в горах сгореть на солнце ничего не стоит – и отправился в лагерь. Усталости, кстати, как не бывало! Зато аппетит!
Во время обеда – форель была великолепна! — и после него, Павел Васильевич поделился с коллегами своими наработками в области методики поиска и извлечения снарков. Снова зашёл разговор о том, почему снарки не обнаружены и не исследованы раньше. В ходе возникшей дискуссии возобладало авторитетное Серёжино мнение, согласно которому, снарки возникают, возможно, не при всяком ядерном взрыве, а это испытание было, по-видимому, не рядовым. В тех документах, которые попали в руки Сергея и Петра и привели их сюда, ядерные устройства, взорванные в этой долине и ещё где-то в Киргизии, назывались «изделие 612». Чем это изделие отличалось от прочих разнообразных и смертоносных изделий, выяснить было невозможно.
— Вполне возможно, — продолжил изложение своей версии Сергей, прихлёбывая зелёный чай, — что снарки всё-таки и попали в руки учёных, но, поскольку все тогдашние ядерные исследования были засекречены, а обмен информацией между отдельными группами ограничен то, не получив результатов, исследования были прекращены. А снарки лежат где-нибудь в опечатанном ящике в подвале бывшего НИИ, а скорее всего оказались на помойке в 90-х годах прошлого века.
— А почему ты считаешь, что учёные не получили результата? Если, конечно, их нашли? — спросила Лида, рассматривающая пойманные в сетку снарки. Она за последние несколько часов узнала об окружающем её мире много нового.
— Потому, Лида, что иначе мы бы жили в другом мире! Если бы, вообще, жили! В мире, где у СССР или США или у Франции с Китаем, — кто там ещё ядерное оружие испытывал? — были бы неограниченные запасы атомных и водородных бомб. Потому, что урана-235 или оружейного плутония на одну бомбу с помощью даже нашего снарк-генератора можно легко нагнать за несколько минут. И дейтерия с тритием – аналогично! В том мире страна, первая запустившая снарк-генератор могла бы обрушить экономику всей планеты за счёт создания любых по объёму запасов золота или других драгоценных металлов, по выбору. К счастью, пока, этого не наблюдается.
— Так вот, значит, какой «минерал» вы тут откопали! А нам-то с тётей Верой очки втирали! Небось, Кате всё рассказали! — произнесла Лида с обидой в голосе.
— Не обижайся, Лида, — вступил в разговор Павел Васильевич, — это знание – вещь очень опасная. Мы можем только предполагать, что с нами произойдет, если эта информация распространится. Если она попадёт в руки государства, то мы, в лучшем случае, никогда больше не увидим неба, иначе, чем через решётки одиночных камер. И еду нам будут приносить глухие надзиратели. Нет, не смейся, не «Монте Кристо» и не «Железная Маска», а голая целесообразность.
А, скорее всего, после того, как из нас всё выкачают, а они выкачают, можешь мне поверить, мы просто тихо и незаметно умрём. И это будет лучшим выходом для всех. Государство, когда ему что-нибудь нужно от своих граждан, называет себя «Родина». Но, Родина – это совсем иное, а Государство – вещь жёсткая и к сантиментам не склонная.
Поэтому мы и не распространялись: если вы с тётей Верой ничего не знаете, то и рассказать вам нечего. То же относится и к попаданию секрета снарков в преступные руки: только там мы умрём, не факт, что безболезненно! Поняла теперь? Не обижаешься?
— Нет, дядя Паша, я не обижаюсь, наверно, всё правильно. Только, что же это получается: выходит государство и бандиты, это одно и то же?
— Нет, не одно и то же! Но растут из одного корня. Вам, разве, в школе не рассказывали?
— Рассказывали, конечно, но я тогда не вникала: какие-то князья, оброки…
— Она тогда со школы в сарай скорей спешила, мотоцикл ремонтировать! — подначил девушку Сергей.
— Нет, в пятом классе у меня был ещё только велик! Трёхколёсный! — отбрила Сергея Лида. — Так как же, дядя Паша?
— Расскажу. Понимаешь, обычному честному труженику государство было не нужно, если бы и все кругом были такие же. Но, вот беда, всегда и во все времена находились люди, которые трудиться не желали, а вкусно кушать – напротив. А ещё пива или браги выпить, с бабой… Ой, извини, Лида!
— Ничего, я всё понимаю, вы рассказывайте!
— Так вот, эти люди сбивались в шайки и жили воровством и грабежом. Чтобы защититься от них, все древние поселения окружались рвами, валами и изгородями, а их жители отбивались от нападений, как могли. А часто просто платили приступившим врагам дань, чтобы те ушли восвояси без крови и без жертв с обеих сторон. Но шаек было много, и платить каждой стало обременительно.
В конце концов, мирным жителям стало приходить в голову нанять себе одну такую банду, чтобы она не подпускала другие, а взамен кормить и поить её. Идея удалась, банды поселялись в деревне или городке, охраняли его от нападений, а в свободное время сами иногда выходили пограбить. Её услуги обходились дешевле и пахари и животноводы могли спокойно заняться своим трудом.
Дальше происходило вот что: со временем община полностью попадала в зависимость от нанятой ею банды, которую теперь следовало называть военной дружиной. А вождь этой дружины привыкал смотреть на охраняемых не как на работодателей, а как на свою собственность. И он смещал выбранный совет или старейшину и объявлял себя князем, а население своими подданными. Подданными, потому, что они теперь были уже обязаны нести ему дань, размер которой он устанавливал.
Конечно, это общая схема: дружина могла быть и не взятой со стороны, а скомплектованной из местных жителей. Её мог возглавить и сам старейшина. Сути дела это не меняет. Прирученная и прикормленная обывателями военная сила выходила из-под их контроля и принималась диктовать свои условия, а самый умный и жестокий становился князем.
Это уже зачаток государства: одни сеют и пашут, а другие охраняют их труд, но и командуют и устанавливают законы. А наверху князь, а впоследствии и монарх.
— Значит, государство произошло от рэкетиров?
— В современных терминах – да! И оно унаследовало в своей генетике главное правило: государство превыше всего. Оно может жертвовать интересами и даже жизнями своих подданных, лишь бы сохраниться в неизменности и, по возможности укрепиться. Впрочем, на тему происхождения государства написаны целые библиотеки толстых томов, одних только основных теорий на этот счёт около двадцати, но мне почему-то кажется, что моя тоже недалека от истины.
— А как же демократия, дядя Паша?
— Демократия, это способ контролировать государство в интересах обывателей. Вообще, конечно, это шаг вперёд по сравнению с монархией. Дело в том, что монарх, как бы он не был умён и благожелательно настроен к своему народу, не может решать все государственные и общественные дела самостоятельно, и он перепоручает текучку своим приближённым, которые, к сожалению, в первую очередь думают о своих доходах, а не о благе народа. А если монарх тоже, как это бывало в большинстве случаев, думал не о народе, а о приумножении своего богатства? Апеллировать в этом случае было вовсе не к кому. Беспрепятственно вести бизнес в этой ситуации могла только аристократия, которая, пользуясь своей властью, успешно душила или досуха выдаивала конкурентов из простого народа.
