на эту кучку немощных инвалидов.
До леса оставалось метров пятьдесят, когда объявились немцы. Сбоку проходила проселочная дорога, она убегала на север. На ней и возникли два грузовых автомобиля. Они спешили к дымящемуся бронетранспортеру, превращались из точек в зримые и внушительные двухтонники.
Сердце Глеба упало в пятки. Не помогли упования на удачу и Господа Бога! Отчаяние захлестнуло его.
Люди, находящиеся в машинах, увидели беглецов. Грузовики стали уходить с проселка, разворачивались.
– Слушайте меня! – взревел Шубин. – Все в лес! Андрей Андреевич, прекращайте размахивать своим пистолетом, он вам не пригодится! Пятьдесят метров на восток, потом берете курс на северо-восток и с него не сходите! У вас же есть компас? Уходите быстро, не задерживайтесь! Избегайте открытых мест! Мы уведем немцев по ложному следу, а потом вас догоним!
– Хорошо, Шубин, я тебя понял! – выкрикнул Власов. – Татьяна Викторовна, вы почему стоите? Быстрее шевелите ногами, время уходит.
– Шубин, мы с красноармейцами поможем! – К старшему лейтенанту подбежал генерал-майор Боев.
Его ноздри раздувались от возбуждения, глаза блестели.
– У нас есть оружие и немного боеприпасов! Кончатся патроны, голыми руками фрицев возьмем!
– Товарищ генерал-майор, вы обязаны мне подчиняться! – заорал Шубин. – Простите за грубость, но у меня приказ вас всех отсюда вывести! Бегите скорее в лес, уводите людей, им требуется помощь! Без обид, ладно? Мы сами справимся. Что за бойцы такие, у которых генералы ходят в рукопашную?
Разведчики откатились к лесу, заняли оборону в гуще кустарника и гниющей древесины. За спиной у них затихал треск, удалялись штабисты. Последними отходили генерал Боев и лейтенант Жмаков. Они поглядывали на Шубина. Может, передумает, даст повоевать? Но тот был настроен решительно. Действовать, исправлять ошибки, даже допущенные другими, должны специалисты.
Грузовики приближались по диагонали через поле. Они прыгали по кочкам, тряслись кузова, затянутые брезентом. Разведчикам даже думать не хотелось о том, сколько там солдатни. До машин оставалось двести метров. Собак вроде не было, и то хлеб.
«Бежать, не принимать бой? – мелькнула не очень-то достойная мыслишка в голове Глеба. – Сберегу людей, но что потом? Через минуту эта орава уже будет в лесу, вылезет из кожи, чтобы догнать нас, получит подкрепления. У немцев есть все основания предполагать, что от них уходит сам генерал Власов».
Один из грузовиков вырвался вперед, покатил к лесу. Пока еще немцы не догадывались, что на опушке их ждет сюрприз. Второй отстал, а первый стремительно приближался. Видимо, водитель хотел подъехать к самому лесу.
Дружный залп ударил по грузовику. Бились фары и стекла, спустило колесо. Летели обрывки брезента. В кузове появились убитые и раненые, о чем свидетельствовали дурные крики. Офицер, сидевший в кабине, откинул голову. Кровь потекла по его лицу.
В водителя разведчики не стреляли намеренно, Шубин предупредил их об этом. Встанет машина у них под носом, солдатня повалит. Ее как ни убивай, все равно много останется. Водитель получил шанс и воспользовался им. Он яростно вертел баранку, отводил грузовик от леса. Крышка капота неприкаянно болталась, но двигатель работал. Висели лохмотья пробитой шины, но пока еще грузовик мог передвигаться, как безногий инвалид на костылях.
В какой-то момент машина повернулась к лесу левым бортом, и вот тут разведчики не отказали себе в удовольствии. Они палили в упор по кузову. Летели ошметки брезента, отвалился борт.
Из кузова выпрыгнули несколько солдат, еще живых, но разведчики это быстро исправили, перенесли огонь. Двое повалились в траву, напичканные свинцом, остальные стали нырять под колеса остановившейся машины. Кто-то остался в кузове, стрелял, используя в качестве укрытий мертвых товарищей.
Распахнулась дверца, спрыгнул с подножки водитель. Давать ему второй шанс никто не собирался. Прогремела очередь. Он сложился вдвое и избавил свет от своего присутствия.
Тут очень некстати подоспел второй грузовик. Он остановился позади первого, из кузова выпрыгивали солдаты, бежали в разные стороны. Махал пистолетом офицер в мятой фуражке, но лоб его окрасился кровью, и он рухнул в траву. Теперь как сороки горланили унтера. Солдаты готовились идти на приступ, подползали, перетекали с бугорков в ямки.
Первая атака захлебнулась. Поднялись несколько человек. Двое тут же повалились замертво, остальные предпочли не испытывать судьбу. На фланге перебежали трое или четверо, ушли из зоны досягаемости.
Разведчики грамотно использовали укрытия, невозмутимо отбивались.
Шубин бегло посмотрел по сторонам. Сердце его сжалось. Осталось четверо бойцов и он сам.
– Все, парни, отползаем, и в лес! Направление строго на восток, уводим немцев за собой, – распорядился Глеб.
Народ активно заерзал.
– Включаем заднюю передачу, – пошутил Пастухов.
Комбинезоны покрывал толстый слой сырой грязи и листвы. Дополнительно маскироваться уже и не требовалось. Бойцы откатывались. Шубин уходил последним, выплюнул короткую очередь, сменил магазин, стал отползать.
Немцы шевелились, приподнимались, являли миру перекошенные бледные лица.
На подмогу вражеским пехотинцам спешил еще один грузовичок. Он подъехал, с него посыпалась публика, вооруженная карабинами. Это были полицаи, человек восемь. Они бежали по полю, смешались с немцами, но особо не спешили. У них отсутствовала тяга распрощаться с жизнью.
Прежде чем нырнуть в кустарник, Шубин увидел, как поднялась плотная шеренга, устремилась вперед.
Горстка бойцов бежала по лесу.
– Держимся кучкой, мужики, – прохрипел Глеб.
Ему хотелось надеяться, что группа Власова уже ушла на северо-восток. Там вменяемые люди, они не будут тянуть резину. Две недели плутали по лесам и не попались.
Красноармейцы грузно бежали, берегли дыхание, таранили кустарники. Когда за спиной разразилась пальба, все дружно залегли, стали палить в белый свет, чтобы обозначить свое присутствие.
Солдаты шли охватом, но основная их масса держалась по центру. Трещали автоматы, хрустели ветки под ногами. Солдаты перекликались, подбадривали себя. Иногда в разрывах листвы мелькали серые мундиры военнослужащих вермахта, светлые повязки на рукавах полицейских. Те изъяснялись исключительно матом, лезли через бурелом, палили из карабинов.
– Товарищ генерал, бегите на восток! – звонким голосом выкрикнул Малинович, дождавшись паузы в стрельбе. – Товарищ генерал, не останавливайтесь! Мы прикроем!
Это было интересное решение. Полицаи были люди прямолинейные. Они все услышали. Снова начался галдеж.
– Генерал! – проорал какой-то знаток немецкого своим хозяевам. – Нах ост, нах ост!
– Теперь держись, пацаны, – выдал Глинский. – Мало нам не покажется.
Мало действительно не показалось. Противник полез напролом. Командиры приказывали не стрелять. Да кто бы возражал!
Разведчики припустили прочь, подняли невероятный гвалт.
Малинович хотел еще что-то крикнуть, но Шубин шлепнул его по затылку. Не переигрывать!
Красноармейцы снова бежали по пересеченной местности. Усталость накатывала на них, в глазах двоилось.
Враги висели на хвосте. Теперь полицаи осмелели, вырвались вперед. Когда еще будет такая возможность выслужиться? Им ничто не мешало заметить, что они преследуют совсем
