– Сара, – хрипло сказал он, – ты стала слишком суровой. Раньше ты была совсем другой…
– Не напоминай мне о прошлом! – уже не в силах сдерживать гнев, выкрикнула она. – Мое прошлое – это тюрьма, и ты первым сказал, что мне там и место!
Даниель по-прежнему крепко держал ее за плечи. Он смотрел в гневное лицо Сары, видел в нем боль и стыд и мечтал стереть их. Наконец он прошептал:
– Может быть, я ошибся.
Ошеломленная Сара захлопала ресницами. Спустя мгновение она прищурилась, и Даниель понял, что она ему не верит. Ему хотелось сказать ей еще многое, но он решил отложить этот разговор для более подходящей ситуации.
– Потанцуй со мной, Сара, – пробормотал он умоляюще, но Сара продолжала смотреть на него с подозрением. – Сегодня я не прошу у тебя больше ничего другого. – Он слегка потряс ее, словно заставляя стряхнуть оцепенение. – Просто хочу потанцевать, и все.
Голос Даниеля звучал завораживающе, и Сара твердила себе, что не должна его слушать. Но она действительно любила танцевать, а кроме того, несмотря ни на что, желала объятий этого мужчины. Он почувствовал, что решимость Сары поколебалась, и снова прижал ее к себе.
Тем временем музыканты заиграли медленную, грустную мелодию. Во всяком случае, так казалось влюбленным. Их тела покачивались в такт скорее пению сверчков и кваканью лягушек, чем звукам оркестра, уплывавшим куда-то вдаль.
А старик Эли наблюдал за ними, стоя в тени фургона, и радостно потирал руки.
Лица Сары нежно ласкал ночной ветерок. Не в силах уснуть, она сидела в задней части фургона, всматривалась в темноту и пыталась разобраться в своих чувствах к Даниелю. Танец в его объятиях выбил ее из колеи едва ли не сильнее, чем недавняя ночь любви.
Этот человек не заступился за тебя шесть лет назад, напомнила она себе, и после этого доверять ему могла бы только набитая дура! Когда караван доберется до места назначения, он снова бросит тебя. Он не строит в отношении тебя никаких серьезных планов…
Впрочем, как и я сама, ответила себе Сара. Я буду зарабатывать себе на жизнь шитьем, починкой одежды и стиркой. Можно будет поселиться на одном из рудников, где, как говорят, женщины неплохо зарабатывают, стирая золотоискателям одежду. Нужно будет только приспособиться к тамошним суровым условиям быта, и все. Так что Даниель мне не понадобится. Возобновить с ним отношения имело бы смысл, когда я уезжала из Олбани…
Однако сейчас ей было очень одиноко. В глубине души она понимала, что никогда не разлюбит Даниеля, и, хотя он сильно изменился, продолжала любить его и в образе Ривера.
Сара стыдилась этих своих чувств так же, как и всего остального. Ей больше не хотелось прятаться. Когда вечером они с Даниелем танцевали у костра, Сара поняла, что ей отчаянно хочется быть рядом с ним. Хотя бы несколько месяцев…
Она обрадовалась, когда небо начало светлеть. Значит, можно оставить бесплодные попытки уснуть.
Вечером Сара приняла вполне определенное решение и провела эту ночь, стараясь убедить себя, что оно правильно. Что бы ни предложил ей Даниель и сколько бы ни продлились их отношения, она согласится на них, потому что, скорее всего, больше никогда и никого не полюбит.
Сара встала, сложила одеяло и невольно подумала, что совершает очередной грех. Эта мысль заставила ее грустно улыбнуться. Честно говоря, она согрешила уже давным-давно и теперь не могла осуждать себя за попытку насладиться тем, что осталось на ее долю. Считать ее отношения с Даниелем ошибкой можно было лишь умозрительно; едва Сара оказывалась в его объятиях, как это казалось вполне естественным.
В фургоне было темно. Она ощупью нашла сундучок, вынула оттуда лучшее из своих двух платьев, которое считала выходным, и надела его. Интересно, что об этом подумал бы преподобный Флинор? – промелькнуло у Сары в голове, когда она вспомнила, что надевала его по воскресеньям, пока стирала другое.
Пройдя в заднюю часть фургона, она надела ботинки. Даже в темноте было видно, насколько они поношенные, но второй пары у нее не было. Едва ли они выдержат путь до Калифорнии, вздохнула она, представив, сколько может стоить пара обуви в Форт-Ларами, и пожалела, что не позаботилась купить новые ботинки перед отъездом.
Сара услышала, что просыпается Эли; он всегда что-то бормотал, прежде чем выбраться из-под одеяла. Она вышла из фургона, посмотрела, куда пошел старик, и направилась в противоположную сторону. Деревьев в прерии почти не было, поэтому женщины собирались кучками, вставали в круг и расправляли юбки, прикрывая друг друга. Но присоединяться к ним Сара не собиралась, поэтому утром и вечером ей приходилось пользоваться темнотой. Обычно они с Эли вставали раньше всех и просто уходили подальше друг от друга.
Но не раньше Даниеля, подумала она, отходя от фургона. Иногда он спал у потухшего костра, пока Эли не будил его пинком, а иногда возвращался в лагерь со скатанной постелью под мышкой, заставляя Сару ломать голову над вопросом, где он ночевал.
Отойдя подальше, где ее не могли видеть, Сара остановилась и прислушалась. Эта процедура всегда заставляла ее нервничать; она представляла себе, как будет унизительно, если ее застанут. Она постаралась покончить с делом как можно скорее и вернулась к фургону.
Эли уже ждал ее.
– Нужно будет сказать преподобному Флинору, чтобы он попросил Господа даровать нам побольше кустиков, – сказал он.
Сара надеялась, что в темноте не видно было ее вспыхнувших щек. Она умирала со стыда, когда Эли откровенно говорил о таких вещах. Он даже дал ей пустую консервную банку, которой можно было пользоваться в фургоне, если ничего другого не остается. Сара ужасно стеснялась, когда банку приходилось выносить, но была благодарна старику за заботу.
Она оставила реплику Эли без ответа и подкинула в костер несколько буйволиных лепешек. Они быстро занялись, и вскоре костер озарил все вокруг бледным светом.
Даниель, лежавший на краю круга, слегка приподнялся и негромко пробормотал:
– Чего это вы оба вскочили в такую рань? Сегодня же воскресенье.
Сара подняла глаза, и их взгляды встретились. Эли, стоявший у борта переднего фургона, откликнулся незамедлительно:
– Это ты бездельничаешь, а у нас есть дела. Нужно печь лепешки, стирать и…
Застенчивая улыбка Сары показалась Даниелю обворожительной. Огонь разрумянил ее щеки; теплый воздух шевелил светлые пряди длинных волос, выбившиеся из пучка.
– Если второй караван тронется в путь раньше нас, то…
Даниель стал прислушиваться только тогда, когда Сара посмотрела в сторону Эли. Он разозлился на старика за то, что тот отвлек ее, пока не понял, что именно привлекло ее внимание. Эли упомянул Быка Гейнса, и Даниель попытался соединить обрывки услышанного. Кажется, старик предполагает, что Бык Гейнс уедет с другим караваном. Но какое до этого дело Саре?
