Группа гонщиков в шлемах верхом на мотоциклах вытянулась на линии старта перед началом нового заезда. Камилла моментально углядела в конце ряда высокую фигуру в черном. Уверенно развернутые широкие плечи и мощные бедра, сжимавшие темный металл машины, не могли принадлежать никому, кроме Росса.
Не подозревая о ее присутствии, он повернулся вполоборота в сторону Камиллы, и она успела схватить взглядом сильные, резкие линии его лица, прежде чем он опустил защитный щиток шлема. Потом он надел перчатки с крагами и завел мотор. В ту долю секунды, пока Камилла видела его лицо, она поняла, что правильно сделала, вернувшись.
Внезапно, побеждая страх, сжимавший сердце, нахлынуло жаркое и бурное чувство, от которого все в ней затанцевало. «Я люблю тебя, — шептала Камилла, — и буду любить тебя на твоих условиях, потому что никогда в жизни никого не смогу так любить, как тебя».
Но, прежде чем он успел узнать о такой перемене, раздался сигнал начала гонки. Камилла вспомнила о проклятии, и вспышка темного страха почти ослепила ее. Мурашки забегали по спине. Если с ним что-то случится, я этого не переживу, думала она. Точно не переживу.
Упал флажок, и гонщики на взревевших машинах ринулись вперед. Она с трудом заставляла себя следить за ними. Это было непереносимо. На каждом повороте, на каждом обгоне она будто умирала тысячью смертей. Когда гонщики прибавляли скорость, сердце останавливалось, а с губ слетала мольба. От волнения бисеринки пота выступили на лбу и над верхней губой. Камилла так яростно сжимала кулаки, что ногти впивались в ладони.
И вдруг наступил ужасный момент. Гонщик, сидевший «на хвосте» у Росса, рванулся вперед по внутренней дорожке, пытаясь обойти его. Но попытка была плохо рассчитана. Гонщик потерял контроль над машиной, и одну страшную, кошмарную секунду казалось, что мотоциклы вот-вот столкнутся. Камилла снова смогла дышать, только когда Росс избежал опасности, сделав мощный рывок вперед.
Оцепенев от пережитого страха и чувства облегчения, Камилла почти прозевала момент, когда опустился клетчатый флаг. Затем раздался мощный рев толпы, и сердце Камиллы наполнилось гордостью и любовью. Ни о чем не думая, со слезами на глазах она начала проталкиваться сквозь толпу к чемпиону.
Он увидел ее всего лишь на долю секунды раньше, чем она бросилась ему в объятия. Мгновенно он сорвал с головы шлем и подхватил ее, прижимая к себе.
— Ты вернулась! Слава небесам! Больше я тебя не отпущу никогда! — только и успел пробормотать он, прежде чем их губы слились в поцелуе.
Широко раскрыв глаза от удивления и восторга, Камилла разглядывала сверток, который держала в руках. Неужели это крошечное совершенное существо с непокорными завитками черных шелковистых волос принадлежит ей и Россу? Дитя любви! Неужели и вправду они получили такое благословение небес?
Сердце ее изнывало от счастья. Камилла обвела взглядом украшенную цветами гостиную и, нежно взглянув на темноволосого мужчину, стоявшего возле нее, протянула ему младенца.
— Хочешь подержать? — улыбнулась она.
Росс с гордостью поднял своего первенца и осторожно прижал к широкой груди. Движения у него были уверенные и естественные, будто он всю жизнь только и делал, что держал на руках младенцев. Камилла смотрела на мужа и улыбалась, чувствуя, как сжимается у нее сердце от любви к нему. Сейчас ей казалось невероятным, что когда-то она сомневалась в своем будущем счастье.
Со дня гонок, которые проходили ровно год назад, много чего случилось, но тот день никогда не сотрется из ее памяти. Едва закончилось награждение победителей, Росс, одаренный кубком, отвел ее в сторону. Его глаза горели от нетерпения. Он хотел знать, почему она вернулась.
— Из-за тебя, — просто ответила Камилла. — Я уже не собираюсь выходить замуж за Эрика.
Лицо Росса оживилось, но ему было нужно более полное объяснение.
— Как это случилось? — продолжал расспрашивать он. — Что произошло по дороге между Инвернессом и Лондоном?
Камилла стояла и смотрела ему в глаза. Она любила его. Обожала. И знала, что это чувство будет жить в ней всегда. Если бы он согласился разделить с ней хоть часть своей жизни! Несколько месяцев или год. Ради него она согласна на любую жертву.
— Я потолковала с Эриком, — призналась она. — Или, вернее, он потолковал со мной. Он убедил меня, что мы не созданы друг для друга. Наш брак стал бы ошибкой.
К ее удивлению, Росс не обрадовался. И даже не сказал: «Видишь, я был прав». Вместо этого он мягко произнес:
— Хвала Эрику. Я всегда считал его здравомыслящим человеком.
Камилла не удержалась и слегка ткнула его кулаком в грудь.
— И это после всех жестоких слов, какие ты наговорил об Эрике! Ты ни разу не нашел для него доброго слова!
Глаза Росса оставались печальными, когда он прижал ее к себе и напряженно изучал ее лицо.
— В том, что я говорил об Эрике, моя любовь, нет ничего оскорбительного. Я питаю огромное уважение к таким, как он. Это порядочные, честные и прямые люди. — Он крепче прижал ее к себе. — Но это не помешало мне с самого начала понять, что такой мужчина не для тебя. — Он поцеловал ее в нос, и лицо его просветлело. — Тебе нужен дикарь и негодяй вроде меня.
Камилла засмеялась и прижалась к нему. Никогда он еще не говорил более верных слов!
— Если тебе казалось, что я иногда слишком грубо обрушиваюсь на Эрика, — продолжал Росс, играя ее волосами, — то это только потому, что я не знал, как отговорить тебя от брака с ним. Это и вправду была бы ужасная ошибка. — Росс целовал ее виски, и дрожь пробегала у нее по телу. — Отчаянная ситуация требовала отчаянных методов.
Потом он чуть отстранил ее от себя и посмотрел прямо в глаза.
— Но это только половина ответа. Ты сказала, почему рассталась с Эриком. Но ты не сказала, почему вернулась ко мне.
Как могла она объяснить? Внезапное смущение сковало ее, щеки запылали, и она отвела взгляд.
Камилла чувствовала, как он, нависнув над ней, ждет ответа, одна темная бровь вопросительно вскинута. А она не в силах была произнести слова «люблю», не могла сказать о своем чувстве, открыть ему свое сердце. Впервые за время своего внезапного возвращения Камилла почувствовала крошечный укол боли. Она боялась признаться ему в любви потому, что не надеялась на ответное чувство.
Пришлось одернуть себя. Ведь она знала об этом и приняла это условие еще до того, как вылетела из Лондона. Решившись, она взглянула на него и ответила:
— Я приехала, потому что какая-то сила внутри меня — сила, которой я не могу и больше не хочу сопротивляться, — влечет меня к тебе с самой первой нашей встречи.
