В общем, все ясно. Правда, появились новые вопросы. Однако Ягель на них ответить не мог. Поэтому я прострелил ему череп, обошел бар, ничего подозрительного, вроде замаскированных видеокамер или случайных свидетелей, не обнаружил, и вошел в кабинет авторитета. Здесь имелся сейф, кодом которого со мной поделился Ягель. Он говорил, что там много денег, но не назвал сумму. И когда я открыл хранилище покойного бандита, то был удивлен.
Деньги в сейфе, действительно, имелись. Но я думал, что сорок — пятьдесят тысяч, не больше. А на деле у Ягеля оказалось четыреста тысяч. Такой куш я никогда не брал. Видимо, в сейфе деньги не только Ягеля, но и общак всей банды. Впрочем, значения это уже не имело. Я нашел сумку, скинул в нее тугие пачки банкнот, а затем направился к выходу.
На время опасность была нейтрализована. Но только на время. Если мной заинтересовалось РУРН, плохи мои дела. Помимо Ягеля у республиканской разведки есть другие исполнители, получше и посильнее. Я это понимал. Однако данный факт не пугал. После танковых сражений под Новым Таллином и Дорнхоллом меня трудно чем либо испугать. Хотя подставляться под удар я не собирался. Поэтому ближайшие дни, до окончания отпуска, собирался провести за городом, где‑нибудь в санатории или уютном пансионате. И здоровье подлечу, и с накопителями информации разберусь.
33
Из Неерборга выбрался без проблем, хотя легкое беспокойство было. Да и как не беспокоиться, если в машине несколько стволов и куча денег? Но пронесло, я миновал три поста дорожной полиции и выбрался на Кольцевую автостраду. После чего двинулся в сторону города Рейска и знаменитого Рейского озера, которое славилось своими оздоровительными пансионатами, минеральными водами и лечебными грязями. Я часто выбирался туда на рыбалку. Привык со времен учебных выездов на полигон нашего военного училища. И хотя полигон давно расформировали, поскольку землю выкупил один из высокопоставленных аристократов, это было напоминанием о днях юности.
После полуночи глаза стали слипаться, и я заночевал в машине. Мог заехать в придорожную гостиницу или кемпинг, но не хотелось светить документы. Я уже настроился на походную жизнь и мыслил соответствующе.
Достал спальный мешок, завернулся в него и задремал. Сон долго не шел, слишком много мыслей в голове крутилось. Однако, в конце концов, все же заснул. А когда проснулся, то почувствовал дикий голод. Кафетериев рядом не было и до ближайшего городка не близко, но имелся придорожный магазин, где я купил тушенки, немного приправ и макарон.
Далее выехал на берег небольшой речушки, вышел из машины и полной грудью вобрал чистый воздух.
На природе было здорово. Птички поют. Не сильно грязная речка, в которой вроде бы есть рыба. Под ногами пожухлая травка и, несмотря на позднюю осень, еще тепло и солнечно. Хотя в двухстах километрах от этого места в столице шли проливные ливни. Но это там, а здесь благодать. Мое настроение приподнялось, я улыбнулся и окинул окрестности взглядом.
С одной стороны заброшенный старый сад. С другой развалины какого‑то завода, от которого мало что осталось, остовы нескольких зданий, поваленный забор из бетонных блоков и чудом уцелевшая покосившаяся деревянная вышка. На противоположном берегу реки поле и бригада трактористов на временной стоянке. За спиной трасса, до которой примерно километр.
В общем, можно устроить пикник и немного передохнуть, а затем продолжать движение. Механизаторы в основе народ спокойный, потревожить не должны, хотя всякое случается. Люди в глубинке не агрессивные, если не бухают, и сложности могли возникнуть только в двух случаях. При встрече с местным фазендейро, то бишь арендатором, которому принадлежит земля. Они любят важничать и порой начинают качать права, мол, ты на моей территории, вали отсюда. И при столкновении с охотниками за металлом. Не тем "презренным металлом", под названием аурум, а самым обычным железом, которое можно без проблем сдать в любом населенном пункте. Подобные граждане часто ведут себя агрессивно, и случается, имеют при себе оружие. Пару раз в своих туристических походах с ними сталкивался, и воспоминания об этих встречах остались самые негативные. Поэтому в поле я всегда настороже.
Тем временем время близилось к полудню, и я разбил стоянку. Из старого сада принес сушняка. Зажег костерок. Зарядил ружье и спрятал его под рюкзак, пусть лежит, кушать не просит и не мешает, а в карман куртки положил ПМ. После чего занялся приготовлением ужина. Все по — простому, без изысков. Вода в котелке вскипела, и я закинул в нее пачку лапши. Чуть погодя отправил следом банку тушенки и сыпанул немного приправ. Еще минуту все это варево побурлило, сильно разбухло и стало распространять вполне недурственные аппетитные запахи.
Можно снимать. Обед готов. Дальше чай. Кружку поближе к огню и пока вода закипала, приступил к трапезе.
Однако лишь только достал свою большую ложку и нарезал хлеб, как почуял, что на меня кто‑то смотрит. Непосредственной опасности не было, но я переместился поближе к рюкзаку и карабину. После чего обернулся и увидел гостя.
— Добрый вечер, — возле костра появился потертый жизнью бородатый мужик в фуфайке и полосатой шапочке, которую в народе принято называть "петушок", по виду и повадкам бомжара.
Таких людей на просторах нашего царства хватает. Неудачники. Искатели свободы. Алкоголики. Лишенцы. Беглецы. Бродяги. Философы и хиппи. Достойные продолжатели дела Диогена, который жил в бочке, не работал и с утра до вечера изрекал прописные истины. Взгляд у них, как правило, испуганный и они не опасны. До определенного предела. Чуть слабину дашь, сразу сядут на шею и обязательно что‑то украдут, а то и по шее бритвочкой полоснут. Но это лишь в том случае, как я уже сказал, если дать слабину, держаться с ними на равных и пить водку.
— Тебе чего, болезный? — обратился я к бродяге.
— Проголодался, — он виновато пожал плечами.
Я промолчал и бомж попросил:
— Может, угостите чем? А я за вас молитву почитаю.
— Сильно верующий что ли?
— Не особо. Но мало ли. Вдруг поможет.
В машине имелись пластиковые тарелки и ложки. Я достал один комплект, отсыпал бродяге половину своего варева и дал кусок хлеба.
— Держи, болезный. Ешь.
— Благодарствую, — он угодливо кивнул и накинулся на еду.
Бомж ел, словно зверь, закидывал в рот горячее варево и постоянно оглядывался, будто опасался, что сейчас у него все отнимут. Видать, помотало его по жизни, покружило и погоняло. Но я не добренький дядя, который любого накормит и обогреет. Хотя порой не прочь поговорить за жизнь со случайным человеком, а иногда даже совершаю поступки, которые можно назвать хорошими, правильными и достойными подражания.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
