Эти же дни, 15–22 июня, описывает другой очевидец, генерал АА. Лобачев, в июне 1941 года — член Военного совета 16 армии («Трудными дорогами», М., Воениздат, 1960 г.,- http://militera.lib.ru/memo/russian/lobachev_aa/ indexhtml). По его словам, Управление армии прибыло в КОВО из Забайкалья раньше частей своей армии:
«…15 июня я приехал в Киев и направился к Михаилу Федоровичу Лукину… Он… разговаривал с командующим округом генерал-лейтенантом М.П. Кирпоносом… Лукин считал, что война вот-вот начнется. Кирпонос разделял это мнение. Командующий округам только что вел переговоры с Москвой. Он просил разрешения занять укрепрайоны, двинуть войска к границе, вернуть с полигонов артиллерию, части связи и саперов. Ему отказали.
— Дали понять, что войны не будет, — заявил М.П. Кирпонос.
На следующий день вместе с Михаилом Федоровичем снова побывали в штабе округа, где встретились с М.П. Кирпоносом. Командующий округом говорил, что армии фашистской Германии подведены к Бугу… Руководители округа были обеспокоены тем обстоятельством, что они практически не имеют реальных возможностей дать ясную ориентировку комсоставу частей и соединений».
Если помните — в Директиве от 13 июня для КОВО ставится задача выводить войска в районы, не соответствующие «Плану прикрытия», что действительно вызывало вопросы у командиров частей.
«От генерала Кирпоноса прошли к начальнику оперативного отдела штаба округа полковнику И.Х. Баграмяну. Полковник сказал, что немцы нахально ведут воздушную разведку, залетают на нашу территорию группами до 20 самолетов в день. Обстановка напряжена. По мнению Баграмяна, уже нельзя сомневаться в том, что Гитлер нарушит пакт о ненападении…»
Получается, что Кирпонос не только пытался 10 июня занять УРы (что в те дни было еще нецелесообразно), но и 15 июня, после получения Директивы от Тимошенко и Жукова на повышение боевой готовности, пытался получить от них разрешение на занятие укрепрайонов, «двинуть войска к границе» и «вернуть с полигонов артиллерию». Но те ему «дали понять, что войны не будет»?
Интересное свидетельство дает Лобачев о том, что кто-то (фамилия не указывается) в Москве занимается успокаиванием и убаюкиванием. Но самое важное — Кирпоносу из Москвы не дают разрешение даже 15 июня вернуть артиллерийские части с полигонов! Такое могли запретить либо нарком Тимошенко, либо начальник Генштаба Жуков (скорее — все же Тимошенко, и в протоколах допроса Павлова мы еще столкнемся с «успокаивающими» высказываниями наркома). А потом Жуков напишет в своих воспоминаниях, что командующие западных округов Кирпонос и Павлов отправили артиллерию округов на полигоны по «собственной инициативе» и по их же вине там она и осталась. Это не армия, а колхоз «40 лет без урожая»! Инициатива, и дурная и здоровая, так и процветает…
При этом артиллерия округов едва ли не полностью досталась немцам, а вся истребительная авиация западных округов была уничтожена на земле в первые дни войны. И, по воспоминаниям летчиков-истребителей, на аэродромах КОВО на 22 июня также отсутствовали зенитные средства, которые отправили на «стрельбы» в конце мая, но так и не вернули в части после получения приказа после 15 июня, как и в Белоруссии!
Директивы «от 10–12 июня» теоретически можно найти в архивах МО, но практически это не всегда реально, а значит, нам придется выуживать сведения об этих Директивах и приказах ГШ от 18 июня из протоколов допроса Павлова. Мы будем искать не столько подтверждение того, что Директивы от 10–18 июня пришли в ЗапОВО, а сведения о том, как Павлов эти Директивы не выполнил.
Вообще, в Интернете можно найти много интересных воспоминаний ветеранов ВОВ. Например, начальник артиллерии 53-й дивизии ПриВО, которая в июне 1941 года в составе 21-й армии убыла в Белоруссию, полковник Пласков ГД. в своей книге «Под грохот канонады» (М., Воениздат, 1969 г., есть на сайте http://militera.lib.ru/memo/russian/plaskov_gd/index.html) рассказывает, что происходило в эти июньские дни в Приволжском ВО:
«…Лето 1941 г. выдалось на редкость хорошее. Солнечное, теплое. В лагерях шла напряженная учеба.
…53-я дивизия, в которой я был начальником артиллерии, дислоцировалась на Волге.
Старший командный состав вызвали в штаб нашего 63 корпуса. На совещание приехал командующий округом В. Ф. Герасименко. Прибытие большого начальства немного насторожило: значит, предстоит что-то важное…
— Товарищи. Приказано отмобилизовать корпус. Мы долмсны укомплектовать части по штатам военного времени, для чего использовать неприкосновенный запас. Необходимо срочно призвать остальной приписной личный состав…
Совещание длилось недолго. Все было ясно. И хотя генерал Герасименко намекнул, что мы следуем научение, все понимали, что дело куда серьезнее. Еще ни разу на учение не брали полный комплект боевых снарядов. Не призывали и людей из запаса. Нет. Видно, гроза приближается. И грянет она со дня на день…
.. В корпус прибыл начальник штаба округа генерал-майор В.Н. Гордое, мой давний друг… Проверив, как идут сборы в поход, он сказал:
— Гриша, семей наших мы долго не увидим. Едем на запад, в распоряжение командующего войсками Белорусского военного округа. — Он вздохнул. — Поздновато нас подняли…
…Палки направились на станцию. Ночью первые эшелоны уже тронулись в путь. Они отходили через каждые сорок пять — пятьдесят минут. Маршрут: Мичуринск, Брянск, Гомель…
Очень скоро эшелоны прибыли в Гомель. 53-я дивизия сосредоточилась в районе Пахомовой Рощи, остальные соединения корпуса были направлены к Бобруйску. Подразделения пополнились хорошо подготовленными сержантами. В Гомеле у нас прибавилось автомашин.
Весь 64-й гаубичный полк и один дивизион 36-го легкого артиллерийского полка перевели на механическую тягу.
22 июня мы услышали по радио правительственное сообщение о нападении немецко-фашистских войск. А на другой день враг уже бомбил расположение наших частей…» (К сожалению, не любили указывать даты ветераны… или цензоры вырезали?)
С 1 июня в армии начиналась учеба в лагерях согласно «Планам летнего периода обучения». В составе
21-й армии ПриВО 53-я дивизия после 12 июня 1941 года убыла в распоряжение командования ЗапОВО. Павлову отправили соответствующую Директиву «№ 504 207 12 июня 1941 г.» (выше она приводится достаточно подробно). Этой Директивой, в частности, указывалось, что войска из ПриВО подчиняются Москве и прибудут «на территорию ЗапОВО в период с 17–06 по 2.07. 41 2.». Однако прибыла эта дивизия в Белоруссию, в Гомель, еще до 22 июня, и в Гомеле получила приписной состав и автотехнику, что делается при приведении в повышенную и полную боевую готовность. И времени до 22 июня им вполне хватило для этого! О начале войны дивизия (как, видимо, и корпус) узнала только 22 июня, после выступления Молотова по радио в 12.00. Этот корпус планировался для организации «третьего» стратегического эшелона, и его не двигали с места до тех пор, пока немцы сами не вышли под Оршу 29 июня, после взятия Минска. Но особенно интересно то, как быстро эти войска прибыли в Белоруссию «из-под Пензы», если им ставилась задача прибыть чуть ли не к 1 июля, и как они успели до 22 июня дополучить и недостающую технику, и личный состав. Получается, что в этом случае никакого «бардака и разгильдяйства» нет и в помине? А может, все гораздо проще? 18 июня ГШ приказал ускорить выдвижение как войск округов, так и армий из внутренних округов, и армии из глубины страны прибыли в восточную Белоруссию еще до 22 июня, а Павлов свои части «не смог» к этой дате выдвинуть…
Было ли разгильдяйство в те дни? Конечно было. Тот же «Сергей ст.» выкладывал в Интернете и такой документ тех дней (к сожалению, без архивных данных):
«Из Риги
Начальнику Генштаба КА
Докладываю:
1. Отправление эшелонов 11 сд на 21.06 под угрозой срыва дорога имеет всего 120 единиц порожняка вместо потребных 300. Необходима подсылка соседних дорог вагонов и оборудования.
2.16 сд и 65 ск не отправляется НКПС запретил Начальнику дороги принимать задание до получения подтверждения НКПС.
3 — Латвийская жд не выдерживает плана погрузки по недостатку платформ.
Принимаемые меры на местах улучшают работу дорог недостаточно. Необходимо решительное воздействие НКПС.
Прошу соответствующих распоряжений.
№ 30/69
Гусев…»
По этой телеграмме видно, что задача вывести войска к границе срывалась отчасти и из-за нерасторопности НКПС.
Но вернемся к предвоенным событиям. Нашим историкам все же придется признать, что Директивы «Для повышения боевой готовности…» западных округов поступили во все округа почти одновременно, не позже 14–15 июня 1941 года. В Минск, к Павлову подобная Директива пришла еще 10 июня. Все эти Директивы были именно оборонительными, они обязывали командование западных округов приводить свои части в боевую готовность «повышенную» и приступать к выполнению майских «Планов прикрытия государственной границы», которые, в свою очередь, также были чисто оборонительными.
