На самом деле, Эшли тоже чувствовал себя неловко, и молчание только усугубляло его положение. Ему хотелось, чтобы девушка хоть как-то помогла ему, бросив зацепку для продолжения разговора, но она только рассматривала носки своих сапог, в руках теребила ручку джинсовой сумки, висевшей через плечо. Видимо, тоже слов не находила. А, может, просто стеснялась, не зная, куда себя деть.
– Может, зайдем куда-нибудь? – внесла предложение Керри.
Давал о себе знать тот факт, что она дома не завтракала, а потому сейчас безумно хотелось есть. Но, в то же время не хотелось, чтобы со стороны показалось, будто она хочет превратить эту вылазку в свидание. К счастью, в плане выражения чувств Паркер был ещё большим бревном, чем Дитрих. Тот хотя бы через некоторое время понимал, на что ему намекают. Паркер вообще в романтике ничего не смыслил, и пока в его планы не входило освоение столь сложной науки, как флирт. Это искусство тоже казалось ему фальшивым насквозь и ничего, кроме отторжения не вызывало. Потому-то он зачастую оставался равнодушен, когда с ним начинали откровенно заигрывать, и поддерживал эту игру, только, если совсем скучно становилось. Нравилось смотреть, как роковые соблазнительницы, коими себя воображали девочки-школьницы, вновь становятся самими собой, краснеют и спешат поскорее закончить разговор, только бы не оказаться в глупом положении, в которое их чаще всего и ставил Эшли.
– Ну, давай, – неожиданно согласился Паркер.
Ему казалось, что в нейтральной обстановке будет легче подбирать слова для разговора, а потому не придется мучительно блеять нечто невразумительное, а потом выдерживать долгие паузы, дожидаясь ответа или же придумывая поводы для поддержания диалога.
* * *
Эшли наблюдал за девушкой с изумлением. Впервые он встречался с подобной манерой есть. Нет, она не чавкала, и не засыпала крошками все пространство в радиусе километра. Просто салат исчез с её тарелки так быстро, что даже сравнения к подобной скорости не сходу не находилось. Больше всего подходила скорость света, за которой невозможно угнаться. Керри, на самом деле, только дорвавшись до еды, поняла, насколько проголодалась и искренне посочувствовала Дитриху, который, наверняка, в этот момент с унылым видом пил голый чай, отказавшись есть то, что приготовила его мать. В холодильнике была лишь фирменная овсянка Лоты, которую, как выражался сам Дитрих, можно есть только, если хочешь отравиться. На самом деле, все было не так плачевно, но и особыми вкусовыми качествами каша не обладала, вызывая желание лишь убрать от себя тарелку с непонятной серой субстанцией подальше и никогда к созерцанию её не возвращаться. Ну, или просто сделать маску на лицо, ведь говорят, что овсяные маски могут без проблем конкурировать с пилингами.
Отставив в сторону пустую салатницу, девушка подтянула ближе к себе молочный коктейль и только тогда посмотрела на Паркера. Он перехватил её взгляд и засмеялся. Сначала Керри не поняла, что послужило причиной для смеха, когда же представила, как выглядела со стороны, уничтожая салат, подобно термиту, дорвавшемуся до желанной древесины, почувствовала себя неловко и ощутила потребность иметь навыки – становиться невидимкой. Или на крайний случай просто проваливаться сквозь землю, чтобы больше так не позориться. Паркер и не думал прекращать веселиться. Он вроде останавливался, но достаточно было одного взгляда, чтобы он вновь вспомнил это выражение лица, которое в мыслях назвал хомячьим, и опять начинал смеяться.
– Хороший аппетит, – хмыкнул он. – Такая редкость для девушек в наше время.
– Я просто вышла из дома, не позавтракав, – пояснила Дарк. – Обычно я не мету так и ем вполне размеренно.
Паркер ухмыльнулся.
– В любом случае, было забавно. Так что не стесняйся.
– И на том спасибо, – проворчала девушка, чувствовавшая себя не в своей тарелке.
Никого, кроме себя, винить не приходилось. Никто за спиной с палкой не стоял и не подгонял. Можно было вести себя приличнее, а не как дитя джунглей, впервые вырвавшееся в город и с понятием этикета не знакомое.
– Послушай, ты вроде поговорить хотела, – начал Эшли. – Так почему бы нам не поговорить прямо сейчас? Я понимаю, конечно, что тут ходят люди, и ты их, возможно, стесняешься, но мы же не собираемся орать о произошедшем на все кафе. По-моему, место здесь самое подходящее для разговора. Дома под хмурыми взглядами твоего брата настроиться на разговор будет куда сложнее. Здесь же никому нет до нас дела. Все заняты исключительно собой и своими проблемами.
– Можно попытаться, – согласилась Керри. – Но я даже не знаю, с чего начать.
– Начни с того, какими судьбами попала в школу. И тогда попробуй убедить меня, что в деле не обошлось без твоего брата. Ведь это он тебя туда отправил, не так ли?
– Нет, не так. Я сама.
– Хорошо, хорошо. Ты сама, – согласно закивал Эшли, заставив девушку почувствовать себя в ещё более глупом положении, чем раньше.
Как будто психиатр с особо буйным пациентом разговаривает, признавая, что тот – Наполеон или же ещё какая-нибудь значимая фигура в мировой истории.
– Но только, если ты сама, почему именно я?
Вопрос был задан в лоб, никаких окольных путей и попыток юлить. Паркеру, действительно, было интересно, как девушка выкрутится из этого переплета и сдаст ли в итоге Дитриха. Или же так и будет отстаивать его невиновность и во всем обвинять себя?
Некоторое время Керри хранила молчание, думая, что ответить, но потом выдала идиотскую фразу, призванную разрушить её репутацию окончательно.
– Это случайность. Мог быть и не ты.
– А кто мог быть?
– Я не знаю. Кто угодно... Просто нужно было.
– Зачем?
– Нужно и всё.
– Но объективных причин я не вижу, – резонно заметил Эшли.
– Ты их и не увидишь, – ответила Керри, понимая, что решимость её тает на глазах и рассказать Паркеру обо всем она однозначно не сможет.
Если брату не смогла, то здесь и подавно не отважится. Всё-таки посторонний человек, с которым её ничего не связывает. Почти ничего, если говорить точно.
– Так почему бы тебе не открыть мне глаза на происходящее?
– Не могу, – решительно отозвалась девушка. – Это очень личное, и я не могу рассказать об этом. Не только тебе, вообще никому.
Эшли окинул собеседницу задумчивым взглядом. Она совершенно не пролила свет на, казалось, банальную ситуацию, лишь сильнее все запутала, и теперь Паркер не был уверен, что все так банально, как кажется на первый взгляд. Ему хотелось во всем разобраться, но для этого нужно было вытрясти из собеседницы всю правду. Как это сделать, он пока не придумал, потому продолжал смотреть на девушку и пытался гипнотизировать её взглядом. Чтобы сама обо всем рассказала.
