– Да, – продолжил я, – к сожалению, история взаимоотношений между нашими державами содержит не только светлые страницы. Там при желании можно найти, как вы нас…. Скажем так, слегка того. Потом наоборот, при матушке-Екатерине мы вас, и неоднократно. А дальше отношения перешли на более высокий уровень – в следующий раунд вы сами не полезли, подписали за себя Англию с Францией. И нам вломили, не спорю… Но считаю необходимым переломить эту дурную тенденцию. Потому что сейчас наша очередь повоевать чужими руками, и обстановка тому ой, как способствует! Вы же наверняка в курсе, что только что закончился визит сюда германского императора. Он полностью поддерживает нашу позицию в этом вопросе, вот на днях начнется Амстердамская конференция, сами увидите. Но, как убежденный пацифист, я хотел бы решить дело миром, и при этом почти бесплатно. Суть в том, что Россия предполагает ввести в мировую практику принцип нерушимости существующих границ. То есть в договоре о статусе Босфора будет прямо написано, что нерушимость границ Османской империи гарантируется Россией и Германией. Думаете, на… надуем? Вовсе нет, посмотрите, как охраняются границы Черногории.
– Увы, господин канцлер, финансовое положение Турции в настоящий момент не способствует столь резким изменениям внешнеполитического курса…
– А вы спрашивали? Спросите, прямо сразу после конференции, англичане точно против не будут.
В общем-то это было что-то вроде правды. Англы очень нервно отнеслись к мечтам Вилли расквартировать в Танжере авиационную дивизию и предложили как-то взаимно ограничить воздушные силы сторон в этом районе. У меня уже было для них вполне приличное предложение, ценой которого как раз и являлось их невяканье против наших босфорских планов.
– А насчет положения, – продолжил я, – тут все не так трагично. Его можно сильно улучшить, войдя в зону взаимных безналичных расчетов. В частности, все компенсации наших расходов по укреплению обороны пролива мы готовы принимать баблом.
– Простите? – поднял брови турок.
– Неужели вы еще не в курсе? Так называется наша совместная с Германией и Японией безналичная денежная единица. Вот, покажите вашим экономистам… Вам на каком языке? Ах, лучше на русском? Возьмите.
Я протянул ему свежий экземпляр Машиного рекламного буклета «Что такое бабло». Вкратце она мне объяснила, что при международной торговле эмитент всегда получает больше выгоды, чем неэмитент, в силу чего привлечение последних весьма приветствуется.
Предок Саддама взял бумагу и вернулся к животрепещущему:
– Господин канцлер, вы еще не ознакомили меня с вашим мнением относительно Стамбула.
– Я думал, это и так ясно, но раз уж зашла речь – пожалуйста. Красивый город, особенно сверху. На местности выделяется хорошо, застройка правильная, опять же большой, при всем желании не промахнешься…
Вообще-то Гоша, вроде как в шутку, уже намекал насчет чего-то там прибить к воротам и присобачить крест к какой-то всемирно известной церкви. Но я был резко против.
– Там два миллиона населения! – пояснил я свою мысль. – Из них как минимум полтора – профессиональные паразиты. И у большинства из них весьма неслабые запросы… Думаешь, отчего турки в такой финансовой заднице? А ты попробуй такую ораву прокормить, сразу на халве разоришься. Так что Стамбул если и брать, то только в виде угольев пополам со щебнем. И нафига нам такое счастье?
– Поэтому Россия готова помочь Турции в обороне этого прекрасного города от нападения сверху, – продолжил я беседу с посланником повелителя правоверных. – На сам же статус города и даже на малейшее участие в управлении им мы совершенно не претендуем. Наши конкретные предложения вот, – я развернул карту. – Все батареи береговой обороны усиляются современными орудиями и прочей техникой. Имеющиеся там пушки мы готовы выкупить по очень выгодной цене – то есть оплатим металл полностью, не требуя денег за руководство демонтажом и перевозкой. Гарнизоны продолжают службу, но при этом подчиняются общему распорядку и блюдут, как это положено в приличной армии, железную дисциплину.
День их наши унтеры погоняют, как своих салаг, подумал я, и максимум к следующему вечеру последний янычар из гарнизона будет не ближе двадцати километров, бегать они могут быстро.
– Ну и наконец, – добавил я, – мне почему-то кажется, что Турция получает недостаточно денег от владения такой замечательной вещью, как Босфор. И Россия может помочь ей в этом деле всего за какой-то небольшой процент, не больше шестидесяти, причем исчислять его готова от превышения грядущих доходов над существующими.
– Это как? – заинтересовался турок.
– Ну, способов много, и специалистов у нас тоже хватает. Например, можно попытаться фарватер углубить и расширить, а то на подводных лодках по нему плавать – сплошное мучение. Перегородить пролив землечерпалками и объяснять желающим попасть из одного моря в другое, что Турция страна бедная, поэтому копать будут долго, но помощь не отвергается. Недовольных – к нам. Это я так, навскидку, наверняка что-нибудь и получше придумать можно. Да, и вот еще вам повод для размышления… То, что мы вам предлагаем, то есть долгосрочное партнерство, оно ведь наверняка имеет глубокие исторические корни. Вы не в курсе? Так просто историкам платить надо больше, они вам и не такое докажут. И, значит, наш договор вполне может возникнуть не на пустом месте, а как продолжение такого-то от тысяча семьсот… нет, пожалуй, все-таки восемьсот какого-то года. То есть границы мы будем рассматривать по состоянию на тот момент – ну не везде, разумеется, а в некоторых наиболее вопиющих местах типа Египта.
Глава 25
Двадцатого мая 1906 года ИВВФ понес последнюю в черногорской войне потерю – при перелете к месту постоянного базирования разбился выдающийся чукотский пилот капитан Худайбердыев. А через день к канцлеру зашел попрощаться перед отъездом на родину полковник Иочиро Токигава. В честь этого события канцлер устроил торжественный ужин – то есть не стал потчевать гостя тем, что обычно ел сам, а напряг своих поваров учинить японское меню. Правда, на всякий случай велел держать наготове пельмени.
Мы выпили сакэ (гость из чашки, хозяин из стакана), после чего я попытался закусить какой-то дрянью наподобие сырой рыбы, но не преуспел. Так что пришлось извиниться перед полковником – мол, мой гайдзинский организм не дозрел до пищи истинных самураев, и распорядиться принести дополнительно пельменей, водки с огурчиками и пива на десерт.
В качестве подарка на дорогу я показал полковнику акт о списании по причине разбития вдребезги истребителя «Ишак» под заводским номером четыре, и вручил документы на провоз в Дальний трех ящиков с приобретенной им в Питере мебелью и посудой – отдельно фюзеляж, мотор и крылья. Правда, рацию мы сняли, тут уж ничего не поделаешь, извинился я. Зато пушки оставили!
Токигава поделился со мной своим мнением по поводу работы авиации против флота.
– Бомбы с реактивным ускорителем показали свою эффективность, – заметил он, – но и недостатки тоже. Да, всего одна утопила «Родней». Но ведь это была единственная из пяти сброшенных, которая вообще попала! Значит, имеем повышение убойного действия в обмен на снижение точности. И, продолжил полковник, вспомним о подвиге экипажа «Кошки» номер сто двадцать два… Попасть бомбой точно в уязвимое место корабля невозможно. А управляемым до последнего момента самолетом – вполне. Но это должен быть не обычный самолет, а что-то более похожее на очень большую бомбу с тем самым реактивным ускорителем.
– Да, – согласился я, – такая машина уже делается. Взлет с катапульты, посадка не предусмотрена. Дальность небольшая, какая точно – еще неясно. Нагрузка – триста кило тротила. Скорость на завершающем отрезке более семисот километров в час. Пожалуй, вашей стороне пора определиться с участием в этой программе.
– Летчики? – уточнил Токигава.
– Да, но не тэйсинтай, а испытатели. Риск, конечно, очень велик, но от них будет требоваться не только слетать, но и выжить – по радио много не расскажешь. То есть нужны настоящие пилоты, а не суррогат. Сможете подготовить человек десять? Они понадобятся осенью. Если среди них будут не владеющие английским либо русским, то и пару хороших переводчиков. Да, и еще парашюты… Придется вам с собой еще один контейнер барахла везти – потому как эти пилоты должны иметь как минимум пару десятков прыжков каждый. Ну, а теперь давайте выпьем за то, чтобы в дальнейшее наши летчики висели друг у друга на хвостах только с целью прикрыть, а не наоборот. Огурчик к сакэ не хотите попробовать?
Дальше беседа плавно перетекла на гастрономические темы. Полковник похвалил гатчинскую стряпню, но сказал, трижды извинившись в процессе, что до настоящей японской кухни ей далеко. Он, Токигава, это может сказать точно, потому как его отец имеет ресторан. Правда, последнее время дела пошли чуть хуже, после войны стало меньше клиентов, так что этот папа сейчас пытается готовить и для европейцев.
