считать кота.
— Ну, что ж, пока, — сказал я коту и медленно пошёл по направлению к дому.
— Пока, — услышал мурлыканье за спиной. Оглянулся, но никакого кота уже не было. Жизнь, окропив бальзамом мою душу, звала за собой.
КАРТИНА
Джон, развалившись, сидел в кресле. В мастерской от сизого табачного дыма стоял полумрак. На столе громоздились чашки с недопитым кофе и полная пепельница окурков. Если не считать пары законченных картин, что стояли отдельно на мольбертах, прикрытые холстом, всё помещение заполнено эскизами, набросками. Джон задумчиво осмотрел мастерскую. «Нет, что-то не то, — подумал он. — Чего-то не хватает». Взяв очередной эскиз, он долго смотрел на него. «Что-то рядом, но не то». Часы пробили полночь. «Пора спать», — подумал Джон. Встав, он ещё раз посмотрел на эскиз и подумал: «Нет, не то». Потеряв интерес, он пошёл, наступая прямо на, разбросанные на полу, наброски. Уже выходя, он остановился, посмотрел на рисунок под ногами и, опять подумав: «нет, не то», переступил порог мастерской.
Елена только что вышла из душа и теперь стояла перед зеркалом. Джон залюбовался её фигурой. Длинные пушистые волосы, струясь, ниспадали на нежные плечи, плавно огибали упругую грудь. Прозрачная накидка, свисающая с плеч, подчёркивала красоту фигуры. Елена, заметив, что Джон рассматривает её, как бы нечаянно ещё задержалась у зеркала. Джон подошёл и, повернув Елену к себе, обнял.
— Пойдём завтра куда-нибудь, — тихо сказала она, поудобнее устраиваясь у него в руках.
— Пойдём, — сказал он. — Только не завтра.
— Почему? — Елена обиженно надула губки. — Мы уже неделю никуда не ходили. Мне скучно.
— Ну, так сходи, развлекись.
— Я хочу с тобой, — закапризничала Елена.
Джон, наслаждаясь её красотой, нежно поправил ей волосы, улыбнулся и ответил:
— Мне нужно работать, Малыш.
С этими словами он плотнее прижал к себе Елену и поцеловал её в кончик носа. Накидка бесшумно соскользнула на пол.
Уже далеко за полночь Джон не спал. Он лежал в кровати и курил. Перед глазами, словно рой пчёл, крутились эскизы. Ни одна из картин не будоражила его воображение больше, чем эта. Джон работал над ней уже не первый месяц, но сейчас он был особенно близок к завершению. Картина не отличалась оригинальным сюжетным или цветовым решением, но она несла в себе мощный энергетический заряд. Джон и сам не понимал, откуда это берётся. Он только знал, что нащупал что-то такое, что до него ни у кого не получалось. Загасив сигарету, он попытался заснуть.
Когда Елена проснулась, Джона не было в кровати. Закутавшись в махровый халат, она полусонно побрела в мастерскую. В помещении привычно висел сизый дым. Джон стоял у мольберта, сосредоточенно смешивая краски. В зубах у него дымилась сигарета, дым от которой попадал в глаза. Джон, щурясь, продолжал подбирать нужный цвет. Елена долго смотрела на него, прислонившись к косяку двери.
— Доброе утро! — нараспев сказала она.
— Привет! — улыбнулся в ответ ей Джон. — Уже проснулась?
И он снова погрузился в работу.
— Пойдём пить кофе, — так же на распев сказала Елена, но он уже ничего не слышал.
Елена знала, что в те дни, когда Джон работал, он забывал обо всём. Она становилась ему буквально нянькой. Приносила еду прямо в мастерскую, старалась не шуметь и всячески его оберегала от посетителей. Ей казалось, что в эти дни они становились особенно назойливыми. Даже друзьям в эти дни она не открывала двери. Они сначала обижались, а потом привыкли и терпеливо ждали. Елена сварила кофе и села в кресло у окна. День обещал быть долгим.
Солнце начинало клониться к вечеру. Джон с растрёпанными волосами в отчаянье бродил по комнате. Остывший обед, принесённый Еленой, одиноко стоял на журнальном столике. Он подошёл к холсту. Вдруг ему показалось, что он понял. Джон взял кисть и, ещё раз присмотревшись, положил на холст пару мазков. Отложив кисть, он взял тряпку, и, вытирая руки, отошёл на несколько шагов, чтобы издалека посмотреть на картину. Нет, работа не шла. Джон чувствовал, что основная идея уходит от него, как вода сквозь пальцы. Отчаянье одолевало. Джон опустился на стул, стоявший здесь же. Елена тихо подошла к нему сзади и опустила руки на его плечи. Потом, нежно прислонившись щекой к взъерошенной голове, поцеловала в макушку. Джон устало взял её руки и поцеловал их в открытые ладошки.
— Ты вкусно пахнешь, — сказал он, не отрывая взгляда от холста и, как бы продолжая вчерашний разговор, продолжил. — Да, надо куда-нибудь сходить.
Елена стояла тихо, прижавшись щекой к его голове. Её длинные, пушистые волосы щекотали ему уши и шею, но он тоже не шевелился, словно боясь спугнуть минуты спокойствия и наслаждения, которые всегда испытывал в её присутствии. Джон закрыл глаза и расслабился. Её запах такой родной и близкий кружил голову. Он тонул в запахе. Всё его тело, такое напряжённое и сосредоточенное до того, теперь словно было сделано из пластилина и таяло, таяло, таяло…. Джон взял себя в руки. «Не расслабляться. Надо работать», — подумал он, сердясь на себя за минутную слабость. Резко встал и подошёл к холсту. Решительными движениями нанеся несколько мазков, взял сигарету. Зажигалка предательски искрила, отказываясь выдавать огонь. Когда Джон прикурил, то хотел было подойти к Елене, но, посмотрев на неё, недоумённо остановился. Елена стояла на том же месте. Расширенными глазами она удивлённо смотрела на холст. Джон позвал её.
— Смотри, — как бы издалека, ответила Елена, так и не оторвав взгляда от картины.
Джон подошёл к ней и обернулся на холст. Комната потеряла очертания, весь внешний мир перестал существовать. Осталась только она — КАРТИНА. Она втягивала в себя, мутила сознание. Безмерная глубина звала к себе. Мир вокруг становился тёплым и бархатным. Вечность. Впереди была вечность. А перед ним были ворота вечности, и он падал в них в безвременном пространстве…
Вдруг раздался резкий стук в стекло. Джон встрепенулся. Бледная Елена стояла и смотрела на него. Стук и её привёл в чувства. На раме сидела синичка и стучала в окно. Затем, заметив в комнате движение, улетела. Елена снова быстро посмотрела на холст, но уже вскользь, боясь задержать на нём внимание. Затем она восхищённо посмотрела на Джона.
Джон обнял её за плечи и сказал:
— А не прогуляться ли нам.
Обнявшись, счастливые, они вышли из комнаты. Среди кучи набросков и эскизов, разбросанных на полу, стоял мольберт. На холсте, что стоял на мольберте, был изображён ЧЁРНЫЙ КВАДРАТ.
МЕТРЯКИ
Пролог
Тёмные, рваные тучи низко
