И. В. Одоевцева в своих воспоминаниях пишет:
Мне было бы не так грустно и скучно в этом противном Биаррице, если бы у меня была кошка, — мечтательно говорит Тэффи, снова сидя со мной на террасе кафе. — С кошкой мне было бы легче. Только чем бы я стала ее кормить? Ведь я и сама живу впроголодь. А кошка ужасная привередница — той дряни, которой я питаюсь, я ей давать не посмела бы. Да она бы только фыркнула презрительно — станет она рютабагу есть! Замяукала бы, требуя печенки или рыбы. Но где их взять? Нет, лучше уж одной мучиться. Что бы я стала делать, если бы моя кошка от голода кричала?
Причина, по которой Надежда Александровна не решалась завести кошку, кому-то может показаться странной, но для писательницы все было очевидно.
Со временем ее произведения становились грустнее. В эмигрантском рассказе «Вдвоем», вспоминая неспокойную ночь в Петербурге, Тэффи писала о кошке, которая скрашивала одинокую жизнь хозяйки:
Колыхнулась портьера, звякнула на столе фарфоровая статуэтка об ножку лампы.
Кошка! Ты?
Теплая, выгибается под рукою, сует голову в широкий мягкий рукав моего платья.
Холодно? Зверь, милый, близкий. И тебе холодно! И тебя разбудила звериная предрассветная тревога, и все ты понимаешь, и страх у тебя перед тем черным, что лежит на тротуаре, одинаковый звериный, и тоска та же. Зверь близкий.
Вдвоем-то нам лучше?
А вот цитата из рассказа «День», написанного Тэффи в эмиграции:
За дверью, по темной стене отчетливо плыли ящики, а внизу, что-то неясно шевелилось.
Кошка.
Кошка смотрела человечьими глазами, испуганно и кротко.
Он хотел нагнуться, погладить, но стало больно.
— А у меня все колено болит, — сказал он и тут же вспомнил, что здесь Франция и испугался, что забыл об этом, и повторил тихонько:
— J’ai mal au genou.
Кошка шмыгнула во тьму, пропала.
Коты и кошки (в отличие от людей), по мнению Тэффи, способны на истинные чувства, и именно они могут скрасить человеческое одиночество, готовы выслушать и понять. Не даром же актер Стюарт Макмиллан говорил, что кошачье «мурлыканье массажирует душу», а Алексис Хоуп развивал эту мысль словами: «Если бы кошачье мурлыканье продавалось в таблетках, фармацевтический рынок получил бы идеальное средство против депрессии».
Ближе к концу жизни, едва сводя концы с концами, Надежда Александровна продолжала объясняться в любви некому собирательному коту:
Кто всех философов умней,
Красивей всех Венер,
Кто удивляет всех людей
Изяществом манер?
И кто чудесней всех чудес,
Небесней всех небес?
Кто шубу носит круглый год
И упоительно поет?
Кто это? Это — кот.
Умница Тэффи, говорят, на смертном одре попросила зеркальце! Единственная в русской литературе писательница-юмористка, нимало не комплексуя, всю жизнь обожала всё откровенно-женское: наряды, духи, украшения, кошек, легкую мистику и так далее. ТАТЬЯНА ВЛАДИМИРОВНА МОСКВИНА российский театральный и кинокритик
Коты и кошки Марины Цветаевой
Русская поэтесса Марина Ивановна Цветаева (1892–1941) не просто любила котов и кошек. Они для нее были предметом пристального наблюдения с детства. Первыми игрушками для нее и сестры Анастасии были соломенные коты, обтянутые ситцем и ярко раскрашенные. Няня купила их девочкам на рынке.
Но был и настоящий кот Васька, живой домашний любимец — черный «бархатный», вальяжный и ленивый. В Трехпрудном переулке, где жили Цветаевы, как-то прожил три дня чужой рыжий кот. Горничная, проходя мимо, сняла его с форточки чужого окна, где он сидел, зевая. Кот прожил всего три дня на новом месте, потом ушел и не вернулся. Семья горевала, потому что к коту успели привыкнуть и полюбить.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Цветаевы временно уехали за границу в 1906 году. Пришлось прощаться с родным домом, с Москвой, с любимым котом Васькой. Кот очень переживал. В своем дневнике Марина Цветаева описала это так:
Мы вновь и вновь обегаем дом, взлетаем на антресоли, по нашей лестнице — когда-то мы увидим ее? Черный Васька, взъерошенный от объятий, тоже, как и мы, в дорожной лихорадке. Весь багаж обнюхан им поштучно. Кот напутствует вещи в иные края и дома.
С Сергеем Эфроном, своим будущим мужем, Марина Цветаева познакомилась в Крыму, в гостях у Максимилиана Волошина. В январе 1912 года они обвенчались в Москве и с 1914 года снимали квартиру в Борисоглебском переулке. Там с ними жил пушистый дымчатый кот Кусака.
Мужу Цветаева придумала прозвище Лев, а он называл ее Рысью. Дочери — Ариадна и Ирина — были «котятками». Семейство Цветаевой стало настоящим кошачьим.
С. Я. Эфрон эмигрировал вместе с остатками Белой Армии за границу, Марина поехала за ним. Когда в 1925 году у них родился сын Георгий, мать придумала ему домашнее «кошачье» имя — Мур, сокращенное от кота Мурлыки, любимого зверя. Марина придумывала кошачьи клички всем, кого она любила. Поэт Максимилиан Волошин в ее представлении был огромным теплым котом, о которого «всегда хотелось потереться, его погладить». Ему посвящено стихотворение «Кошки».
Они приходят к нам, когда
У нас в глазах не видно боли.
Но боль пришла — их нету боле:
В кошачьем сердце нет стыда!
Смешно, не правда ли, поэт,
Их обучать домашней роли.
Они бегут от рабской доли:
В кошачьем сердце рабства нет!
Как ни мани, как ни зови,
Как ни балуй в уютной холе,
Единый миг — они на воле:
В кошачьем сердце нет любви!
Это небольшое произведение возникло летом 1911 года, когда молодая поэтесса вместе с Максимилианом Волошиным находилась в Крыму. Две творческие личности недавно установили дружеские отношения, которые она очень ценила, потому что искренне считала «дорогого Макса» авторитарным, отзывчивым, нежным и очень терпеливым.
В Крыму, в Коктебеле, Цветаева в мае 1911 года познакомилась со своим будущим мужем Сергеем Эфроном. Итак, что же стало поводом к созданию этого стихотворения? Возможно, это был внутренний опыт девушки, который она пережила еще в детстве (летом 1911 года Цветаевой было двадцать лет), познав силу любви и горечь разлуки.
Название стихотворения выводит на первый план образ кошек, и его аллегорический характер ясен. В тексте стихотворения нет слова «кошка», но в последней строке всех трех строф используется выражение «кошачье сердце», и его обладатели намеренно названы неясно — «они».
Какими же характерными чертами обладают те, чья суть сродни кошачьей натуре? Они ненадежны, стараются уходить от трудностей и избегать серьезных ситуаций, когда кому-то действительно нужна поддержка. Они непригодны к «домашней роли», и это обусловлено ценностными установками, при которых свобода и независимость имеют приоритет над личными привязанностями. Любовь и благодарность чужды людям-кошкам. Подобное трактуется как «рабская доля».
На другом полюсе этой своеобразной шкалы нравственности находится «мы». В это понятие в стихотворении включены героиня и ее лирический адресат. Автор стихотворения не дает читателям четких оценок качествам представителей «своей» группы: они должны сами домыслить это, исходя из принципов «изображения через отрицание». Однако ряд прозрачных намеков на некий психологический портрет все же имеется. Например, ясно показано желание общения с обладателями «кошачьих сердец», хотя и не обозначены мотивы этого. Приручить, одомашнить — таковы стремления лирического «мы». Но при этом самокритично обозначена эмоциональная реакция на подобные попытки, обреченные на провал, — «смешно», бессмысленно, нелепо.
