"Идрис". Я резко вдыхаю, не зная, с чего начать: "Спасибо тебе… за все, что ты сделал для нас, для меня. Тебе не нужно было этого делать".
Мы всегда больше всего ссорились, никогда не встречались взглядами, но его преданность и любовь к нам — это то, чем я восхищалась с самого раннего детства.
Его губы улыбаются. Я знаю, что он хочет сказать мне, что это пустяки, что он сделает это для любого и не будет поднимать шум, но он держит это в себе.
"Как так получилось, что ты получила подарок, а ведь еще не наступил Йоль?" Икер стонет напротив нас, потирая затылок: "У меня только ухо болит от Идриса за то, что он позволил Димпи нагадить ему на кровать".
Иллиас поперхнулся своей медовухой, из него вырвались искры смеха, которые, наконец, заставили улыбку Идриса расшириться, и он тихо засмеялся над Икером.
Я хихикаю, глядя на этих троих, довольная тем, что они здесь, со мной, спустя несколько недель. Никогда я не оставалась без них больше, чем на день, и теперь мне остается только пожелать, чтобы они со временем перебрались в город вместе со мной.
Высадив братьев на постоялом дворе, расположенном в пределах досягаемости и не затронутом нападениями, я прогуливаюсь по тропинкам, позолоченным серебряным светом луны, держа в руках подаренный Идрисом клинок. Улыбаясь, я обвожу взглядом углубления на дереве, уже думая о том, как вырезать на нем что-нибудь. Может быть, снова солнце или имена моих братьев, вплетенные в листья дерева ноготков, которое я так любила.
Какой бы вариант я ни выбрал, мысль об этом прерывается. Улыбка исчезает, когда я замечаю фигуру, покоящуюся в отверстии в стене в форме полумесяца, откуда открывается вид на другой конец города.
Подхожу ближе, оранжевый мех разбегается перед глазами, и я вижу, что это Дарий. Одна нога свисает с луны, другая откинута назад, рука с таким спокойствием перекинута через колено.
Он прислонил голову к изгибу, слегка наклонив ее, чтобы посмотреть на меня: "Приветствую тебя, смертная", — приветствует он, и на его губах пляшет мрачная ухмылка.
Сменив раздражение на внезапную досаду, я нажимаю на кнопку на рукояти и опускаю брови: сбоку выдвигаются сдвоенные клинки: "Драконья свинья".
Дариус усмехается, оставаясь в спокойной позе: "С тобой всегда теплое приветствие".
"И снова здравствуйте, мисс!" Тибит машет рукой, привлекая мой взгляд к себе и своей круглой фигуре.
Я сомневаюсь, улыбаться ли мне в ответ или вопросительно нахмуриться.
Похоже, я не могу сделать ни того, ни другого, так как он поворачивается, ползет по ноге Дария и опускается на его колено.
"Что ты здесь делаешь, Дарий, опять воруешь?" Я произношу его имя достаточно жестко, с таким же успехом можно было бы потянуть за веревку.
Между ночными тенями и масляными фонарными столбами, загромождающими пустую улицу, Дарий выпрямляется на полумесяце, когда Тибит сползает вниз с легким шумом, напоминающим ликование.
Я бы отступила назад, если бы не держала в себе такое упрямство, когда Дарий появляется в ярком лунном свете, освещающем меня. Я не хочу, чтобы он видел, как я вздрогнула от неожиданности, увидев, что на нем нет маски.
Остановившись в метре от меня, воздух скользит по вороным волосам, взметнувшимся на макушку, а затем упавшим на лоб. Янтарные глаза, подведенные черной подводкой, изучают меня с тем же весельем, которое он так непринужденно несет в себе.
Я всегда знала, что и в маске, и без нее его черты могут доминировать над кем угодно. Резная челюсть — опасное оружие и смертоносный человек, вызывающий силу по своему приказу.
"Я здесь, чтобы заключить сделку, — говорит он, переводя взгляд на мой клинок: "Конечно, если я смогу вести разговор так, чтобы ты не пыталась меня ранить".
При этом я вспоминаю его вздорный тон: "Ты делаешь это невозможным".
"Как это?"
"Для начала, все, что ты говоришь, меня раздражает".
"Это не уважительная причина, венатор".
Возможно, дело в холодной улыбке или в дразнящих нотках в его голосе, но мне уже хочется замахнуться на него: "Ладно", — тяну я слово, прикусывая внутреннюю сторону щеки: "Ты играешь нечестно каждый раз, когда я с тобой сталкиваюсь".
Он смеется, скрещивая руки на пиджаке: "Как и ты. Если я помню, ты даже ставила ловушки, чтобы поймать меня".
Ловушки, о которых он знал целую неделю и обезвредил их, выставив меня неумехой — "Это другое дело". Я подавляю гнев.
"Как по-другому?"
"По-другому, потому что ты якобы опасен. Мне пришлось расставить ловушки, чтобы защитить себя". Я не могу понять, лгу я или нет. Мне трудно придумать, как выиграть в этом разговоре: "Кроме того". Небольшое пожатие плечами: "Я могла бы успешно захватить тебя. Просто в первый раз я была застигнута врасплох".
Он сужает глаза и улыбается: "А во второй раз?"
Мой взгляд темнеет от раздражения: "Ну, там ты тоже сжульничал со своим оранжевым меховым шариком".
"Я не оранжевый меховой шарик!" Тибит вскарабкался по ноге Дариуса и улегся у его плеча: "Меня зовут Тибит, мисс!"
"Я знаю", — говорю я с ровным лицом: "Я не забыла, как мы впервые встретились".
"Это не моя вина, мисс. Сначала я должен защитить Дэрри", — возражает он, скрещивая руки.
Верный сообщник, как мило.
"Знаешь, мне неприятно это признавать, но ты какой-то особенный венатор", — говорит Дарий, указывая на меня, а затем ставит Тибита обратно на землю: "Большинство смертных меня боятся".
"Правда?" Я не могу удержаться от фырканья, которое вырывается из моих ноздрей: "Я слышала, что некоторые думают по-другому".
В его глазах мелькнул луч возбуждения, золотистый цвет перешел в медово-карий. Он понял, что я имела в виду.
Райдан, Лилиан и даже другие говорят о нем шепотом, думая, что никто не услышит. К моему крайнему разочарованию, имя Золотого Вора преследует меня повсюду.
"Ну, некоторые, оказывается, являются поклонниками моей работы", — говорит он, доставая из кармана золотую монету и проводя ею по каждому пальцу, обтянутому кожей: "Но ты…" Его движения останавливаются, когда он окидывает меня взглядом: "Ты хотела поймать меня в рамках своих собственных усилий, не связанных с венаторами".
Он ослабляет хватку на рукояти, понимая, что я поставила на себе клеймо предательницы по отношению к Венаторам… недостойной.
"И после нескольких дней раздумий, — продолжает он: "Я решил, что дам тебе именно то, что ты от меня хочешь".
Его сделка.
"Ты готов дать мне немного своей крови?" спрашиваю я, поднимая брови, сомневаясь в том, что он сказал мне нарушить обещание когда-нибудь получить ее.
Он кивает, к моему изумлению: "В обмен на что-то, конечно".
Конечно. Мои губы снова растягиваются в язвительную улыбку: "И что же это?"
"Скажи мне, зачем тебе вообще нужна моя кровь, и тогда я объясню".
Я продолжаю смотреть на него, затем на Тибита, который покачивается на ногах, наклоняя голову в каждую сторону, словно тоже ждет ответа.
Ответа, который я никому не скажу.
Проходит несколько секунд, переходящих в минуты, в течение которых я не произношу ни слова. Мое упрямство уже можно назвать утомительным.
"Она замерзла, Дэрри?" спрашивает Тибит с чириканьем в голосе.
Дариус издает звук согласия и смотрит на Тибита: "Это бы объяснило, почему она проиграла в первый раз против меня, она всегда мерзнет".
О, пожалуйста.
"Это сказано", — наконец говорю я резким тоном, заставляя Дариуса посмотреть на меня: "Твоя кровь дает бессмертие, если ее проглотить. И человек, на которого я работала траппером, сказал мне принести ее ему в обмен на… — я вздохнула, — на свободу".
