— Движок горит!
— Мля!
— Твою мать!
После к ним присоединились люди по левому борту:
— Левый двигатель тоже горит!
— Мы все сдохнем! — Кричала старушка на соседнем сидении.
— Какого хрена я полетела, ребёнок просил: — Мама, останься дома, — сообщала всему самолёту блондинка в соседнем ряду.
В салоне стало совсем неуютно. Визги, крики. Начиналась паника.
9.5
— Лика, Лика, — Андрей бил меня по щекам. — Очнись! Может, ещё всё обойдётся?! — Прокричал он, приблизив ко мне озабоченное лицо.
— Не ври мне! У самолёта полные баки. Горючее нас убьёт. Ничего уже не обойдётся, — рыдала я в ответ, цепляясь в плечо бежевого джемпера.
— Мля, обшивка горит, — прохрипел мужик справа.
В следующий момент самолёт начал неконтролируемое падение. Впрочем, половине пассажиров уже никто не мог помочь. Угарный газ сделал своё тёмное дело — пробрался в дыхательные пути — люди отключились. Вторая половина неистово орала, пытаясь криком остановить неизбежное — смерть.
— Я тебя люблю, — прохрипел муж и отключился.
— Я не хочу умирать! Я только ВЫШЛА ЗАМУЖ! Я ХОЧУ ЖИТЬ! Я ХОЧУ РЕБЁНКА! Господи, пожалуйста, спаси нас! — Закричала я, задыхаясь. Гарь разъедала моё горло, обволакивала ноздри, и, разрывая ткани, ползла в лёгкие. Хрипя, открыла рот, пытаясь поймать хоть грамм воздуха … Ничего. Я упала в бездну небытия.
— Лика, Лика! Проснись! — Меня трясли за плечо и слегонца били по щекам.
Распахнув глаза, огляделась — спальня в собственной квартире, лежу на кровати, рядом сидит муж. Его глаза полны ужаса:
— Милая, тебе снова плен приснился? — Он прижал меня к себе крепко.
Такой тёплый, сильный, заботливый, любимый.
— Малыш, тебя трясёт всю. Ты не здорова? Может, дома останемся. Ну, эти Мальдивы к чёрту! — Андрей ласкал мою грудь.
— Милый, это всего лишь дурацкий сон! Это был не плен, не демон-Никлас.
— Что же тогда? — Поинтересовался муж, поглаживая моё бедро под одеялом.
— Приснилось, что наш самолёт загорелся, и мы в нём остались. Навсегда! — осторожно ответила я, наблюдая за реакцией мужа.
— Умерли что ли? — Уточнил он информацию.
— Да. Погибли. Все! — Из глаз потекли слёзы.
— Детка! Это же не по настоящему, — любимый вытер слёзы шёлковыми подушечками пальцев. — Мы с тобой взрослые люди и не верим в пророческие сны.
— Угу, — ответила я с готовностью, и мои шаловливые ручки потянулись к паху мужа. Добравшись до пениса, начали его поглаживать со всех сторон. — Андрюш, ты же знаешь, что помогает мне забыть кошмары? Не мне тебя учить. — Мои руки становились более настойчивыми. — Ты мой лекарь, психотерапевт высшей квалификации, знаток эрогенных зон. — Мои пальцы крепко обняли член, который на ощупь становился всё твёрже и твёрже с каждым очередным поглаживанием. Пальцы мужа тоже становились всё грубее и грубее, тиская мои соски.
— Бестия! — Прошипел возлюбленный и прильнул к груди как малыш. Губами он касался кожи груди, а зубками прикусывал сосок, всё точь-в-точь как мне нравилось, пальцы второй руки нагло проследовали вниз. Я раздвинула ноги, чтобы любимому было удобно. Наконец, драгоценный мой мужчина добрался до клитора, и его шустрые пальцы начали быстро работать, оглаживая розовый бугорок.
— Обожаю тебя, медвежонок мой, — пропела я, готовая наслаждаться мужем. В следующий миг я уже лежала в ногах мужа и языком охаживала его бёдра, приближаясь к заветной цели.
9.6
Поласкав одно яичко, зацепила и второе, а после мой опытный язычок заскользил по пенису, налитому кровью. Муж постанывал, дыхание сбилось. При этом он не забывал учить меня:
— Возьми в ротик. Девочка моя, быстрее, возьми. Аааа! Лиикаа! Не издевайся, стерва. — Завопил он, когда я нарочито долго облизывала головку, поглядывая на любимого, и смеялась глазами, делая вид, что не собираюсь брать в ротик его красавца. Наконец, сероглазый самец не выдержал садистских, по его мнению игр, схватил меня мягко за волосы и сам засунул мне пенис в рот. Не церемонясь и не интересуясь, успела ли я набрать в рот воздуха. Но я как всегда успела. От удовольствия замычала.
— Хватит, хватит! — Завопила я вскоре, вырываясь из лап сладкого мужчины. Пенис настолько набух, что лава готова была вырваться наружу. Я, конечно, любила вкус спермы Андрея. Но сейчас я хотела самого мужчину. — Ты сейчас кончишь, а я ни с чем останусь. Следующий раз у нас только в самолёте намечается. С ума сойти можно, я так долго ждать не намерена!
Андрей быстро завалил меня на лопатки, забрался сверху, без церемоний, придавив весом своего тела, впечатав в матрас.
— Блин, ты что лев, а я — львица?! — Поинтересовалась я, нежно, но настойчиво царапая шкурку спины Андрюши.
— Ликусь, заткнись, — муж накрыл мой рот своим ртом и глубоко в меня погрузил не только свой язык, но и член.
Теперь вопила я: — Дааа!
Радовалась недолго. Обласканный моим ротиком пенис не собирался долго работать, и счастливый вниманием моих влажных стеночек, подгоняемый мозгом мужчины, кончил через две минуты.
— Ты охренел? А я?! — Я была очень злая и недовольная, чувствовала себя обломанной и обманутой женщиной.
Андрей быстро вынул из меня, вскочил на ноги, глянул на будильник:
— Кусь, время поджимает. Нас ждёт самолёт в страну Счастья. Мы на Мальдивах натрахаемся так, что тошнить будет. — Сероглазый подмигнул мне.
— Охренел! Я сейчас хочу, — выпалила я с досадой на него.
— Тогда, бегом в душ, я тебя там доведу поцелуем. Как ты любишь! — И наглый бесцеремонный мой мужчина потопал в ванную комнату. Недолго думая, гонимая желанием, я скатилась с кровати и побежала за ним. Так просто он от меня не отделается. Негодник! Ишь, предложил мне до Мальдив терпеть. Хренушки! По дороге в ванную комнату споткнулась о чемодан, выругалась, потирая ушибленную ногу, помчалась дальше за угол — за причитающимися мне по закону ласками.
Если бы я в тот момент подумала не о сексе, а о том, что утро начинается не с той ноги, также как во сне, я бы сообразила, что не нужно садиться нам в тот самолёт! Тем более Андрей и не жаждал, говорил: — Вот в ванне есть вода, купим голубой соли, сыпанём побольше. Посвечу тебе в глаза лампой. Чем тебе не солнечные Мальдивы? Привереда, моя, сладкая! На островах тоже самое — голубая вода и много ласкового света. Ласки я тебе и ванне создам — заласкаю до потери пульса! Андрей меня так сильно любил, что обычно говорил: — Для меня секс с тобой — это не быть в тебе, а быть с тобой, кошечка моя. — При этом его игривые ручки находились там, где начинаются взрослые игры.
9.7
До аэропорта добрались без приключений, радостно щебеча, держась за ручки как молодожёны, прошли по рукаву в огромную металлическую птицу с серебристыми крыльями и серебряным закруглённым носом.
Разбег. Шум в ушах нарастает. Моя рука лежит в тёплой руке мужа. Его горячая рука сжимает моё оголённое колено. Мои нервы оголены до предела. Взлёт. Птичка стремится в голубое небо, дабы обрести свободу. А, вот и полёт! Всё идёт нормально.
— Ну что, маленькая. Видишь, твой сон — ерунда, — Андрюша наклонился к моему лицу и нежно поцеловал в губы. Не как мужчина, жаждущий близости, а как родной человек.
Полдороги спали, ели, пили коньяк. Удовлетворённая поцелуями и коньяком, я кемарила, положив голову на широкую грудь супруга, когда пришла она — турбулентность. Двадцать минут самолёт проходил через грозовой фронт, сотрясаясь как тяжелобольной в лихорадке. Кого-то тошнило, кто-то даже внимания не обратил, затерявшись в очередном фильме. (Экраны были установлены на задней спинке переднего кресла). Едва закончилась дьявольская тряска, выматывающая душу, как я резко положила руку мужу на ширинку и начала гладить.
— Ты чо, сбрендила? — Тихо спросил он. — Здесь люди.
— Не-а, нервы надо успокоить! — Срывающимся голосом сообщила я, возбуждённая до краёв сознания атмосферой в самолёте. Люди тоже были чересчур подвижны, говорливы, суетливы. Каждый скидывал накопившийся стресс по своему: половина людей нервно смеялась, вторая половина — пила виски. — Всем сейчас не до нас. Идём! — Я встала, и благоверный послушно последовал за мной.
