спешит сообщить своим коллегам по грязному ремеслу про находку. И тебя они найдут везде. Так что добрый совет, тебе нужно уезжать из Черноягодья, — странная логика, найдут везде, но ты давай — с попутным ветром подальше.
— А смысл? — задал закономерный вопрос.
— Время. У тебя будет время, если ты доживешь до инициации и попадешь в стены Первой Магической Академии, то никто из них больше ничего не сможет сделать. Поэтому, самое умное сейчас — уехать подальше от Земель Хаоса.
— Я обязательно подумаю над этим, — и про себя добавил «но когда-нибудь потом».
Если даже не принимать в расчет серьезность задания от Кроноса и санкций за его невыполнение, то приют, при отказе от владений, не место, охраняемое подобно имперской сокровищнице. А Турин обеспокоился не моим здоровьем и благополучием, а тем, что и огры, и гоблы, и даже чертов некромант с минотаврами, будут кружить и орудовать рядом с Черноягодьем со всеми вытекающими. А лэрг всегда защищал свои инвестиции. И вполне возможно, за гибель своих людей отомстит. Мне. С холодной головой, когда будет ему выгодно и нужно.
Глава седьмая
Ярко вспыхнул и погас погребальный костер, отправляя души погибших людей в царство Мары. Пламя поглотило и остатки живых мертвецов, и трупы гоблов, и выпотрошенных огров, оставив после себя лишь серый пепел и едва заметное чуть зеленоватое свечение. Лэрг, стоящий рядом со мной и смотревший куда-то в небеса, болезненно поморщился, скрипнул зубами, когда от этого марева отделилось ровно пять сгустков размерами с кулак взрослого человека. Они, повисев с секунду на месте, мгновенно переместились к сотнику. Замерли в полуметре от него на уровне глаз, а затем друг за другом, превращаясь в желтые смазанные линии, вонзились в родовую печатку.
Последовала череда едва заметных вспышек, и с каждым, пусть будет, «поглощением» лицо Турина бледнело и бледнело, даже как-то осунулось к концу скоротечной процедуры, а сам он едва заметно покачнулся, словно на миг потеряв равновесие. Если бы я стоял дальше, то вряд ли мне удалось все подробно рассмотреть.
Эффект от клятвы крови? Да, де Кроваль провел подробный ликбез, но о таком не упоминал. Сам не знал? И куда пальцем не ткни, столько открывалось нюансов… И с ними требовалось разобраться не просто здесь и сейчас, а давным-давно. Но когда? И кто откроет истину?
Добрые наставники из сериалов не спешили приходить на помощь. Святые, впрочем, тоже. Да, хорошо и иметь учителя, который никогда не лжет, правдиво и предельно обстоятельно отвечает на все вопросы, знает все и обо всем. Его картина мира «правильная», не искаженная, единственно-верная. И гуру живет чаяньями воспитанника, не имея ни собственных интересов, ни собственных амбиций, какие могли бы вступить в реальный конфликт с устремлениями подопечного.
Впрочем, мне подобные деятели не нужны, как-нибудь без сопливых осветит путь Сердце Иратана, но катастрофически не хватало самого главного ресурса — времени. И подлые враги вместо того, чтобы подождать пока я взрасту на местных экологически чистых продуктах, разберусь во всем, пытались не просто нагадить, а отправить в царство Мары.
Судя по реакции окружающих, никто кроме меня зеленых летающих шаров не заметил, маги церемонию погребения не почтили присутствием, тело же ученика дер Вирго, но скорее остатки от него, завернули в полог из сантика и погрузили на телегу.
А хотелось точно знать ответ на вопрос: новые грани восприятия реальности открывали очки де Лонгвиля или так себя проявляло специфическое зрение — награда от Оринуса? И не уточнишь — последний почему-то не появился после щедрого подношения в виде душ тотемных артультовцев и великана, которого прикончил Жнецом. Видимо, обожрался рогатый, устроил послеобеденный перерыв. Я же рассчитывал на награду. Или, как вариант, присутствие рядом паладина Кроноса не позволяло мне переместиться туда, где «время не имеет власти, но оно ограниченно».
Не успел подумать, заострить внимание на небожителе, сморгнул и в мгновение ока оказался на знакомой поляне со стелой в виде каменного пальца, а вокруг все так же зловеще шелестел темный древний лес.
И никаких туннелей, никакого мерцания вращающихся звезд, никаких спецэффектов — вот стоял возле тирка, а вот уже напротив щерился однорогий монстр, или все же единорогий, учитывая расположение данного нароста.
— Человек из другого мира… — сделал тот многозначительную паузу.
— Глэрд, называй меня Глэрдом, так будет проще и быстрее, — вклинился я, ничуть не удивляясь происходящему. Достали со своим пафосом, сам уже начал не просто говорить в такой «возвышенной» манере, даже порой и думать. А это время.
Повисло молчание из тех, что называли «тягостными» или «гнетущими». Гигант с каким-то недоумением и непониманием смотрел на меня, будто с ним неожиданно заговорила трава или мирный камень. Глаза существа полыхнули багряным огнем, а на меня как бетонная плита с небес обрушилась, едва не провалился вперед, не распластался на земле, обнимая ее
Незримая сила, надавив, не исчезла. А продолжала пытаться сломить меня, действуя, как пресс. Гидравлический. А еще тело вмиг покрылось мурашками и задрожало от знакомого наведенного ужаса. Если брать за точку отсчета встречу с Кроносом, отметил, что все легче и легче переносил это воздействие. Пусть сердце и бухало, а сам едва сдерживался, дабы не заорать или совершить еще какую-нибудь глупость, однако все познавалось в сравнении.
Даже смог удивиться в первые секунды: неужели обладая такими средствами, они ничего более радикального придумать не смогли, кроме банального вызова паники у реципиента? Та же ксеноматка обладала куда большей фантазией, хоть интеллектом и не блистала.
Впрочем, где-то утрировал, потому что несмотря на браваду, на борьбу с самим собой приходилось прикладывать всю силу воли, все сосредоточение. Перед глазами вскоре закружили, завальсировали разноцветные мерцающие пятна и объемные сложные фигуры совершенно фантастических конфигураций. Зрение постепенно становилось тоннельным, а я зафиксировал взгляд на Оринусе, словно в прицеле активировал режим сопровождения цели, только красных линий не хватало.
Ноги отказывались держать, чувствовал вот-вот рухну, но больше всего хотелось развернуться и бежать, мчаться прочь. Даже живая чаща выглядела более безопасным местом, нежели нахождение рядом с Оринусом. И это несмотря на то, что я кожей чувствовал ее желание вонзить в мягкую плоть сотни острых сучий, а затем, оплетая корнями, ломать кости. Отрывать конечности. Пить вместе с болью саму душу.
В какой-то момент давление настолько усилилось, что я не выдержал, рухнул на одно колено, успев левой ладонью упереться во влажную землю. И почувствовал, как из ушей
