— Но ведь они порядочные мужчины… По крайней мере, таковыми были.
— Нет, Сюзанна. Ты и твои фаворитки, одетые в муслин… Вы унижали их, заставляя чинить ваши медальоны и готовить печенье и кексы к чаю. Ты не понимаешь мужчин. Им нужна цель. Достойная цель. Та, которая засела бы в наших сердцах, а не только в головах.
— Мужчинам нужна цель? — Сюзанна вздохнула. — Как вы не можете понять, что и женщинам она необходима? Мы стремимся к собственным целям и собственным достижениям и также дорожим нашей сестринской общиной. В мире очень мало мест, где можно найти подобное. Ведь повсюду правят представители противоположного пола. Нами всюду управляют по мужским правилам, и мы живем во власти мужских прихотей. Но здесь, в этом крошечном уголке, мы свободны и можем быть самими собой. Спиндл-Коув — наша, Брэм. И я буду бороться за нее до последнего вздоха. Я не позволю вам разрушить все это. Потребности женщин тоже важны!
Брэм обнял ее за плечи и повел подальше от площади. Вскоре он остановился, и они устроились под старой ивой. Сюзанна всегда любила это дерево — его низко нависающие ветви создавали уютное зеленое убежище, которое пропускало внутрь солнечный свет, но защищало даже от самого сильного ливня. Ей здесь всегда было очень комфортно, уютно и безопасно.
До нынешнего вечера. Потому что сейчас, рядом с Брэмом, все было иначе.
Тут он заговорил мрачным голосом, и все вокруг тотчас помрачнело.
— Сюзанна, я скажу тебе, что самое важное в жизни. Важны не женщины и не мужчины, а то, что возникает между ними, когда они страстно хотят друг друга. Ты можешь возражать сколько угодно, но не можешь бороться с этим чувством. Я знаю, что ты чувствуешь то же, что и я.
Да, она чувствовала именно это… Почувствовала жар между ног, а по всему телу словно прокатились горячие волны.
— Только это и важно, — продолжал Брэм. — Ибо это и есть сама жизнь. А ты хочешь лишить жизни целую деревню только потому, что боишься потерять власть и контроль над людьми.
Она рассмеялась.
— Я боюсь потерять власть и контроль? О, Брэм, не надо, пожалуйста.
Тут он вдруг прижал ее к себе и впился в ее губы страстным поцелуем. И Сюзанна тотчас же сдалась, потому что у нее не было выбора. И еще потому, что именно этого она и хотела.
Отстранившись на мгновение, Брэм принялся покрывать поцелуями ее шею.
— Боже, как же я был болен из-за тебя, — прошептал он. — Ты хотя бы представляешь, какие мечты дает человеку настойка опия?
— Вы мечтали обо мне?
— Да, очень часто.
— О, Брэм, а я мечтала о вас. И во всех этих грезах были высокие утесы и острые скалы. — Она коснулась пальцами его щеки. — И морские монстры.
Брэм улыбнулся:
— Ты лгунишка, Сюзанна. — Он погладил ее по талии и по бедру. — У меня нет слов, чтобы описать, как ты прекрасна. Ты оделась так для меня, не правда ли?
Она рассмеялась.
— Сэр, какая самонадеянность! Я всегда переодеваюсь к ужину.
— Но ты думала обо мне, так одеваясь. Я знаю, что думала.
Да, она думала. Конечно, думала. Хотя Сюзанна всегда переодевалась к ужину, она редко надевала что-нибудь столь же красивое. А сегодня вечером она выбрала свое самое лучшее платье. Не потому, что хотела, чтобы он увидел ее в нем, а по более простой, эгоистичной причине. Брэм заставил ее почувствовать себя красивой, и ей очень захотелось соответствовать…
— И эти чудесные пряди волос… Они тоже для меня. — Он намотал на палец выбившийся из прически локон. — Ты не представляешь, как я мечтал коснуться твоих волос. Они еще мягче, чем я думал. — Его палец опустился к вырезу платья и отогнул фиолетовый шелк, чтобы обнаружить полоску ее белой сорочки. — Посмотри-ка… Белая, хрустящая, новая… Эта сорочка — самая лучшая из всех, что у тебя есть, не так ли? Ты надела самое лучшее для меня?
Она кивнула. Она была настолько очарована его низким, чувственным шепотом, что утратила способность возражать.
— Я хочу увидеть ее, Сюзанна. Позволь мне увидеть ее.
— Что?..
Не мог же он предложить ей снять платье здесь, недалеко от площади…
Его руки скользили по ее спине, к застежкам платья.
— Ты надела сорочку для меня, так что позволь мне увидеть ее. Только сорочку, милая. Только сорочку. Знаешь сколько времени прошло с тех пор, как я в последний раз видел девушку в белой сорочке?
Сюзанна не захотела об этом размышлять. Но она точно знала, что ненавидела всех девушек, которые были у него до нее.
Его губы коснулись ее щеки, потом — шеи. Его усы щекотали и разжигали страсть.
— Позволь мне увидеть тебя. Я хочу только посмотреть.
— Только посмотреть?
— Ну, возможно, коснуться слегка. Но только через сорочку. Клянусь, ничего больше. Я останусь одетым. Как только ты скажешь мне остановиться, я сразу же остановлюсь. — Он приподнял ее подбородок. — Ты можешь доверять мне?
Могла ли?.. Сюзанна почувствовала, что сдается, и молча кивнула.
Он расстегнул верхнюю пуговицу. Затем — еще одну и еще… Лиф ее платья широко раскрылся, прохладный вечерний воздух пронесся по ее коже, и соски девушки приподнялись, как остроконечные вершины.
— Брэм. Мы не можем это делать. Не здесь…
— Пойдем в другое место?
Он расстегнул еще одну пуговку, и левый рукав спустился с ее плеча фиолетовыми волнами.
Сюзанна вздрогнула, и ее взгляд метнулся к «Милым маргариткам».
— Никто нас не увидит, — пробормотал Брэм, привлекая ее к себе. Его губы коснулись ее шеи. — Они там все заняты. Не думай о них. Сейчас существуем только мы с тобой.
Брэм расстегнул очередную пуговицу, и Сюзанна почувствовала, как платье сползло вниз. Он стал покрывать поцелуями ее шею, и девушка инстинктивно запрокинула голову, чтобы ему было удобнее.
— О, Брэм… — прошептала она.
— Не бойся, все хорошо, — прошептал он в ответ.
Его слова успокаивали ее, однако пальцы Сюзанны дрожали, когда она вытаскивала руки из рукавов. Как только она высвободила их, фиолетовый шелковый лиф соскользнул ей на бедра, и теперь она была только в корсете и нижней сорочке.
Руки Брэма поднялись к ее пояснице, где шнурки корсета были туго затянуты. Он немного повозился, пытаясь ослабить их, и казалось, его руки чуть дрожали. Наконец шнурки выскользнули из отверстий, и корсет упал. Брэм тут же опустил его на траву, и Сюзанне вдруг почудилось, что она абсолютно голая. Сейчас она чувствовала себя уязвимой и беззащитной.
— Что мне теперь делать? — спросила она с дрожью в голосе.
Его дыхание ласкало ее ухо.
— Просто дыши. — Он поцеловал ее. — Просто будь здесь, со мной. Будь самой собой.
