раз сестра даже опустилась до того, что в столовой выплеснула мне прямо на голову тарелку с густым пахучим луковым супом. Сама бы она его вряд ли стала есть, но вот мои волосы посчитала лучшим местом для того, чтобы тот остыл. Мне пришлось отправиться в лазарет, чтобы следов от ожога не осталось, а этой поганке хоть бы хны. Моя жалоба на неё ректору никакого воздействия не возымела, и я в очередной раз задумалась о том, насколько же он ко мне предвзят.
— Не беспокойся, как-нибудь разберусь, — не знаю, откуда взялась такая уверенность, но она занозой засела в сердце. Решаю все-таки поблагодарить, — спасибо, что предупредил. Теперь стану внимательнее.
Расходимся полюбовно. Теперь я лучше отношусь к этому странному юноше. Да, все ещё вызывает подозрения, но, по крайней мере, прятаться от него больше не буду, а то ведь и до такого доходило, настолько его внимательные глаза за стеклами очков меня смущали.
До вечера занятия проходят спокойно, а вот урок астрономии преподносит очередной сюрприз. Непонятно даже, приятный или не очень. Но то, что неожиданно, это сто процентов. Для меня это первый подобный урок, поэтому я жду чего-то такого же необычного, как на менталистике или зельеготовке. Учительница Марта не разочаровывает. Эта пожилая женщина, пухленькая, как пирожок и невысокая, всего метр тридцать где-то, приглашает всех учеников на поляну. Просит нас разбиться на приятные нам компании, а затем отправляет с пледами и корзинками под звездное небо. В корзинках обнаруживается полюбившийся мне в этом мире клюквенный сок, фрукты, вяленое мясо и овощи — наверняка для бутербродов. Мы с Киреном устраиваемся в стороне от остальных для своего импровизированного пикника.
— И когда же начнётся занятие? — Ожидание слегка убивает, хоть оно и очень приятное со всей это снедью.
— Так уже, — парень располагается рядом со мной, ложится на мягкую ткань, вытягивается во весь рост. — Просто звезды ещё не взошли, чтобы их разглядывать.
Чуть было не ляпаю: «А телескоп для чего?», но вовремя себя одергиваю, в последний момент понимая, что вновь себя чуть не выдала. Вспоминаю о том, что хотела спросить у ал’Вулы:
— Скажи, есть ли какой-нибудь способ не говорить вслух то, что хочешь скрыть?
— У тебя какие-то секреты от меня?
«Да!»
— Нет! Будь это так, ты бы наверняка почувствовал по нашей связи. И сказал бы мне от этом, не так ли? — полностью сосредотачиваюсь на беседе, следя за каждым словом.
Кирен облегченно выдыхает. Видимо, все-таки ожидает какого-то подвоха от меня, но вопросов не задаёт, старается верить. Я ценю такое поведение.
— Просто не хочу однажды сказать кому-нибудь то, что не должна, — тоже сообщаю правду в ответ на искренность наследника. Но в детали не углубляюсь. — Так есть способ?
— Первый сложный: открыть полностью сознание перед другим человеком и сделать привязку на него. Второй попроще: заклинание «Молчание». Каждое утро и вечер его надо обновлять, добавлять мысли, которые скрываешь, но оно такое же действенное.
Первый способ у меня сработает разве что с Амианом или ль’Ву. Первый отпадает, потому что я ему не доверяю, второй же ведет себя странно в последнее время, вдруг решит, что я согласна на его предложение, раз готова распахнуть душу.
— Выберу заклинание.
— Тогда посоветуйся о нем с преподавателем заклинаний. Он точно сможет объяснить лучше меня, — Кирен доволен тем, что смог мне помочь, прямо светится от счастья.
И только я хочу его поблагодарить, как вдруг спускается на поляну абсолютная тьма. До этого были тоже сумерки, но все было видно. Тут же становится непроглядно, хоть глаз выколи. А ещё тишина: пропадают звуки птиц, воды неподалеку, шепот студентов. В следующий же момент я чувствую, как что-то касается моих губ. Точнее кто-то. Пытаюсь оттолкнуть от себя наглеца, сразу же начинаю злиться на чужое своеволие, но ничего не выходит. Некто крепко держит меня за плечи, не давая пошевелиться.
Это мог бы быть чудесный поцелуй, если бы случился по обоюдному согласию, но моего разрешения никто не спросил. И, когда вновь появляется свет, смотрю на того, кто позволил себе такое не джентельменское отношение.
— Ну кто бы сомневался, — шлепаю ладонью по щеке ал’Вулы, в глазах чувствую злые слёзы. — Я тебя другом считала, черт побери, что ты творишь?!
— Поцеловал, чтобы закрепить нашу связь, — пожимает плечами. И удовлетворенно говорит, — а ещё убил двух горзунов одним ударом. Магия приняла наши отношения, как я и надеялся, и теперь они ни для кого не являются секретом…
Смотрю на других студентов и понимаю, что, да, это так. Всё они наблюдали за непотребством на поляне. Совсем скоро новость дойдёт до сестры, и Олвен не упустит возможности в очередной раз окунуть меня в грязь.
Глава 31
Удружил так удружил. Зачем он это сделал? Магия искрится во мне, подтверждая слова Кирена — её порадует, если я свяжу свою жизнь с этим человеком. Однако все моё сознание полностью отрицает такую возможность после того, что он сделал. Насильно поцеловал, не поинтересовавшись моим мнением, ещё и перед остальными студентами опозорил. А Олвен? Она наверняка сразу же после занятий узнает, что произошло. И ждать я не могу, поэтому отталкиваю ал’Вулу от себя, не смотря ему даже в глаза, ухожу с поляны, не обращая внимания на гневные выкрики учительницы.
Идти вперед сложно, особенно когда почти ничего не видно из-за пелены слез. Трава, покрытая вечерним инеем, хрустит под ногами, и, мне кажется, что шагаю я по осколкам моего сердца. Ну почему всё должно было случиться именно так? Неужели Кирен не мог немного потерпеть, пока я сама захочу с ним быть? Теперь же эта возможность из области фантастики для меня. И пусть Магия бесится, как ей угодно, я найду способ избавиться от связи с ал’Вулой. Даже если мне придется половину Материка пройти, прочитать все книги четырёх королевств и сделать жертвоприношение — я это сделаю. Уверенность в душе крепнет, как и нить связи, которая уже скорее напоминает канат, между мной и наследником востока. Отвратительное чувство, когда принуждают к тому, чего ты не хочешь.
Останавливаюсь, только когда чуть ли носом не утыкаюсь в дверь своей комнаты. Прикладываю руку, открывая, и буквально вваливаюсь внутрь, не чувствуя собственных ног. Всё тело отказывается подчиняться, как если бы вдруг наконец поняло, что я для него чужая душа, не Нивес.
Кирен видит во мне именно её. Будущую наследницу северных угодий, многообещающую менталистку — удачную партию. Не меня, не девушку, которая любит клюквенный
