проводником в мой мир, но еще и отдушиной, и щитом от безумия и голода. Я уже почти не спал полторы недели и чувствовал, что начинаю сходить с ума, и только наши ночные разговоры, и ее запах, от которого прояснялось в голове и что удивительно отступал голод, помогали мне сохранить крышу на месте. Наташа же, вряд ли вообще смогла бы одна выжить в этом мире холода. У нее не было защиты от холода, точнее она была чуть выше чем у простого человека, а при здешних минус пятидесяти, а то и минус ста двадцати она даже с помощью огня, не смогла бы надолго разогнать холод. Мы хорошо дополняли друг друга в этом белоснежном мире.
До лагеря добрался к вечеру. Вообще, тут не было таких понятий, как вечер, утро или ночь и день. Только снег внизу, и заполонившие все небо в последнюю неделю фиолетовые облака, с которых иногда начинал сыпаться крупный снег. День мы с Наташей разбили, чтобы не отвыкать от обычного двадцатичетырехчасового дня.
– Вернулся наконец? – угрюмо спросила Наташа, – что-то ты долго сегодня.
– Они начали обучаться, и сторониться меня. Приходится тратить много сил на подкрадывание и потом на быстрый удар. Я троих упустил в начале, они ушли слишком глубоко, чтобы их достать.
– Ладно, давай сольем кровь, и разделаем тушу, прежде чем лечь спать. Кстати… Хм… Ты ночуешь на улице.
– Эм, что прости? Ладно, я-то не замерзну, а ты…
– Я не хочу, чтобы ты меня сожрал, я…
– Я понял. Когда ты это сказала, я почувствовал «это»
Наташа покраснела, и отвернулась. Я тяжело вздохнул. Вот только скачков настроения мне не хватало от нее. Я снова принюхался, в воздухе хорошо чувствовался запах крови вперемешку с человеческими выделениями. Не сказать, что этот запах не будоражил голод, но… Это был слабенький такой голод, который я легко мог подавить, благо у нас был запас крови червей, пусть она и была не очень вкусная. А менструальная кровь вызывала некоторое чувство брезгливости что ли. Видимо недостаточно я голоден.
Мы быстро и уже привычно разделали червя, и слили кровь в большой чан. Кровь червей очень медленно замерзала, и могла продержаться в чане при температуре минус шестьдесят пол дня. Я постоянно поглядывал на Наташу, и четко угадывал на ее лице хорошо скрываемую боль. Черт, еще и боли…
Пока я уносил мясо в наше хранилище, Наташа скрылась в нашем домике. Я немного подумал и последовал за ней. Вызывать ее раздражение и гнев сейчас не хотелось, но если я сейчас ей не помогу, то она может замерзнуть и умереть. Я заранее разделся, и запустил свой метаболизм и раскрыв шторку из шкур нырнул в наш домик. Тут было конечно теплее чем снаружи, но не прямо-таки явно. Этот мир вытягивал тепло, и даже тут температура не поднималась выше минус двадцати.
Наташа попыталась гневно зарычать, когда увидела меня, но я молча и быстро распахнул шкуру, в которую она куталась, и прижал ее к себе. Она недовольно пискнула и попробовала меня оттолкнуть, но за день она устала и очень замерзла, и не могла сопротивляться. Я покрепче ее обнял и прижал к себе. Наташа почувствовала тепло и немного расслабилась и тоже меня обняла.
– Сейчас будет полегче, потерпи немного, – прошептал я ей на ухо.
Я развернул ее спиной к себе и обнял одной рукой. А вторую, я вздохнув лизнул, стараясь оставить на ладони побольше слюны и приложил ей в район паха. Наташа вздрогнула, но потом почувствовала облегчение он обезболивающего эффекта слюны вампира успокоилась, и почти тут же заснула. Я поднес руку к лицу и увидел на ней немного крови и вздрогнул. Все же запах крови всегда будоражит вампиров. Я прикрыл глаза, и вздохнув, вытер руку о шкуру, постаравшись полностью убрать все намеки на кровь и снова лизнул ладонь. Силы мои тоже иссякали, я не мог наполнить свою слюну достаточно мощным анестетиком, и чтобы боль не будила Наташу, мне требовалось постоянно обновлять его действие. А лезть языком в некоторые места, без разрешения было явно тупым извращением, да и кровь бы наверняка меня попав на язык сорвала бы все печати, что я наложил на свой голод.
Я почувствовал, что Наташа проснулась, через несколько часов, и немного расслабил свою хватку. Он поелозила немного в моих руках, и устроилась поудобнее.
– Доброе утро, – на мои слова она кивнула и тяжело вздохнула.
– Спасибо. Спасибо тебе, за… за это. Черт, как стыдно. Я еще не перед кем не была, такой слабой. Сереж, я даже перед братом слабости не показывала. Перед парнем своим, с которым уже год почти вместе живем тоже, а он довольно сильный паладин. А тут…
– У каждого свои слабости, ты думаешь я доволен своим голодом? А он преследует меня всегда, а представительниц женского пола только пару дней в месяц. Представь, что эта боль преследует тебя почти всегда. Как думаешь, почему вампиры частенько такие дурные?
– Давай посидим так еще немного, формация почти завершена, нужно пустить кровь последнего на знаки, притащить еще одного живого. И тогда уже придет твой черед. Магия крови мне недоступна, и активировать формацию должен будешь ты. Так что мне нужен живой червь, для того, чтобы ты, убив его, активировал формацию.
Я снова обнял Наташу, прижав ее к себе, и медленно вдыхал запах ее тела. Она поудобнее устроилась на моих сложенных, по-турецки ногах и старалась прижаться большей площадью тела ко мне, греясь от разогретого почти до сорока градусов тела. Потом она повернулась ко мне лицом и положила голову мне на плечо.
– Сережа. Можно нескромный вопрос?
– Нескромный? Ты это говоришь в такой момент? – я улыбнулся, – задавай, чего нам уж стесняться…
– Хм… Как бы это выразить помягче? Ты меня совсем не хочешь? Мы уже полторы недели проводим ночи, голыми, в обнимку, а я не чувствую хм… Обычной мужской реакции.
От последней фразы, я аж поперхнулся слюной, потом чуть ее отстранил от себя и посмотрел в ее глаза. Нет, там не было издевки, или желания обидеть. Да и обиды не было. Только интерес. А я и в правду ее не желал в сексуальном плане, несмотря на отличную фигуру, приятное лицо, да и нашу психическую близость.
– Хм… Нет Наташа, не хочу. По крайней мере я не воспринимаю тебя, как сексуального партнера. Мы с тобой уже давно знакомы, много пережили и до этого белоснежного ада. И я воспринимаю тебя… Скорее, как сестру, даже уже не боевого соратника и друга. Думаю, будь на твоем месте кто-то другой, то я скорее всего бы и воспользовался моментом,
