23 апреля, т. е. после переворота Чан Кайши, ЦК Гоминьдана вместе с уханьским «левым» правительством опубликовал манифест, в котором говорится:
«...Теперь мы можем только сожалеть (!) о том, что не действовали, пока не было поздно. В этом мы приносим свои искренние извинения (!).» (Правда, 23 апреля).
В этих жалких и плаксивых словах заключено, помимо воли авторов, беспощадное опровержение сталинской философии насчет «темпа» китайской революции.
22. Мы продолжали поддерживать блок с буржуазией, в то время как рабочие массы рвались на самостоятельную борьбу. Мы пытались использовать опыт «правых» и оказались орудием в их руках. Мы проводили политику страуса, замалчивая в печати и скрывая от собственной партии первый переворот Чан Кайши в марте 1926 г., расстрелы рабочих и крестьян и все вообще факты, характеризовавшие контрреволюционный характер гоминьдановского руководства. Мы забыли позаботиться о самостоятельности собственной партии. Мы не создали для нее газеты. «Мы практически пожертвовали интересами рабочих и крестьян» (Тань Пиншань). Мы не сделали ни одного серьезного шага, чтобы овладеть солдатскими массами. Мы позволили банде Чан Кайши установить «военную диктатуру центра», т. е. буржуазной контрреволюции. Еще накануне переворота мы рекламировали Чан Кайши. Мы утверждали, что он «подчинился дисциплине» и что нам удалось «умелым тактическим маневром предупредить угрожавший китайской революции резкий поворот направо» (предисловие Раскольникова к брошюре Тань Пиншаня). Мы отставали от событий по всей линии. На каждом шагу мы теряли темп в пользу буржуазии. Мы подготовили таким путем наиболее благоприятные условия для буржуазной контрреволюции. Левый Гоминьдан приносит по этому поводу, по крайней мере, свои «искренние извинения». А тезисы Сталина из всей этой цепи поистине беспримерных хвостистских ошибок делают тот замечательный вывод, что оппозиция требует... слишком быстрого темпа.
23. Все чаще слышатся на наших партийных собраниях об винения против «ультралевых» шанхайцев и вообще против китайских рабочих, которые своими «эксцессами» провоцировали Чан Кайши. Никаких данных на этот счет никто не приводит. Да и что они могли бы доказать? Без так называемых «эксцессов» не обходится ни одна действительно народная революция, вовлекающая в свой водоворот миллионы. Политика, которая хочет предписать впервые пробужденным массам маршрут, не нарушающий буржуазного «порядка», есть политика безнадежной филистерской тупости. Она всегда расшибала себе лоб об логику гражданской войны и, посылая запоздалые проклятия Кавеньякам и Корниловым[139], обличала в то же время «эксцессы» слева.
«Вина» китайских рабочих в том, что критический момент революции застал их неподготовленными, неорганизованными, невооруженными. Но это не вина, а беда их. Ответственность за нее целиком ложится на неправильное руководство, безнадежно упускавшее темп.
Существует ли уже новый центр революции или его еще нужно создать?
24. О нынешнем состоянии китайской революции тезисы сообщают: «Переворот Чан Кайши означает, что в Южном Китае отныне будут два лагеря, два правительства, две армии, два центра, центр революции в Ухани и центр контрреволюции в Нанкине». Неверная, поверхностная, вульгарная характеристика положения! Дело не просто в двух половинках Гоминьдана, а в новой группировке классовых сил. Думать, что правительство в Ухани есть уже готовый центр и что оно будет попросту продолжать революцию с того места, на котором ее задержал и опрокинул Чан Кайши, значит рассматривать контрреволюционный переворот в апреле как личную «перебежку», как «эпизод», т. е. ничего не понимать.
Рабочих не просто разгромили. Их разгромили те, которые их вели. Можно ли думать, что массы пойдут теперь за левым Гоминьданом с таким же доверием, с каким они шли вчера за Гоминьданом в целом? Между тем, вести борьбу приходится отныне не только против прежних милитаристов, связанных с империализмом, но и против «национальной» буржуазии, которая, благодаря в корне неправильной политике с нашей стороны, овладела военным аппаратом и значительной частью армии.
Для борьбы на новой, более высокой стадии революции нужно прежде всего вдохнуть доверие к себе обманутым массам и пробудить массы, еше не пробудившиеся. Для этого надо, первым делом, показать, что от той постыдной политики, которая «жертвовала интересами рабочих и крестьян» (см. Тань Пиншаня) во имя поддержания блока четырех классов, не осталось и следа. Всякий, кто будет тянуть в эту сторону, должен беспощадно изгоняться из китайской компартии.
Надо отшвырнуть поверхностную, верхушечную, жалкую идейку насчет того, будто теперь, после кровавых испытаний, можно поднять и повести миллионы рабочих и крестьян, помахавши в воздухе «флагом» Гоминьдана. (Мы не отдадим никому синего знамени Гоминьдана! — восклицает Бухарин.) Нет, массам нужна революционная программа и боевая организация, вырастающая из их собственных рядов и заключающая в себе внутреннюю гарантию связи с массами и верности им. Одной уханьской верхушки для этого недостаточно, нужны Советы рабочих, крестьянских и солдатских депутатов, Советы трудящихся.
Советы и вооружение рабочих и крестьян
25. Отвергая жизненно необходимый лозунг Советов, тезисы тов. Сталина несколько неожиданно заявляют, что главным «противоядием (?) против контрреволюции является вооружение рабочих и крестьян». Вооружение рабочих и крестьян бесспорно необходимейшая вешь. На этот счет у нас разногласий не будет. Но чем же объяснить, что для блага революции считалось до сих пор необходимым вооружать рабочих «минимально»? Что представители Коминтерна фактически противодействовали вооружению рабочих? (см. Письмо четырех товарищей в делегацию ВКП в К/оммунистиче-ском/ И/нтернационале/). Что, несмотря на полную возможность вооружения, рабочие оказались к моменту переворота безоружными? Все это объясняется стремлением не рвать с Чан Кайши, не огорчать Чан Кайши, не толкать его вправо. Огнестрельного «противоядия» не оказалось как раз тогда, когда оно было более всего необходимо. Теперь рабочие в массе своей не вооружаются и в Ухани — чтобы «не оттолкнуть» Ван Цзинвея.
26. Вооружение рабочих и крестьян — превосходнейшая вешь. Но надо связать концы с концами. В Южном Китае уже имеются вооруженные крестьяне: это так называемые национальные армии. Между тем, они оказались не «противоядием против революции», а ее орудием. Почему? Потому что политическое руководство вместо того, чтобы захватить самую толщу армии через Советы солдатских депутатов, ограничивалось чисто внешним копированием наших политотделов и комиссаров, которые без самостоятельной революционной партии и без солдатских Советов превращались в пустую маскировку буржуазного милитаризма.
27. Тезисы Сталина отвергают лозунг Советов на том основании, что это есть будто бы «лозунг борьбы против власти революционного Гоминьдана». Но что означают тогда слова: «главным противоядием против контрреволюции является вооружение рабочих и крестьян»? Против кого будут вооружаться рабочие и крестьяне? Не против власти ли революци онного Гоминьдана?
Лозунг вооружения рабочих и крестьян — если это не фраза, не отписка, не маскировка, а призыв к действию — имеет не менее острый характер, чем лозунг рабоче-крестьянских Советов. Неужели вооруженные массы будут терпеть рядом с собой или над собой власть чуждой и враждебной им бюрократии? Действительное вооружение рабочих и крестьян в данной обстановке неизбежно означает создание Советов.
28. Далее: кто будет вооружать массы? Кто будет руководить вооруженными?
Пока национальные армии двигались вперед, а Северные войска сдавали оружие, вооружение рабочих могло бы происходить сравнительно легко. Своевременная организация Советов рабочих, крестьянских и солдатских депутатов означала бы действительное «противоядие» против контрреволюции. К несчастию, прошлого не поправишь. Сейчас обстановка резко изменилась к худшему. То ничтожное количество оружия, какое было самостоятельно захвачено рабочими (не в этом ли состоят их «эксцессы»?), выбито из их рук. Продвижение на север приостановлено. В этих условиях вооружение рабочих и крестьян есть большая и трудная задача. Заявлять, что для Советов время еще не пришло, и выдвигать в то же время лозунг вооружения рабочих значит сеять путаницу. Только Советы могут стать при дальнейшем развитии революции органами, которые проводят на деле вооружение масс и руководят вооруженными массами.
Почему нельзя строить Советы?
29. Тезисы на это отвечают: «Во-первых, их нельзя создать в любой момент — они создаются лишь в период особого подъема революционных волн». Если эти слова имеют какой-либо смысл, так только тот, что мы упустили темп, не призвав к со зданию Советов в начале последнего периода могущественного революционного движения масс. Еще раз: прошлого не поправишь. Если считать, что китайская революция задавлена на долгий срок, тогда лозунг Советов, разумеется, не найдет отклика масс. Но тем более беспочвенным явится тогда лозунг вооружения рабочих и крестьян. Мы не думаем, однако, что последствия ложной политики так тяжки и глубоки. Есть много данных, говорящих за возможность и вероятность нового революционного прибоя в недалеком будущем. Об этом говорит, между прочим, и то, что Чан Кайши вынужден заигрывать с массами, сулить рабочим восьмичасовой рабочий день, крестьянам льготы и т. п. В случае дальнейшего развития аграрного движения и поворота городских мелкобуржуазных масс против Чан Кайши как прямого агента империализма могут создаться в близком будущем более благоприятные условия, в которых ныне разгромленный пролетарский авангард соберет ряды трудящихся для нового наступления. Наступит ли оно месяцем раньше или позже, мы все равно должны подготовлять его теперь же в смысле программы, лозунгов и организационных форм. Другими словами: лозунг Советов будет отныне сопутствовать всему дальнейшему ходу китайской революции, отражая ее судьбу.
