Ей были отведены прохладные апартаменты с высоким потолком, синими стенами и кроватью-канапе на плиточном полу. Ноги утопали в постеленных рядом пушистых ковриках из овчины. Гейл увидела платяной шкаф, стол, несколько стульев и лампу у кровати. Окна из венецианского стекла не пропускали солнце в спальню и ванную комнату с темно-зеленой, углубленной в пол ванной.
Гейл распаковала чемоданы, затем искупалась и накинула махровый халат. Расчесывая волосы, она думала о «Башнях ван Элдинов», где северный ветер вскоре все занесет снегом, и наступит Рождество. Она представляла себе Ланса — с блестящими снежинками на темных волосах, Джудит — улыбающуюся, в меховой шубке. Даже воображаемая, Джудит провокационно улыбалась. О Гейл Пемблтон только и вспомнят, когда Лаура упомянет ее имя или Ланс из вежливости скажет пару слов о ней.
После удивительно спокойной ночи стук в дверь пробудил ее. Сонный взор Гейл остановился на невысоком немолодом мужчине с приветливой улыбкой. У него были жидкие волосы, зачесанные назад, серые глаза. Одет он был в белый пиджак и держал в руках поднос.
— Доброе утро, миссис ван Элдин, — произнес он учтиво. — Я отсутствовал во время вашего приезда, так что вы меня не знаете. Мое имя Уильям Роач, я принес вам чай. Раньше я был денщиком полковника. А теперь вот прислуживаю гостям. — Он улыбнулся, как будто был очень доволен своей новой ролью. — Миссис Пемблтон хотела бы знать, будете ли вы завтракать с нею или здесь, в вашей комнате. Мистер Пемблтон спит до одиннадцати, а полковник — в отъезде. — Он поставил поднос на стол у кровати. — Зовите меня Биллом, пожалуйста.
Гейл улыбнулась:
— Благодарю, Билл. Скажите бабушке, что я буду завтракать с нею. Только оденусь и выйду.
Столовая находилась в укромном уголке патио и была защищена от солнца решетчатой крышей из тростника, поддерживаемой белыми столбами. Синие, красные и белые подушки лежали на кушетке у стены, а плетеные кресла стояли вокруг невысокого стола. На одном из них Полли Пемблтон с нетерпением ожидала Гейл — скучные завтраки в одиночестве теперь закончились.
Гейл провела утро в плавательном бассейне. Она упивалась прохладой синей воды, в то время как бабушка отдыхала поблизости в гамаке.
Ближе к полудню к ним присоединились Сэм Пемблтон и полковник, вернувшийся после утренней поездки. По предложению полковника они поехали на коктейль и ленч в яхт-клуб. Членами клуба были в основном англичане, поэтому их провожатый думал, что Гейл приятно проведет время в обществе своих соотечественников. По пути в порт они проехали мимо полицейского поста и свернули на дорогу к клубу. После коктейля с разнообразием легких спиртных напитков Гейл получила приглашения поучаствовать во множестве спортивных игр и состязаний. Она обрадовалась, узнав, что дни ее будут заполнены, и так, возможно, сотрется память о Лансе.
Гейл посетила достопримечательности Танжера — древнего арабского города. Она гуляла в Касба, где, казалось, жизнь течет неспешно, как в старину. Большинство зданий, находящихся внутри городских стен, были построены в семнадцатом веке. Они относились к мавританскому и португальскому стилю, которые, на взгляд Гейл, отличались какой-то внутренней обособленностью от окружающего мира.
Ей понравились рынки, прилавки с грудами баклажанов, перца, рыбы, фруктов, а посещение магазинов вызывало восхищение. Многочисленные лавочки стояли открытыми весь день. Она часто ездила в Ру-Амра, который считался самым прохладным местом даже в разгар дневного зноя и в переводе с арабского означал «Морские ворота». Это название произошло оттого, что в городской стене когда-то был пролом, через который открывался великолепный вид на морской залив.
Гейл одолжили лошадь, и девушка начала по утрам ездить верхом вместе с полковником. Он был нескучный собеседник, на лошадях они могли добираться до таких мест, куда нелегко или вообще невозможно было доехать на автомобиле. Интерес, который он проявлял к Гейл, был как бальзам для ее разбитого сердца, на какое-то время заглушавший воспоминания о Лансе.
Однако расстояние между ними усиливало ее тоску и желание увидеть его снова. Ланс часто писал ей, прилагая каждый раз к своему письму записки от друзей или подчеркнуто вежливые вопросы о ее самочувствии. Сердце ее начинало учащенно биться, а пальцы дрожать, когда она разрезала посланный им конверт, хранивший его прикосновения.
Поведение Гейл не осталось не замеченным бабушкой. Полли Пемблтон была взволнована и озадачена ее дружбой с полковником, увидев, в каком напряженном состоянии пребывает внучка. Не то чтобы она не доверяла мистеру Шеарду. Она знала, что ему нравится холостяцкая жизнь и он не хочет ее менять. К тому же он был пожилым человеком и склонность к противоположному полу оставил в прошлом. Армия — вот что он действительно любит, но он видная фигура в Танжере, и люди судачат о нем.
Что касается Гейл, можно было сразу заметить, что она очень несчастна. Полли Пемблтон несколько раз принималась мягко расспрашивать ее, но безуспешно. Гейл ничего не объясняла. Могла ли она все еще тосковать по отцу и поэтому цепляться за полковника как за отца? Полли Пемблтон все больше и больше думала о проблемах своей внучки — в конце концов, она чувствовала ответственность за нее, пока та находилась в Танжере.
С такими мыслями пожилая женщина сидела как-то за завтраком. Полковник Шеард отправился на уик-энд в плавание с другом из яхт-клуба. Гейл тоже была приглашена, но простудилась и вынуждена была остаться дома. В воскресенье утром она почувствовала себя намного лучше и выглядела особенно привлекательно в сине-белом купальном костюме. Окинув взглядом ее красивое гладкое тело цвета золотого меда, бабушка подумала, что она очаровательна и может соблазнить даже полковника, заставив его задуматься о своем холостяцком существовании. Позавтракав, они сидели с последней чашкой чая, наслаждаясь приятной прохладой перед дневным зноем.
— Моя дорогая, — начала миссис Пемблтон довольно рискованный разговор. Она смотрела то на тростниковую крышу, то на золотые волосы внучки. — Ты не считаешь, что это немного неблагоразумно — проводить с полковником так много времени?
— Неблагоразумно? — Взор Гейл ясно дал понять, что она считает такую мысль абсурдной. Гейл нахмурилась. — Почему, бабушка? Он не совратитель, и я замужем.
— Да, это так, — сказала сухо Полли Пемблтон.
В смехе Гейл не было радости.
— Бабушка! Я думала, что у тебя более широкие взгляды на жизнь.
— У меня, но не у жителей Танжера, к сожалению. Гейл уставилась в свою чашку, стараясь не смотреть в глаза бабушке.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
