Игорь Станиславович с удовольствием предвкушал, как он расскажет подчиненным, что не позволил контрразведке себя обыграть. Радость его существенно омрачилась бы, знай он, что Антон Юрьевич предварительно вступил в сговор с Шубиным, и завтра зам. начальника ОПС сообщит Ястребову, что отдает два своих канала в пользу контрразведки.
— Убедил, шаман, — вздохнул Сан Саныч. — Удовольствуюсь восемью аппаратами...
Генерал Ястребов предвидел нечто подобное и поэтому смотрел на довольного Сидорова с некоторым сожалением. Горячего шефа ЗКСиБТ аккуратно провели мимо кассы, использовав его пыл для подавления притязаний конкурентов.
Совещание завершилось. В высоком кабинете Ястребова, с глухой стеной шкафов по правую руку и большими окнами на город по левую, повинуясь едва заметному кивку тяжелой головы первого зама, остались Сидоров, “падре Антонио” и Шубин. Хозяин кабинета подождал, пока удалятся все прочие и подтянутый строгий референт, заглянув в кабинет, глазами даст понять, что в приемной чисто и подслушивание исключено. Береженого Бог бережет...
— Садитесь поближе, товарищи, — сказал Владимир Сергеевич.
Он подождал, пока генералы, а вслед за ними скромный маленький Шубин переберутся, встал и достал из сейфа металлическую коробку, перехваченную ниткой и запечатанную его личной печатью. В коробке лежала обычная видеокассета с регистрационной наклейкой секретного отдела главка. Первый зам вставил ее в приемный карман видеомагнитофона, сел в свое кресло и толстым пальцем нажал кнопку пульта. Все присутствующие повернулись к экрану.
Довольно долго перед ними маячил колышущийся поднос, уставленный напитками и круглыми маленькими пиалами. Они понимали, что перед ними свежие кадры оперативной съемки — дата в углу была недельной давности. Если заинтересованные лица увидят эти кадры, снимавший будет легко вычислен и, пожалуй, умрет мучительной смертью, судя по восточному колориту...
Дележ сетевых каналов тотчас был забыт.
Ястребов не снимал пальца с кнопки пульта и в тот момент, когда несший поднос наклонился и на экране всего на несколько секунд появились люди, остановил изображение. Начальники служб без вопросов и комментариев вглядывались в сидящих на ковре неизвестных, тоже обернувшихся к вошедшему и глядящих с экрана прямо в глаза руководителям ФСБ. Шубин оценивал качество съемки и недоработку охраны, ее допустившей. Антон Юрьевич немного скучал. Генерал Сидоров поспешил блеснуть эрудицией.
— Это шейх Масуд! А второй, однорукий, — Ваха Мардоев, начальник отдела спецопераций у Масхадова! Жив еще... я думал — добили его погранцы на перевале...
— А другие двое? — спросил Ястребов.
— Тот, что в тюрбане, — из разведки Турции, — отозвался шеф СКР, задумчиво разглядывая свои худые кривоватые пальцы. — Курирует связи с боевиками в Грузии. Четвертого я не знаю.
— Посмотрите внимательнее, Антон Юрьевич.
— Нет необходимости. Когда человек мне известен — я узнаю его сразу.
— Это северянин, — сказал Шубин. — Он прилетел ненадолго. Очень осторожен и не доверяет остальным.
— Объясни! — сказал заинтригованный Сидоров, переходом на “ты” нарушая деловую обстановку совещания.
Ястребов чуть заметно поморщился.
— Он оглянулся самый первый, — начал Шубин, — и тут же спрятал лицо за рукой, потянувшись к чашке. Видите? Это не случайный жест. Он хочет пить, этот поднос принесли для него. Он сидит на почетном месте — но сидит неправильно, не в ту сторону лицом. Зато так он видит всех остальных — не хочет выпускать их из поля зрения. У него напряжена спина, как у человека после длительного сидения в кресле самолета или поезда. Еще меня чем-то зацепили его носки — но я не могу понять, чем...
— Запахом! — фыркнул Сидоров.
Ястребов сморщился сильнее и сказал:
— Этот человек готовил переход Кемаля Пехлеви, известного нам под именем Дабир Рустиани. Данные разведывательного отдела главка.
— У-у-у... — Сидоров разочарованно закатил глаза. — Начинается...
— Да, Игорь Станиславович, — сдерживая раздражение в голосе, сказал первый зам, — начинается. Оно, собственно, никогда и не заканчивалось. На встрече ваххабитов в Пакистане теракт “Норд-Вест” в Москве признан малоэффективным. Отработана новая схема планирования, подготовки и финансирования... — Ястребов заглянул в бланк шифротелеграммы. — Новая операция уже начата. Главк пока не имеет сведений о месте и времени проведения. Известно лишь, что сейчас операция вступила в активную фазу. То есть уже идет, товарищи генералы и полковники.
— А подробнее? — закинул ногу за ногу начальник ЗКСиБТ.
— Исполнители выехали на место. Куда — не знаем. Официальной информации нет, но при личном общении выяснил: у главка проблемы... Провалена часть агентуры... один сотрудник погиб. В ближайшие месяцы возможности главка по информационной поддержке ограничены.
— Какие-либо предположения на этот счет имеются? — вежливо поинтересовался Антон Юрьевич, сделав вид, что это его мало касается. Так, из уважения к коллегам...
— Да, — кивнул головой Ястребов, отметив про себя некоторую расслабленность шефа контрразведки. — Посеять панику... подорвать стабильность в обществе... Возможна попытка срыва празднования трехсотлетия Санкт-Петербурга. А ваша служба, Антон Юрьевич, примет активное участие в обеспечении безопасности горожан.
— Безусловно, — несколько иронично и грустно ответил “падре”. — Черт с ними, со шпионами. Пусть шпионят.
— Не будем утрировать. Сверните на время все малоперспективные операции, рассчитанные на длительное время. В обозримый период нам будет не до них... к сожалению. Что у вас по резиденту?
— Работаем, Владимир Сергеевич. У меня в кабинете сотрудник, ведущий эту операцию. Может быть...
— Не получится. Сожалею, но не сегодня. Решайте сами. Прошу всех, — повысил голос Ястребов, — представить мне к четырнадцати часам ваши предложения для внесения в план оперативных мероприятий. Предварительно прошу согласовать его между собой.
— У нас есть типовой! — бодро отрапортовал Сидоров.
— У нас тоже, — скромно кивнул Шубин.
Контрразведчик промолчал.
— Александр Александрович, обратите, пожалуйста, особое внимание на схему работы в метро. Чтобы на каждой станции ваши сотрудники перекрыли и верх и низ. В пятнадцать часов мы с генералом Паниным едем к губернатору согласовывать общий план мероприятий с МВД и службами города... в части, их касающейся. Поэтому с предложениями попрошу не задерживать. У кого есть вопросы?
— Один вопросик, — поднял вверх бледный палец начальник СКР. Сидоров и Шубин прислушались, замерли. — Проводилась ли работа в центрах подготовки подрывников-террористов? Какие есть сведения по выпускам?
Ястребов, поднявшийся уже было с кресла, тяжело опустился в него снова.
— Вопрос, как вы любите говорить, Антон Юрьевич, конечно, интересный... Вот уже год как не было выпуска новых подрывников. Предыдущий на треть обезврежен нами, на треть самоликвидировался... ввиду плохого обучения. Два лагеря уничтожены.
— Что бы это значило? — спросил “падре”. — А что за исполнители уже выехали? Где их готовили?
— Не знаю, Антон Юрьевич. Возможно участие наемников...
Они покинули кабинет, а Ястребов еще некоторое время внимательно разглядывал лица людей на экране видеомагнитофона — замкнутые, сосредоточенные, решительные лица пожилых мужчин, объявивших войну его городу. Потом перемотал кассету, опечатал коробку и убрал в сейф. Достал и раскрыл папку с типовым планом мероприятий на период существования повышенной угрозы возможного проведения теракта, положил перед собой чистый лист бумаги и остро отточенный карандаш. Взъерошил обеими руками волосы — и обозначил первый пункт жирной носатой единицей...
В кабинете начальника СКР, в отличие от кабинетов его коллег, на первый взгляд царил хаос. Множество бумаг, папок, книг и отдельных листов лежало не только на широком столе, но и на диване, на подоконнике и даже на полу. Посетители не сразу понимали, что никакой это не хаос, а достаточно сложно и строго организованный порядок, в котором хозяин ориентируется легко и непринужденно.
Посреди этого хаотического “порядка”, осторожно поджав ноги на стуле, чтобы не наступить ненароком на бумаги шефа, сидел усталый, сгорбленный Лерман. Мрачно глядя перед собой красными от недосыпания глазами, он дрожащими пальцами постукивал по колену сигаретой, не решаясь закурить в отсутствие хозяина. Увидав старика, Шубин, вошедший в свой кабинет вместе с “падре Антонио”, понял, что по резиденту ничего толкового не вырисовывается, и с сожалением подумал: “Откладывается твоя пенсия, Боря”. Вслух зам. начальника “наружки” ничего не сказал, не желая забегать вперед Антона Юрьевича.
— Борис Моисеевич, состояние оперативной разработки оценено достаточно высоко, — довольным голосом сообщил “падре” своему самому старому подчиненному приятное известие.
