— А, это вы, Шаранин, — сказал он. — Заходите.
Шаранина удивило такое поведение Деркача.
Обычно он не любил, когда к нему приходили без предварительного звонка. Неужели они с Семен Семенычем играют одну игру? В таком случае нет смысла откладывать разговор.
— Можно лист бумаги?
— Пожалуйста, — сказал Деркач и пододвинул стопку бумаги.
Шаранин взял лист, написал заявление об уходе и протянул его Деркачу.
— Вот.
— Что это?
Деркач прочел заявление, закурил, чтобы выдержать свою обычную многозначительную паузу. Шаранин молча ждал.
— Интересный расклад, — начал разговор Деркач. — А вас ничего не беспокоит?
— В каком смысле?
— В прямом.
— Простите, я не понимаю.
— Не понимаете?
— Нет.
— А мне кажется, что вы все прекрасно понимаете, поэтому и бежите, как крыса с корабля.
— Послушайте…
— Нет, это вы послушайте. Вы приходите и кладете заявление на стол. Как просто!
Шаранин молчал.
— Ни один уважающий себя сыщик не бросит расследование на середине.
Шаранин решил дослушать эту возмущенную речь до конца. Он был практически уверен, что она окончится словами типа: «Мне досадно, что я доверял вам, поэтому я принимаю ваше заявление, вы свободны». Но Деркач удивил Шаранина. После ряда возмущенных эпитетов он неожиданно заявил:
— Будьте добры, доведите дело Коротаевой до конца и катитесь на все четыре стороны.
Шаранин настолько не ожидал такого поворота в разговоре, что не знал, что ответить.
— Значит, вы меня не увольняете?
— Значит, увольняю! Но только после того, как вы найдете Коротаеву.
— Спасибо, — растерянно ответил Шаранин.
Он смотрел на Деркача и не мог понять: либо он
в нем хронически ошибался, либо Деркач не только тонкий психолог, но и гениальный актер.
— И помните, Шаранин, я разочаровался в вас.
— Я понял.
Возвращаясь на Водный стадион за оставленной на стоянке машиной, Шаранин пытался разобраться в ситуации. Он понимал, что у него появилось время, а значит, и шанс на спасение. Нужно только отыскать его среди тысячи вариантов, роящихся в его спутанном сознании.
«ВАЖНЯК» ТУРЕЦКИЙ
Целый вечер и все утро Турецкий просматривал видеоматериал с камер наружного наблюдения у Минфина. На всякий случай он запросил кассеты не только за день взрыва, но и за предыдущие три дня. Хоть и не очень верилось в то, что бомбу устанавливали прямо под видеокамерой, но нужно было полностью в этом убедиться. И вот уже шесть часов с перерывом на поспать и поесть Александр Борисович убеждался.
Камеры зафиксировали несколько сот человек, некоторые физиономии повторялись, некоторые мелькали лишь однажды, вюншевский «БМВ» подъезжал и отъезжал, но эпизода, в котором некто подошел бы к автомобилю и, воровато озираясь, сунул руку под днище, Александр Борисович так и не увидел. Ни в день взрыва, ни в три предыдущих дня. Оставалось еще около десяти непросмотренных кассет, но ни сил, ни желания их досматривать не было ни малейшего. Поэтому, когда позвонил Денис Гряз-нов и сказал, что есть разговор и, если можно, он, может быть, вечером заглянет, Турецкий тут же ухватился за замечательную возможность отставить кассеты хотя бы на время:
— Чего до вечера томить? Сейчас приезжай, только захвати чего-нибудь от умственной недостаточности.
Денис прибыл через пятнадцать минут, в качестве лекарства от умственной недостаточности притащил четыре горячих куска хачапури и две банки безалкогольного пива.
— А чего-нибудь более радикального не мог найти? — недовольно пробурчал Турецкий.
— Более радикальное я вам изложу устно. — Он устроился на диване, выбрал себе кусочек позажаристей и поинтересовался: — Кассеты с Ильинки смотрите? Можно я тоже посмотрю?
— Смотри на здоровье, — махнул рукой Александр Борисович и пошел колдовать над кофеваркой, чем безалкогольное пиво, так лучше кофе пить.
Денис выбрал кассеты за двадцать пятое и в режиме ускоренного просмотра промотал одну, потом вторую.
— Что ты там увидеть хочешь? — удивился Турецкий. — И о чем разговор у тебя ко мне?
— Вот. — Денис нажал паузу и ткнул пальцем в экран телевизора. — Вот его я хотел увидеть, о нем и разговор.
Турецкий взглянул на парня на экране. Ничего примечательного: лет тридцать с лишним, телосложение спортивное, одет прилично, смотрит спокойно, идет себе и идет, ни авоськи, ни портфеля, руки в карманах, ну так холодно же. Да и видел Турецкий уже этот эпизод. Не подойдет он сейчас к машине Вюнша, посмотрит на часы и двинет дальше по улице.
— И чем тебе этот парень не понравился или, наоборот, понравился, а, Денис?
— У меня есть основания предполагать, что он и есть тот, кого вы ищете.
— Он, что ли, «БМВ» минировал? — недоверчиво хмыкнул Турецкий. — И где он это делал, позволь спросить?
— А вот прямо тут и делал, на Ильинке, у дома номер девять, под всевидящим оком видеокамер.
— Так почему же на пленке этого нет?
— Потому, что камеры эти видят, конечно, всё, но не все время. И если знать, какая когда отключается, чтобы кассету, например, сменить, то можно прекрасно успеть, проходя мимо машины, сунуть маленький взрывпакет под днище. Особенно если не лепить его скотчем и изолентой не приматывать, а он, например, на магните. Кстати, видите, этот эпизод как раз на самый конец кассеты пришелся. Вот, — Денис чуть отмотал назад и снова прокрутил запись, — он проходит и не успевает дойти до «БМВ» шага три, как кассета заканчивается. А он роняет, скажем, перчатку, наклоняется ее подобрать и, опачки, — бомба заложена.
— Так… — Александр Борисович поскреб пятерней небритый почему-то подбородок, — даже не знаю, что тебе на это сказать. — Он порылся в сейфе, достал початую бутылку коньяка и, изрядно добавив живительной влаги в кофе, залпом выпил. — А теперь давай по порядку: кто этот тип, какое касательство ты к нему имеешь и почему ты решил, что у него была причина подрывать Вюнша?
— Зовут его Григорий Шаранин, он как бы мой коллега, работает в детективном агентстве «Заря» у Бориса Деркача. Я бы его и знать не знал, но так получилось, что и «Заря» и «Глория» независимо друг ©т друга ищут одного и того же пропавшего человека — Марию Коротаеву, практикантку из Минфина. На этой почве мы, собственно, и пересеклись, хотя и раньше были у нас с «Зарей» столкновения…
— Но Вюнш-то тут при чем?
— Александр Борисович, давайте я изложу вам все по порядку, а уж потом вы сами сделаете выводы.
— Валяй, — кивнул Турецкий.
Денис поудобнее устроился на диване, пристроил рядом на полу пепельницу и пиво и, убедившись, что его действительно внимательно слушают, начал:
— Разыскивая Коротаеву, мы выяснили, что у нее с Вюншем, кстати, ее шефом в Минфине, был роман.
Причем и у Вюнша она была не единственная пассия, и у нее он был не единственный бойфренд. Естественно, родилась версия, что исчезновение девушки как-то связано с этими запутанными любовными отношениями. Меня в первую очередь интересовало, могла ли патологическая ревность Вюнша заставить Коротаеву исчезнуть? И даже более того: могла ли патологическая ревность толкнуть Вюнша, скажем, на убийство Коротаевой. Я поговорил с Вюншем…
— Что? Ты поговорил с Вюншем? — возопил «важняк». — Что, прямо так явился к нему в Минфин и спросил: «Гера, ты Машу случайно не грохнул»? Да?
— Не в Минфин, а на дачу, и не прямо так, а по приглашению другой его пассии…
— Ну ты даешь, Дениска! Это ж надо! Просто слов нет. Ей-богу, одни буквы остались…
— Может, дадите все-таки дорассказать?
Турецкий зажал рот руками и промычал сквозь
пальцы:
— Молчу. Как рыба.
— Так вот, Вюнш, на мой взгляд, совершенно не тот человек. Во-первых, он наверняка вообще не является патологическим ревнивцем, а во-вторых, даже если бы и являлся, Коротаева для него — не тот случай, мне лично показалось, что никакой большой любви там и в помине не было, а был затянувшийся флирт. Если вы читаете бульварную прессу, то могли видеть статейку о Вюнше, там в подробностях о проститутках, которых он предпочитает, о его сексодроме в «Богемии» и так далее, может, и не все правда, но в целом авторы суть и сами поняли, и до заинтересованной общественности донесли: Вюнш — тот еще бабник, и таких, как Коротаева, у него вагон и маленькая тележка. Но дальше мы выходим на другого бойфренда Коротаевой, некоего Гмызу, который тоже, как ни странно, работает в Минфине, начинаем его пасти и наблюдаем, как его квалифицированно трамбуют люди из «Зари»…
— Что значит — трамбуют?
— Двумя машинами они чуть не превратили в лепешку его «фиат», и неизвестно чем бы вообще все закончилось, если бы не подоспели мои ребята. Гмыза, слава богу, жив, но Щербак наткнулся на «жучок» в его машине. Я попросил своих присмотреть за оперативниками из «Зари», и Щербак, водивший Шаранина, выясняет, что, во-первых, Шаранин ищет Коротаеву, а во-вторых, крутится около Минфина. В тот момент, который заснят на пленке, Щербак как раз стоял за углом…