А вот пример созерцания, приведенный уже в форме беседы отшельника с распятым Христом, Которого он видит в своем созерцательном состоянии.
Берем описание этой беседы буквально, как она изложена в «Духовных упражнениях».
{346}
«Эта беседа совершается тогда, когда человек вообразит пред собою Иисуса Христа, распятого на кресте… В то время, когда это поразительное изображение является перед глазами человека, он начинает спрашивать себя, обдумывать, взвешивать, что именно склонило Создателя вочеловечиться и принять форму твари и раба. Каким образом случилось то, что, обладая по существу Своему вечною природою, Он соизволил снизойти до состояния смерти, до смертных истинных страданий?»
«При этом следует обвинять себя, следует укорять свою совесть, спрашивая: «Что же я сделал до сих пор для Иисуса Христа? Могу ли я сказать, что действительно сделал что-нибудь для Него? Что же я буду, по крайней мере, делать отныне? Что должен я делать?» «Устремивши, таким образом, взор на Иисуса распятого, я скажу Ему все, что подскажут мне мой ум и мое сердце… Настоящую беседу можно сравнить с беседою двух друзей или беседою слуги со своим господином» [121].
{347}
Католические святые: Маргарита, Гертруда и Тереза [122]
«Не желай видеть чувственно ангелов, или силы, или Христа, чтобы с ума не сойти, приняв волка за пастыря и поклонившись врагам демонам… Если желаешь молиться в духе, ничего не заимствуй от плоти».
Св. Нил Синайский, подвижник V века
Лучшими доказательствами любви Бога к Маргарите Марии Алакоквийской были ее зрительные, слуховые и осязательные галлюцинации, среди которых самой важной было видение сердца Христова, «окруженного лучами более ослепительного блеска, чем солнце, и прозрачными, как хрусталь. На нем ясно виднелась рана, которую Он получил на кресте. Вокруг Его {348} Божественного сердца был венец из терниев, а над ним крест».
Во время этого видения голос Христа сказал ей, что сердце Его охвачено пламенем любви к человечеству и что Он избрал ее, чтобы она поведала людям об этой любви. Затем Он взял ее смертное сердце, вложил его в Свое, воспламенил и снова вернул ей со словами: «До сих пор ты была Моей рабою, отныне же будешь называться возлюбленной ученицей Моего святого сердца». В позднейшем видении Христос раскрыл перед ней подробности «великого замысла», который Он намеревался выполнить при ее посредничестве. «Сделай так, чтобы первая пятница была праздником почитания Моего сердца. В этот день все должны совершать богослужения и причащаться, чтобы возместить Моему сердцу те обиды, какие оно претерпело. А Я обещаю тебе, что сердце Мое будет расширяться, чтобы в изобилии изливать потоки любви на тех, кто будет оказывать ему эти почести или кто внушит другим людям делать это».
«Это откровение, — говорит Буго, — без сомнения, самое важное из всех, какие по{349}лучила Церковь со времени воплощения Христа и Тайной вечери. После таинства Евхаристии это — высшее напряжение деятельности святого сердца» [123]
Каковы же были результаты этого откровения для жизни Маргариты Марии? Страдания, молитвы, обмороки, экстазы. Она сделалась совершенно бесполезной для монастыря, так как поглотившая ее любовь Христа к ней, «которая все более и более ею овладевала, делала ее неспособной к выполнению монастырских обязанностей».
Среди мистиков пользуются большим уважением «откровения» святой Гертруды, монахини Бенедиктинского ордена, жившей в XIII веке. Приведем нечто из этих «откровений».
«Страдая от головной боли, она старалась во славу Господа облегчить свои страдания, держа во рту некоторые пахучие вещества. Ей показалось, что Господь милостиво склонился к ней и Сам находил утешение в этом запахе. Вдохнув в Себя аромат, Он поднялся и с довольным видом сказал святым: «Посмотрите на новый подарок, который сделала Мне Моя невеста!»
{350}
Однажды во время молитвы в часовне она услышала пение: «Sanctus, sanctus, sanctus!» Сын Божий склонился над ней, подобно самому нежному возлюбленному, и, запечатлевая на ее душе сладостный поцелуй, сказал ей при втором Sanctus: «При этом Sanctus, прославляющем Меня, прими в Моем поцелуе всю святость Моей Божественности и Моей человечности, и это приготовит тебя к принятию Святых Тайн». И когда в следующее воскресенье она благодарила Бога за эту милость, Сын Божий, более прекрасный, чем тысячи ангелов, взял ее на руки и, словно гордясь ею, представил ее Богу Отцу в том совершенстве святости, какое Он даровал ей. И Отцу так понравилась эта душа, представленная Ему Его единственным Сыном, что Он не мог удержаться, чтобы не отдать ей—то же самое сделал и Дух Святый—всю святость Своего Sanctus, благодаря чему она стала обладательницей всей полноты святости, дарованной ей Всемогуществом, Мудростью и Любовью» [124].
Говоря о характерных проявлениях мистики Запада, нельзя умолчать о святой Терезе, изложившей свои мистические пере{351}живания в автобиографии, написанной ею в 1561–1562 годах.
Джеме, изучивший сочинения Терезы, говорит, что «ее представления о религии сводились, если можно так выразиться, к бесконечному любовному флирту между поклонником и его Божеством» [125].
Мистический восторг Терезы возбуждал физическую ее природу, она говорит о чувстве восхищения как о чем-то таком, что трудно вынести и что почти граничит с физической болью. О том участии, которое принимает тело в небесных радостях, она говорит, что чувство радости «пронизывает его (тело) до мозга костей, тогда как земные наслаждения действуют поверхностно. Это, конечно, только приблизительное описание, — добавляет она, — но я не умею выразиться яснее» [126].
«Однажды во время молитвы, — пишет она, — я получила способность сразу постигнуть, каким образом все вещи могут быть созерцаемы в Боге и содержаться в Нем. Я видела их не в их обычной форме, однако с поразительной ясностью, и вид их остался живо запечатленным в моей душе. {352} Это одна из наиболее выдающихся милостей, дарованных мне Богом… Вид этот был до такой степени утонченный и нежный, что описать его нет возможности» [127].
Дальше она рассказывает, что Божество представляет собою громадный и поразительно прозрачный бриллиант, в котором каждый из наших поступков отражается таким способом, что вся его греховность становится ясной и очевидной. «Господь дал мне уразуметь, — говорит она в другом месте, — каким образом Бог может быть в трех лицах. Он так показал мне это, что удивление мое было равно охватившему меня чувству утешения… И теперь, когда я думаю о Святой Троице или когда слышу упоминание о Ней, я понимаю, каким образом три лица составляют только одного Бога, и я испытываю при этом неизреченное блаженство».
В одном из позднейших переживаний Терезе дано было увидеть и понять, каким образом Матерь Божия была взята на небо [128].
{353}
ПРИЛОЖЕНИЕ [129]
«О подражании Иucycy Христу» Фомы Келлпийского
В предисловии русского переводчика к книге «Подражание», —издание 1834 года, напечатанное в Москве, — сказано: «Один высокопросвещенный муж, русский, православный, говаривал: «Ежели б нужно было мое мнение, то я бы смело после Священного Писания поставил Кемписа «О подражании Иисусу Христу» [130]! в этом столь решительном приговоре дается инославному писателю полное предпочтение пред всеми святыми отцами православной Церкви. Это самообольщение! Это прелесть! Составилась она из ложных понятий; ложные понятия родились из неправильных ощущений, сообщен{354}ных книгою. В книге жительствует и из книги дышит помазание лукавого духа, льстящего читателям, упоевающего их отравою лжи, услажденною утонченными приправами из высокоумия, тщеславия и сладострастия. Может вещать истина и внутри человека. Но когда это? Тогда, когда, по слову Спасителя, человек облечется
силою свыше
(Лук. 24, 49):
егда приидет Он, Дух Истины, наставит вы на всяку истину
(Ин. 16, 13).
Если же прежде явственного пришествия Святого Духа—удела святых Божиих — кто возмнит слышать внутри себя вещающую истину, тот льстит только своей гордости, обманывает себя; он скорее слышит голос того, кто говорил в раю:
будете яко бози
(Быт. 3, 5). И этот-то голос кажется ему голосом истины!
Говорили сыны Израиля святому вождю своему и законодателю, говорили из правильного понятия о величии Божества, из понятия, от которого рождается в человеке сознание и познание ничтожества человеческого:
Глаголи ты с нами, и да не глаголет к нам Бог, дане умрем
