Рейтинговые книги
Читем онлайн Виргинцы (книга 2) - Уильям Теккерей

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 129

К тому же литература была в те странные времена в большом почете, а сочинители воистину считались властителями дум. В залах суда или в палате общин можно было услышать ссылки на Вергилия и Лукана. Вспоминали, что сказал по тому или другому вопросу Стаций или Ювенал — не говоря уже о Цицероне и Таците. Минуло теперь их время — этих добрых старых язычников; языческая поэзия и этика так же не в моде сейчас, как поклонение Юпитеру и Юноне. Наступил век экономистов и вычислителей, и Пантеон Тука опустел и выглядит нелепо. Выть может, еще случается порой, что Стэнли заколет козленка, Гладстон возложит лавровый венок, а Литтон воскурит благовония в честь Олимпийцев. Но есть ли в Ламбете, Бирмингеме, возле Тауэра кому-нибудь дело до древних обрядов, языческих богов, культов? Кто такие, чтоб им пропасть, эти Музы и кому нужен весь этот греческий и латинский хлам? Что такое Геликон и кому он интересен? Кто она такая — эта Талия и как произносится ее имя? А как пишется "Мельпомена"?

Мистер Джордж, как уже было сказано, в годы юности у себя на родине и во время своего заключения во французском форте на берегу Мононгахилы, то есть когда у него было много досуга, коротал время, приударяя за Мельпоменой, и плодом этого союза явилась трагедия, не включенная в "Театр" Белла, хотя я берусь утверждать, что она была' ничуть не хуже многих пьес, опубликованных в этом сборнике. Немало молодых людей на заре юности отдают предпочтение Музе трагедии, подобно тому как и влюбляются они зачастую в женщин значительно старше себя. Наш правдивый читатель, если только он питает слабость к литературе, не может не признаться, что честолюбивые мечты влекли его к самым высоким образцам, и хотя в более зрелые годы он стал скромнее в своих притязаниях и нашел, что самое большее, на что он способен, — это переводить оды Горация либо перелагать песни Уоллера или Прайора сносной алкеевой или сапфической строфой, однако в те невинные годы, когда он был еще зеленым юнцом, только трагедия и эпос влекли к себе его неопытную душу и только самых высоких наград, казалось ему, стоило домогаться.

Джордж Уорингтон, прибыв в Лондон, стал бывать на представлениях в обоих театрах, посещать театральные кофейни и прислушиваться к мнениям литературных критиков; во время антрактов его можно было увидеть в кофейне Бедфорда, а после спектакля он нередко ужинал у Сесиля в компании актеров и сочинителей. Так он мало-помалу свел знакомство со многими видными писателями, поэтами и актерами. Старый грубиян Макклин, шутник Фут, весельчак Хипписли и даже прославленный мистер Гаррик собственной персоной заглядывали порой в эти увеселительные заведения, и вскоре — отчасти благодаря своему уму и скромности, а также, быть может, благодаря своей репутации человека со средствами, — мистер Джордж стал желанным гостем в их кругу и увидел, что актеры охотно готовы распить с ним бокал пунша, а критики любезно соглашаются отужинать за его счет. Быть на короткой ноге с писателем или актером — разве не являлось это заветной мечтой многих молодых людей? Распить бутылочку с Александром Македонским, или с королем Генрихом V, или с Бобадилом и взять понюшку табака из табакерки самого Аристарха, проводить Джульетту до кареты или Монимию до портшеза — все эти привилегии не могут не пленять любого молодого человека поэтического склада ума, и не удивительно, что Джордж Уорингтон пристрастился к театру. А поскольку ему было известно, что его маменька не слишком одобряет актеров и театры, то сознание, что он вкушает от запретного плода, еще увеличивало получаемое удовольствие. Он неоднократно и с большим вкусом устраивал приемы в честь актеров, и говорят даже, что два-три прославленных гения соблаговолили попросить у него денег взаймы.

Можно не сомневаться, что, шлифуя свой шедевр и прибавляя к нему новые красоты, мистер Джордж пользовался советами кое-кого из друзей и выслушивал их похвалы и замечания. Его новый знакомый мистер Спенсер из Темпла дал завтрак в своей квартире в Смоковничьем Дворе, во время которого мистер Уорингтон прочел часть пьесы, и все присутствующие оценили ее высокие достоинства. Даже ученейший мистер Джонсон, бывший в числе приглашенных, соизволил признать, что в пьесе виден талант. Правда, в ней не было соблюдено ни одно из трех единств, но это правило нарушалось и другими авторами, и, следовательно, мистер Уорингтон тоже мог им пренебречь. В трагедии мистера Уорингтона мистер Джонсон заметил нечто, напомнившее ему одновременно и "Кориолана" и "Отелло".

— Два весьма высоких образца, сэр! — воскликнул автор.

— Да, конечно, спору нет, и кульминация у вас потрясающая, вполне обоснованная, и если она лишь отчасти соответствует действительности, это не делает ее менее душераздирающей, — заметил мистер Спенсер.

Надо сказать, что трагедия мистера Уорингтона и впрямь изобиловала сражениями и убийствами. Излюбленной книгой его дедушки было жизнеописание Георга Фрундсберга из Миндлхейма, полковника королевской пехоты, сражавшегося при Павии и участвовавшего в войнах коннетабля Бурбонского. Одним из соратников Фрундсберга был некто Карпзоф или Карпезан, которого и избрал наш друг на роль героя своей трагедии.

В первом акте трагедии, в том виде, в каком она дошла до нас в рукописи сэра Джорджа Уорингтона, события разворачиваются на берегу Рейна перед монастырем, осажденным войсками лютеран под командованием Карпезана. Безбожники-лютеране ведут себя как дикая орда. Они таскают за бороды монахов-католиков и срывают покрывала с голов богобоязненных монахинь. Несколько десятков этих несчастных дрожат за стенами монастыря, гарнизон которого положил сдаться на милость победителя, если обещанное подкрепление не прибудет до полудня. А пока что заключено перемирие, и часовые алчным взглядом пожирают из-за стен монастыря раскинувшийся перед ними лагерь и солдат, играющих в карты на поляне перед воротами. Динг-динг-динг. Монастырский колокол бьет двенадцать часов. Подкрепление не прибыло. Отворяй ворота, привратник! Дорогу полковнику Карпезану, знаменитому протестантскому герою, грозе турок на Дунае и папистов в долинах Ломбардии! Вот он идет, весь закованный в сталь, с грозной секирой на плече, раскроившей череп стольким неверным! Трубы трубят, и реют знамена.

"Без грубостей, солдаты, — говорит Карпезан. — Винные погреба — ваши! В кладовых и подвалах этого монастыря вы найдете обильную снедь. Церковную утварь мы расплавим. Кто из солдат гарнизона желает идти на службу к Гаспару Карпезану — милости просим. Ему будет определено хорошее жалованье. А монахинь не обижать! Я обещал им безопасность, и всякого, кто тронет их пальцем, — на виселицу! Помни это, провост-маршал!"

Провост-маршал, здоровенный детина в красном камзоле, кивает головой.

— Мы с этим палачом — провост-маршалом, встретимся еще не раз, поясняет мистер Спенсер своим гостям.

— Весьма приятное знакомство, — говорит мистер Джонсон, покачивая головой и попивая чай. — Я просто в восторге от того, что увижу почтенного джентльмена снова! Эта сцена между наемниками и разным лагерным людом с его дикими забавами очень свежа и интересна, мистер Уорингтон, и я вас поздравляю. Значит, полковник скрылся, как я понял, за воротами монастыря? Ну что ж, послушаем, что он намерен там делать.

Аббатиса и несколько старших монахинь появляются перед завоевателем. Они отважно встречают его и дают ому отпор в своей священной обители. Они слышали о диком бесчинстве, учиненном им в стенах других монастырей. Его секира, которую он постоянно пускает в ход, разбила немало священных статуй в святых обителях. А сколько монастырской утвари расплавил он, этот святотатец и грабитель! Не удивительно, что аббатисе, настоятельнице монастыря Святой Марии, высокородной даме с неискоренимыми предрассудками и смелым языком, сразу весьма не по нутру пришелся этот еретик-простолюдин, вздумавший распоряжаться в ее монастыре, и она не стесняется в выражениях. Эта сцена, в которой аббатиса берет верх над полковником, чрезвычайно понравилась слушателям мистера Уорингтона в Темпле. Грозный на поле брани, Карпезан на первых порах совсем ошеломлен гневной тирадой аббатисы, и может показаться, что победитель на сей раз побежден своей пленницей. Однако такой закаленный в боях воин не смирится до конца перед женщиной.

"Скажите, сударыня, — спрашивает он, — сколько монахинь находится в стенах вашего монастыря и сколько повозок должны приготовить для них мои люди?"

Аббатиса взволнованно и сердито отвечает, что, кроме нее, в монастыре Святой Марии находится двадцать… двадцать три сестры во Христе. Кажется, она хотела сказать двадцать четыре и почему-то сказала двадцать три?

"Ха! Почему такая неуверенность?" — спрашивает капитан Ульрик — один из самых бойких карпезановских офицеров.

1 ... 35 36 37 38 39 40 41 42 43 ... 129
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Виргинцы (книга 2) - Уильям Теккерей бесплатно.

Оставить комментарий