Более на туапсинском направлении немецко-фашистские войска в наступление не переходили. Не преодолели они и Кавказский хребет, хотя здесь действовал хорошо обученный горнострелковый корпус. На северном склоне Эльбруса враг захватил стоянку альпинистов "Приют одиннадцати", но далее не продвинулся.
Работая в Закавказье, мы все время прочно опирались на офицеров Генштаба, прикомандированных к войскам. Они были рядом с нами в многочисленных разъездах, помогали обрабатывать данные обстановки, готовить для представления в Ставку ежедневное донесение, активно участвовали в наших организационных мероприятиях. Добром вспоминаю я, в частности, товарищей Н. Д. Салтыкова, А. Н. Тамразова и многих других.
Через месяц мы возвратились в Москву. Вопреки хвастливым заявлениям командования немецкой группы армий "А" о том, что сопротивление советских войск скоро будет сломлено, положение в Закавказье стабилизировалось. С нами не было лишь генерал-лейтенанта П. И. Бодина - его назначили начальником штаба фронта. Но недолго пришлось ему занимать этот высокий пост. 1 ноября Бодин погиб: попал в районе Орджоникидзе под бомбежку немецкой авиации, не захотел для безопасности лечь на землю и расплатился за это жизнью.
Уже по приезде в Москву мы познакомились с пьесой А. Е. Корнейчука "Фронт". Неожиданно она появилась на страницах "Правды" и взволновала весь офицерский состав армии. И хотя у нас в Генштабе каждая минута была тогда на счету, пьесу прочли даже самые занятые. Всей душой мы были на стороне молодого Огнева и высказывались против Горлова.
Но нет, говорят, правил без исключения. И в Генштабе, и за его пределами, даже среди очень заслуженных военных руководителей, нашлись такие, которые восприняли пьесу "Фронт" как своеобразную диверсию против Красной Армии. В Ставку поступило несколько телеграмм с требованием прекратить печатание пьесы в "Правде" и запретить ее постановку в театрах как вещь "абсолютно вредную". На одну из таких телеграмм последовал ответ Верховного Главнокомандующего:
"В оценке пьесы вы не правы. Пьеса будет иметь большое воспитательное значение для Красной Армии и ее комсостава. Пьеса правильно отмечает недостатки Красной Армии, и было бы неправильно закрывать глаза на эти недостатки. Нужно иметь мужество признать недостатки и принять меры к их ликвидации. Это - единственный путь улучшения и усовершенствования Красной Армии".
Мы, генштабовская молодежь, если можно так сказать о людях среднего руководящего звена и еще не старых по возрасту, восприняли "Фронт" как выражение политики партии, как ее призыв к повышению уровня нашего военного искусства и методов руководства войсками.
Главная группировка гитлеровских войск, окруженная под Сталинградом 23 ноября 1942 года, к 2 февраля 1943 года была полностью разгромлена. Ближайшим следствием победы под Сталинградом явилось освобождение Северного Кавказа, к чему по долгу тогдашней своей службы в Генштабе я имел непосредственное отношение.
Сталинград надолго приковал к себе А. М. Василевского. В конце 1942 и в начале 1943 года Александр Михайлович почти безвыездно находился на этом главном тогда участке советско-германского фронта.
А поскольку не было на месте начальника Генштаба, Верховный Главнокомандующий частенько звонил прямо в Оперативное управление, справлялся об обстановке, диктовал свои распоряжения. Приходилось все время быть начеку, дневать и ночевать на рабочем месте. Тем более мне, исполнявшему в тот период обязанности заместителя начальника Оперативного управления{8}. В отдельных случаях И. В. Сталин звонил дежурному по Генштабу генералу и передавал распоряжения через него. Должность дежурного генерала была нештатной. В свое время ее ввел Б. М. Шапошников. Исполнялась она по очереди генералами из разных управлений Генштаба. Очередь регламентировалась специальным списком, который составляли операторы. Дежурный генерал вел карту и всегда был в курсе обстановки на фронтах и дел в основных управлениях Генштаба.
Враг еще рвался вперед, советские войска напрягали все силы, чтобы остановить его, а в Ставке и Генеральном штабе обдумывались уже планы будущего наступления, закладывался фундамент решающих операций по разгрому противника и под Сталинградом, и на Северном Кавказе. Мне памятна директива Верховного Главнокомандующего от 15 октября 1942 года. В разгар оборонительных боев на Тереке она обращала внимание командования Закавказского фронта на Черноморскую группу войск:
"Из ваших наиболее частых посещений войск Северной группы и из того, что вами значительно большая часть войск направлена в состав этой группы. Ставка усматривает недооценку вами значения Черноморской группы и оперативно-стратегической роли Черноморского побережья".
Как непосредственный исполнитель документа, из которого взята приведенная выше выдержка, я достаточно хорошо знаю, что в основе его лежала забота о будущем наступлении. А в двадцатых числах того же месяца мне представился случай убедиться, что в эти заботы Ставка погружается все глубже. Однажды ночью Ф. Е. Боков вызвал меня к себе и приказал доложить соображения относительно создания на Северном Кавказе конной армии.
- Интересуется Сталин,- добавил он.
Предложение о преобразовании 4-го гвардейского кавкорпуса в конную армию исходило от командующего Закавказским фронтом И. В. Тюленева. Организационно объединить в ней предполагалось семь кавалерийских дивизий: 9-ю и 10-ю Кубанские гвардейские, 11-го и 12-ю Донские гвардейские, 30, 63 и 110-ю.
Сталин отнесся к этому с повышенным вниманием.
- А и в самом деле, не создать ли нам конармию? - спросил он Бокова и тут же приказал проанализировать вопрос в Генштабе.
Кроме того, Верховный лично запросил мнение командира 4-го гвардейского кавкорпуса генерала Н. Я. Кириченко.
Идея была очень соблазнительной. На Северном Кавказе имелось, казалось бы, все для ее осуществления: и кони, и отличные кавалеристы из кубанских и донских казаков, и пространства, обеспечивающие свободный маневр большим массам конницы. К тому же все мы воспитывались на глубоком уважении к героическому прошлому красной кавалерии. Однако условия Великой Отечественной войны существенно отличались от условий войны гражданской, и над этим следовало задуматься.
О роли конницы в современной войне, ее организации и способах применения имелось несколько точек зрения. Одни считали, что конница изжила себя, что она уже не способна к лихим атакам и глубоким рейдам из-за уязвимости от огня автоматического оружия, наличия у противника большого количества танков, трудностей снабжения фуражом и по многим другим причинам. Указывалось и на то, что в современной войне часты случаи перехода к обороне, а конница без пехоты, танков и артиллерии прочной обороны создать не может. Следовательно, ее потребуется усилить другими родами войск, во при этом она неизбежно утратит самое сильное свое качество - подвижность. А раз так, то нет смысла иметь кавалерию вообще.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
